Кавказская пленница

Шурик, соглашаясь, кивнул головой.

— Нина,— девушка подала ему свободную руку.— А теперь Вы можете помочь мне. Видите? Все просто.

— Да, действительно. Вы извините меня за все эти глупости. Это я по неопытности. А там, у Дворца бракосо­четаний, у меня был «несчастный случай на производстве».

— То есть как это?

— О, это отдельная история. Я Вам потом расскажу. Они загрузили Нинины покупки на ишака и пошли к дому Аджебраила.

По дороге Шурик поведал Нине свою эпопею с тоста­ми и подробно рассказал о целях своей экспедиции.

— Я тоже обожаю путешествия,— сказала Нина.— Но я люблю путешествовать как можно ближе к природе. Спать в палатке или в спальном мешке, а не в гостинице, как некоторые.

Шурик сразу запротестовал:

— Вы ко мне несправедливы. Если бы мне предостави­лась такая возможность, я тоже спал бы в палатке и жарил сало на костре... 

— Ловлю Вас на слове. Завтра мы с друзьями отпра­вляемся в турпоход. Так что можете присоединиться.

— Прямо завтра. Грандиозно! — обрадовался Шу­рик.— А что мне с собой брать?

— А Вы что, никогда не были в походе?

— Был. В пионерском лагере.

— Вот и возьмите все, что брали тогда, кроме горна и барабана. ,

* * *

На следующее утро Шурик стоял как штык в условлен­ном месте в условленное время вместе со своим ишаком.

— Это на случай, если вдруг ноги устанут? — с иро­нией спросила Нина.

— Нет. Просто оставить не с кем. Он будет идти свои­ми ногами, а я своими. Обещаю.

Нина оценивающе осмотрела амуницию Шурика. Через плечо у него висело четыре ремешка: на одном болталась армейская фляжка с водой, на другом — дорожный план­шет, на третьем — бинокль и на четвертом — фотоаппарат. В руках он держал авоську с провиантом, состоящим из сваренных вкрутую яиц, огурца и хлеба с маслом.

Закончив осмотр, Нина скептически заметила:

— С таким вооружением далеко не уйдешь. Где Ваши инструменты? С помощью чего Вы собираетесь поставить палатку? Чем Вы будете кушать?

Тут Шурик вытащил из кармана громадный перочин­ный нож.

Нина удивленно подняла брови.

— И это все?

— Замечательный ножик! — начал объяснять Шу­рик.— Он содержит в себе пятнадцать предметов первой необходимости: большой нож, средний нож, маленький нож, ложку, вилку, отвертку, пилку, штопор, консервный нож, шильце, ногтечистку, ножницы, зубочистку,. сверло и маленькую тыкалку.

— Потрясающе! — усмехнулась Нина.— Незаменимая вещь. Ну что ж, в путь! У нас с Вами впереди целый день, но к вечеру мне нужно добраться до базовой площадки. За это время Вы должны многому научиться.

Всю дорогу до первого привала Нина рассказывала о своих предыдущих путешествиях.

— То, что мы делаем сейчас, можно назвать загородной прогулкой в лесной зоне. Так, тренировка. А Вы знаете, что такое туристический маршрут высокой степени слож­ности?

— Понятия не имею. Есть, оказывается, еще какие-то степени.

— А как же! И у каждой свои четкие характеристики. Есть даже специальные отработанные маршруты на каж­дую степень.

— Ну, это не интересно. Все уже заранее известно и пройдено кем-то.

— Ну, не скажите. Известна только степень сложности в данной местности, а все остальное — полная неизвест­ность. Бывают даже случаи, что такой вот «известный», как Вы говорите, маршрут, не проходят.

— И что, возвращаются обратно?

— Нет,— широко открытыми глазами Нина посмотре­ла на Шурика.— Не возвращаются никогда.

— Ужас какой-то. Зачем Вам это нужно — рисковать жизнью в мирное время?!

— Дело в том, что путешествия — это моя жизнь. Мои родители были геологами, и я с раннего детства в походах. Да и что может быть приятнее?

— Что же Вам в этом деле так нравится? — удивился Шурик.

— Да масса интересного, что и не передать. Это образ жизни такой. Посмотрите на горы! Тысячи метров над уровнем моря! Снежные вершины, ущелья, ледники!

— Но я и так все это вижу! Зачем мне еще туда лезть? Что там особенного?

