Страница 4 из 6
Что удивительно, они выполняли спасательные работы даже самостоятельно. Находили людей не только в лавинах, например, но и заблудившихся в пургу. Найдя человека, собака тащила его до первого жилья. Если человек был слишком грузным и собака не справлялась, она бежала к людям, поднимала там шум и приводила народ к пострадавшему.
Однажды этих трудолюбивых и отважных собак увидел художник XIX века Эдвин Лэндсир, известный изображениями животных. Лэндсир прославился своими скульптурами львов на Трафальгарской площади у подножия колонны Нельсона и пользовался благосклонностью королевы Виктории. Его кисти принадлежит и знаменитая картина «Монарх из Глена».
И что же придумал этот художник-фантазер? Благодаря ему и родился миф о том, что собаки-спасатели носили на шее бочонок с бренди. Да-да, в 1831 году Лэндсир написал картину «Альпийские мастифы приводят в чувство заблудившегося путника». На картине у одного из сенбернаров красовался бочонок с бренди.
Нет-нет-нет и еще раз нет! Это поклеп. Ну, а если выразиться помягче, самый обыкновенный миф. Никогда сенбернары-спасатели не носили на шее бочонков со спиртными напитками. Когда у Лэндсира спросили, зачем он пририсовал бочонок с бренди, художник ответил немногословно и просто: «Для красоты и интереса!» К сожалению, эта алкогольная «красота» так понравилась туристам, что сенбернары и по сей день позируют с бочонком, прикрепленным к ошейнику. Да, кстати, и само новое название «сенбернар» вместо «альпийского мастифа» – это тоже заслуга Лэндсира.
Сначала их называли «барри», так примерно по-немецки звучит слово «медведи». Самого знаменитого сенбернара и одного из первых спасателей звали Барри Великий (по другой версии – Старый Барри). Он за период с 1800 по 1814 год спас сорок человек. Возможно, спас бы и больше, но бедный пес погиб от руки сорок первого спасаемого им человека, который принял пса за волка. Не зря говорят – у страха глаза велики. Это ж какими глазами нужно было смотреть, чтобы увидеть в сенбернаре или, как их тогда называли, мастифе волка? С ума можно сойти! Вот и спасай потом таких трусливых фантазеров.
После смерти из отважного спасателя сделали чучело, которое по сей день находится в Музее естественной истории в Берне. В приюте Святого Бернара существует традиция: в честь великого спасателя в каждом помете сенбернаров лучшего щенка называют Барри.
С вашего позволения – немного истории последних семидесяти лет спасения людей, оказавшихся под завалами. Во время Второй мировой войны швейцарские санитары приучили немецких овчарок находить раненых бойцов. После войны горнолыжные курорты в Альпах стали расти как грибы после дождя, соответственно туда поехали многочисленные туристы-горнолыжники. Не все удачно катались – количество, скажем так, снежных жертв с каждым годом увеличивалось. И тогда швейцарцы вспомнили о своих знаменитых военных помощниках и стали использовать их для поиска людей, погребенных под лавинами. Военные санитары прошли дополнительный специальный курс обучения, и началась работа. Результаты получились отличными. Через несколько лет в Швейцарии уже имелось много подготовленных собак-спасателей.
В нашей стране о собаках-спасателях серьезно заговорили только в середине семидесятых годов прошлого века, когда была разработана первая Программа подготовки собак ПСС. Современные российские собаки-спасатели имеют ряд преимуществ перед своими зарубежными коллегами. Наши собаки находят человека не только под снегом, но и под грунтом, в руинах и завалах. Что очень важно, наших собак обучают не просто находить пострадавшего, но и оповещать людей лаем. При плохой видимости и ночью это качество помогает спасать многих пострадавших.
Вернемся к нашим героям. Владимир Петрович, как он сам признавался, поначалу и думать не думал воспитывать из отцовской Фукусимы спасателя. Но однажды к нему в гости приехал сослуживец. Опытный кинолог, пообщавшись со щенком, вдруг заявил:
– Володька, ты знаешь, а твоя Фуку прирожденная собака-спасатель.
– С чего это ты взял? – рассмеялся Владимир Петрович.
– Работа у меня такая, – уверенно отвечает приятель. – Я настоящего спасателя нюхом чую.
