Жених из прошлого

Сам Гарри не спал. Откинувшись на подушки, он размышлял. Как ему отнестись к тому, что он узнал? Радоваться или страдать? Он оказался не первым мужчиной в жизни Сюзи, хотя у него самого до Сюзи были женщины. Но и то и другое естественно. Сюзи и не могла быть девственницей, живя одна в Америке в конце двадцатого века, причем ей уже тридцать два, возраст приличный.

Его беспокоило не отсутствие у нее девственной плевы и не робкое признание, что она совершила «глупую ошибку», когда ей было двадцать, а то, любит ли она до сих пор того мужчину.

Еще ему было грустно оттого, что ему не суждено было встретить Сюзи в ее восемнадцать лет.

Он не держал ее за руку, утешая, когда мир ее фантазий и грез разрушился после гибели родителей и она осталась совсем одна в этом мире.

Но сейчас он здесь, счастлив, доволен, удовлетворен, связан клятвой с Сюзи и не оставит больше ее одну.

Он любовался, как она спит. Ее длинные ресницы откидывали тень на нежные щеки. Сюзи чудесная. Она бывает то нежной, то робкой, то страстной.

Гарри понял, что Сюзи хочет его, в тот момент, когда принес ее с пляжа на руках, уложил в постель и слился с ней в страстном, сладком поцелуе, чувствуя привкус моря на ее губах.

Его руки дрожали, когда он, обнимая ее, прижимал к себе, находя языком потайные местечки, чувствуя сладость ее рта, накрывая ладонью мягкий, нежный бугорок Венеры.

И была страсть. Обжигающая, неистовой силы. Всепоглощающее пламя охватило их, доведя до белого каления и оставив задыхающимися, трепещущими, не способными даже говорить.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, чувствуя себя таким счастливым, таким влюбленным в нее, как никогда и ни в кого ранее, — но он так и не сказал ей, как сильно любит ее. Это сказали ей его руки… его губы… его мощное тело…

— Гарри?

Он повернулся к Сюзи и увидел ее грудь, не прикрытую простыней.

— Да, сердце мое. — Он провел пальцем по носику Сюзи, затем игриво прошелся по ее полной нижней губе. — Раз леди соизволила проснуться, не желает ли она чего-нибудь покушать?

— Чего-нибудь покушать? О, Гарри, как я люблю, когда ты так говоришь. — Взяв его руку, Сюзи стала слегка покусывать кончик его пальца маленькими белыми зубками. — Как насчет такой еды, а, Гарри? — Сюзи дразняще посмотрела на него своими огромными голубыми глазами. — Все еще голоден?

— Негодница! — ухмыльнулся он, приподнимаясь и осторожно опускаясь на жену. — Ты знаешь, что ты — распутница?

Она ослепительно улыбнулась ему.

— А вам это не нравится, сэр? Гарри запустил руку в ее шелковистые волосы и склонился еще ниже.

— В вас мне нравится все, — прошептал он, наслаждаясь ощущением ее обнаженной груди под своей и ничуть не удивляясь, что снова возбудился. — И следующие пятьдесят лет я хочу провести здесь, на этом месте, рядом с вами, моя распутница!

Сюзи, осыпая его поцелуями, промолвила:

— Ах, как приятно! Пожалуйста, сэр, говорите еще. Я хочу слышать это.

— Нет, нет… — Его руки скользнули вниз, к тому очаровательному местечку. — Хотя ваши ушки и притягательны, сердце мое, но сейчас меня интересует вот этот ваш нежный бутон, — сказал он, лаская ее плоть, — и я уверен, что у вас есть еще несколько подобных.

— О, продолжайте, продолжайте! Как восхитительно! И сексуально! — Сюзи извивалась под ним, будто хотела освободиться от его тяжести, но на самом деле ей вовсе не хотелось такой свободы.

Их движения были синхронны, казалось, они даже дышали в унисон. Наконец Гарри раздвинул ей ноги, и сердце Сюзи гулко заколотилось в ожидании того момента, когда они сольются воедино. И он взял ее во второй раз — свою жену, свою любовницу.

Через некоторое время они уснули, не выпуская друг друга из объятий, так и не сказав вслух простого слова «люблю». Хотя слова вряд ли имели какое-то значение для них в эту первую ночь…

Что бы произошло, спрашивал себя Гарри, засыпая, если бы они все же произнесли это слово? Наверное, занялись бы любовью снова…

— Это йоркширский пудинг. Сюзи видела, как подозрительно разглядывал Гарри ее стряпню.