— Как можно так говорить! Вот, например, какая-нибудь скала Орлиная... Если бросить сверху нее камень, он будет падать целых пятнадцать секунд!

— Не люблю бросаться камнями. С детства,— пожал плечами Шурик.— Мы как-то в школе баловались, и я ка­мешком угодил директору в ухо. С тех пор не люблю.

— Ну, при чем здесь камни? Ведь это же чудо природы. Вот была я, например, в Средней Азии, в Каракумах. Мо­жете себе представить! Две недели на верблюдах ехали. Качает, как в море. Даже морская болезнь приключилась.

Или вот прошлой зимой ходили в Хибины. Десять дней в лесу в сорокоградусный мороз. Спали в палатках, по трое в одном спальном мешке. Знаете, что такое трехсобачья ночь?

— Ругательство, наверное, такое.

— Совсем и нет. На Аляске золотоискатели ночью, чтобы не замерзнуть, укладывали с собой под покрывало двух собак и согревались их теплом. Так вот, ночь, когда даже таким способом невозможно согреться, называется трехсобачьей.

— Ой, бедные!

— Кто бедный?

— И люди, и собаки.

— Это Вы, Шурик, бедненький. Совсем не приспособ­ленный к выживанию в диких условиях.

— Я в этих самых условиях никогда не оказываюсь.

— Вы так думаете? Представьте себе, что Вы летите на самолете за своими сказками и обычаями куда-нибудь к диким зулусам в Южную Африку. А Ваш самолет совер­шил вынужденную посадку где-нибудь в джунглях или пустыне. Кругом на сотни километров ни одной живой души. Что Вы будете делать?

Шурик задумался.

— Да, кажется, Вы правы. Хотя так далеко меня, вряд ли кто-нибудь пошлет.

— А кто его знает, куда Вас могут еще послать в этой жизни,— лукаво глянула на него Нина.

Шурик почесал затылок.

— Ну что ж. Поступаю к Вам на ликбез по выживанию. Нахожусь в полном Вашем подчинении.

За это время они уже достаточно далеко зашли в горы. Нина выбрала живописную площадку между бурной рекой и нависшими грозными скалами. Здесь она решила сделать привал.

— Вот Вам, Шурик, первое задание. Вырезать колья для палатки и натянуть на них крепления.

Шурик с энтузиазмом бросился в заросли. Нина крикнула ему вслед:

— Возьмите топор!

— Не надо, зачем? — и он показал ей свой чудо-нож.— Как можно, имея все удобства под рукой, не пользоваться ими?

Отыскав необходимое дерево, Шурик принялся подби­рать нужный ему инструмент. Для начала он решил вос­пользоваться пилкой, но, потянув, вытащил вилку. Закрыл, потянул снова — вытащил зубочистку, снова закрыл, потя­нул — вытащил ножницы.

— Ну как у Вас дела? — крикнула издалека Нина.— Не слышу топор дровосека!

— Сейчас! Одну минуту! — у Шурика на лбу уже вы­ступил пот.

Ему по очереди подворачивались то шильце, то ногте-чистка. Он стал успокаивать сам себя:

— Нужно по очереди вытаскивать все приборы, и тогда уж наверняка я найду желаемое. Это безусловно. Вот так. Ай! Эта чертова тыкалка всегда угодит под ноготь. А вот и зубочистка. Помнится, пилка была где-то рядом с ней.

Наконец, докопавшись до искомого, Шурик начал пи­лить. Пилка была размером не больше авторучки. Поэтому труд Шурика можно было сравнить разве что с трудом узника, украдкой пилящего прутья решетки переданной в батоне пилой.

Когда полотно пилы, наконец, вгрызлось в ствол почти до половины, Шурик решил перевести дыхание. Взявшись снова за инструмент, он не смог сдвинуть его с места, тот намертво засел в древесине. И когда Шурик предпринял попытку освободить пилу, она, жалобно дзинькнув, слома­лась.

Это было последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Он стал отчаянно выковыривать из ножа все приборы подряд, срывая ногти и обливаясь потом.

Чаще всего свои услуги ему предлагала маленькая тыкалка. Но с помощью ее Шурик не решался вступить в единоборство с деревом. Он надеялся найти большой нож, возлагая на него особые надежды. Сразу после ложки ему подвернулся средний нож. Решив не испытывать больше судьбу, Шурик принялся им ковырять древесину.