– Ты это серьезно? – не веря своим ушам, спросил Владимир Петрович.
– Владимир, ты же знаешь, я в этих вопросах не шучу. Все данные налицо. Точно говорю. Так что, – собеседник подмигнул, – займемся?
– Ну, раз так, – развел руками Владимир Петрович, – сам бог велел. Приступай…
Коллега Владимира Петровича не ошибся. Фукусима со временем стала одним из самых надежных, работоспособных и смелых спасателей. Впрочем, благодаря всем этим качествам Владимир Петрович и остался жив.
Глава 3
Ну вот, о Фукусиме я немного рассказал, теперь познакомлю поближе с Владимиром Петровичем и нашей заботливой помощницей Любой. Заодно расскажу, как мы живем, о чем думаем-мечтаем. После смерти отца Владимир Петрович не захотел жить в загородном доме, говорит, привык я к квартире. Домом занимается его дочь. Я несколько раз слышал, что там оформляется какое-то наследство, потом этот дом выставят на продажу, в общем, всякие человеческие заботы. Иными словами, Фуку, а позже и я так и остались городскими жителями. Если говорить откровенно, то нам за городом было бы на порядок лучше. Раздолье, свежий воздух, гуляй не хочу. Рядом лес, а там ямки можно порыть – лапы так и чешутся.
Хотя какое-то время нам с Фуку все-таки пришлось пожить за городом. Только не дай бог никому такой жизни – дом тот был чужой и мрачный. Об этом я, как и обещал, расскажу позже. А пока продолжу рассказ о подопечном и его (вернее, нашей) помощнице.
Девушка Люба сначала приходила к нам по вечерам. Петрович называет ее Любашей. В ту пору ей было двадцать шесть лет, раньше она работала то ли медсестрой, то ли аптекаршей, точно не знаю, но я несколько раз видел ее в белом халате под пальто. Люба объясняла Петровичу, мол, торопилась и забыла снять. Но халат – это полдела (может, она в кондитерской какой работала), а вот запах лекарств выдавал ее с головой. Тут все-таки больше подходили или больница, или аптека.
Первое время Любаша была у нас как бы на подработке. После того как Владимира Петровича выписали из больницы, его дочь Татьяна дала объявление в газете и наняла так называемую временную сиделку – на месяц или два. Ну, это так говорят, а на самом деле какая из Любы сиделка? Сиделки бывают у неходячих больных, лежачих, совсем немощных. Правильно? А тут скорее «гляделка». Глядела девушка очень хорошо. Петрович нарадоваться не мог на свою помощницу. Так что, когда испытательный срок закончился, дочь, посоветовавшись с отцом, предложила Любе постоянную работу. Зарплату Татьяна назначила неплохую, во всяком случае, как я понял, гораздо лучшую, чем в ее аптеке-больнице, и к тому же два выходных в неделю, правда, дни по договоренности с Владимиром Петровичем. Девушка согласилась – так что теперь она приходит к нам каждое утро, а уходит вечером.
Вопреки скептическим прогнозам, Владимир Петрович очень быстро освоил шрифт Брайля. С современными книгами, напечатанными шрифтами Брайля, в нашей стране туговато. Но зато есть специальное оборудование для работы в Интернете. Правда, дороговато оно, но коллеги Владимира Петровича нашли возможность обеспечить своего товарища необходимыми приборами. Самое главное в этом деле – брайлевский дисплей. Он подключается к компьютеру, и через специальную программу экранного доступа незрячий человек может преспокойно пользоваться Интернетом без посторонней помощи. Согласитесь, это великое дело. Владимир Петрович, освоив эту технику, однажды сказал своей помощнице:
– Ты знаешь, Любаша, сидя за компьютером, я иногда забываю о своем недуге.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Люба, – будем теперь друг другу письма электронные писать.
Не знаю, как там насчет писем, а читал Владимир Петрович, что говорится, запоем. И самое главное, о нас с Фуку не забывал. Позовет нас к себе и читает нам вслух. Столько интересного узнаем. Какая полезная штука. Даже для тебя, читатель! Благодаря Владимиру Петровичу и у меня есть возможность снабдить свой рассказ разными интересными историями – сам-то я не могу водить лапами по брайлевским ячейкам, да и к чему они мне, если у нас есть такой замечательный чтец и рассказчик.