— Мда, — наконец изрек он, изо всех сил стараясь не рассмеяться над ее последним кулинарным шедевром. — Конечно, это пудинг, дорогая. Я тоже так думаю, только… гм… он немного жидковат.

Она посмотрела на противень, где находился злополучный пудинг, осевший почти на два дюйма.

Сюзи со вздохом заглянула в кулинарную книгу.

— Два яйца… Стакан молока… Так. Дальше. Два стакана муки… Как, здесь написано: два?

— Не послышалось ли мне удивление в твоем голосе, дорогая? — Гарри обнял Сюзи за талию и через ее плечо заглянул в книгу.

— Отстань, Гарри. — Она изогнулась и выскользнула из его объятий, смущенная этой близостью.

Они были женаты уже почти две недели и занимались любовью каждое утро и каждый вечер, но Сюзи все еще пугалась, будто жеребенок, когда Гарри стоял так близко от нее. Это было глупо, ужасно глупо, но она никак не могла перебороть себя. Интим она допускала только в постели. И нигде больше.

Идеальной жены из нее пока не выходило. Она на это и не претендовала, зная, что ничего не получается сразу и без ссор тоже не обойтись. (Сюзи припомнила их конфликт из-за шоколадного печенья.) Она понесла в столовую поджаренные бифштексы, наслаждаясь их божественным запахом и предлагая Гарри присоединиться к ней.

Он, держа в одной руке неудавшийся пудинг, другой отодвинул для нее кресло и сел рядом, похвалив сервировку стола.

— Гарри, посмотри, какой свадебный подарок принесла нам сегодня миссис О'Коннелл. — Сюзи взяла в руки дощечку, на которой были написаны имена «Сюзи» и «Гарри», украшенные цветочками. — Мне кажется, сейчас я знаю, что чувствовал мой папа в Дни Отца, когда я дарила ему разные милые пустяки, сделанные своими руками. И знаешь что, Гарри? Я не продам эту вещицу и за миллион долларов!

Гарри положил на тарелку бифштекс и протянул ее Сюзи.

— Как-то на Рождество, — сказал он, — когда мне было лет девять или десять, я подарил своему отцу подставку для его курительной трубки — ничем не примечательную вещицу, которую я сам сделал в кузнице из различных кусочков металла. Папа гордился ею, как и мы сейчас этим подарком миссис О'Коннелл.

Сюзи уставилась на кусок мяса на тарелке. Она не любила бифштекса с кровью.

— О Боже, неужели он и внутри такой же ужасный, как и снаружи? — печально вопросила она, откинувшись на спинку кресла. — Он недожарен, Гарри. Вернее, совсем сырой. Но, знаешь, я даже не обратила на это внимания…

— Я знаю, как мы разрешим эту проблему. — Гарри взял блюдо с бифштексами и скрылся в кухне. Минутой позже Сюзи услышала, как открылась, а затем захлопнулась дверца духовки Вскоре Гарри вернулся в столовую и встал за ее креслом.

— Духовка просто творит чудеса, дорогая. В ней бифштексы прекрасно дожарятся, а мы немного подождем.

Сюзи через плечо взглянула на него.

— Откуда ты все это знаешь, Гарри? — она едва не плакала. — Разве в твои времена вас учили готовке? В конце концов, если сильно голоден, разжевать это мясо можно, правда? Ох, Гарри, с такой кухаркой, как я, ты помрешь с голоду.

Она встала. Гарри помог отодвинуть ее кресло и улыбнулся ей.

— Я женился на Сюзи Харпер, а не на домашней хозяйке, сердце мое. И мне нравятся многие другие твои качества Сюзи со вздохом принесла миску с воздушной кукурузой и блюдо с салатом, чувствуя, что ее щеки пылают.

— Может, попробуем еще раз сделать йоркширский пудинг? — предложила она.

— Или прогуляемся по пляжу, — подхватил Гарри. — Хотя миссис О'Коннелл сказала, что соседи уже жаловались ей: им не нравится, когда посреди ночи на берегу кто-то хихикает.

— Это было не посреди ночи, — возразила Сюзи. Если они сейчас займутся любовью, подумала она, то опять оставят все проблемы нерешенными.

Их свадьба была необычной, и они сами, чувствовала Сюзи, не были обычной влюбленной парой, наслаждающейся медовым месяцем: жажда физической близости постоянно мучила их.