Ожидая тебя

— Значит, — сказал Джек, отодвигая книги, — если мы не можем ничего доказать, какой смысл в том, что ты обнаружил, Уолтер? Как мы сможем себе помочь?

Уолтер приподнял лацкан и понюхал розовый бутон.

— По крайней мере, мой мальчик, мы не заплатим Шерлоку тридцать тысяч фунтов в качестве процентов по закладной. Не знаю, как тебе, но мне это доставляет большое удовольствие. Мы не можем представить доказательств, но он не может представить нам Макдугала.

Уолтер откинулся на стуле и на минуту задумался.

— Вообще-то ведение дел Генри Шерлоком вызывает восхищение. Он просто гений. Август разорял свой дом, а Генри позволял ему это делать. Зачем тратить деньги на ремонт того, что скоро рухнет само собой? Допуская разруху, он хотел доказать Мери, да и нам, что поместье находится под угрозой банкротства.

Джек не очень внимательно слушал Уолтера, потому что думал о причинах, толкнувших Шерлока на воровство.

— Он копил деньги, чтобы сколотить себе состояние. — Джек стал рассуждать вслух. — Но это было не самое главное. Он остался здесь после смерти Августа и даже построил поблизости дом.

Джек посмотрел на Уолтера, который улыбался все шире: он явно гордился своим учеником.

— Дело не только в деньгах. — Джек все больше распалялся. — Ему нужен Колтрейн-Хаус, все поместье целиком. Он строил планы и выжидал почти тридцать лет. И он был близок к осуществлению своих планов. Страшно подумать, насколько близок!

Джек встал и стал расхаживать по комнате, как это недавно делал Уолтер.

— Если бы я не вернулся, если бы не приехал сейчас, то к концу года Макдугал — Генри Шерлок — прибрал бы поместье к рукам. Господи, Уолтер, как же он, должно быть, был недоволен, когда я вернулся! Недаром он все время убеждал меня отложить свой приезд, говорил, что Мери все еще ненавидит меня. — Джек остановился и пристально посмотрел на своего друга. — Но мы не можем этого доказать? Я правильно тебя понял, Уолтер?

— Думаю, мы можем предъявить ему то, что нам стало известно, — осторожно ответил Уолтер. — Это его, возможно, напугает, но не более того. Его план работал, пока ты был подростком и сработал бы в том случае, если бы ты не вернулся. Я думаю, что Шерлок не склонен к насилию. Но сейчас ему нужно, чтобы тебя не было в живых, Джек. Это совершенно очевидно. Для этого он и воскресил Рыцаря Ночи. Он надеется, что тебя повесят, он даже указал на тебя в своем анонимном письме сквайру Хедли. И как бы я ни верил в логический подход к решению проблем, твоя дорогая жена права: надо поймать этого ночного разбойника.

В дверь постучали, и, кланяясь Джеку, вошел Максвелл.

— Вы хотели знать, когда вернется миссис Колтрейн. Его светлость привез ее целой и невредимой несколько минут назад. Сейчас она в ванной.

Джек посмотрел на Уолтера, перебиравшего на столе бумаги.

— Мы закончили? — спросил Джек, разрываясь между стремлением найти способ избавиться от Генри Шерлока и непреодолимым желанием увидеть жену, которая, верно, уже лежит в мыльной пене в ванне. Это не было тем логическим мышлением, которым так гордился Уолтер, но ведь у каждого человека должны быть свои ценности.

Джек потер подбородок и вспомнил, что за всеми событиями, происшедшими в его жизни за последние двадцать четыре часа, он забыл побриться.

— Ванна — это хорошо, — сказал он и попросил Максвелла, чтобы и ему приготовили ванну. — Конечно, если ты не возражаешь, Уолтер?

— Иди, иди, — махнул рукой Уолтер. — Мы продолжим завтра утром…

Джек был за дверью прежде, чем Уолтер успел закончить фразу.

Шелковое покрывало на роскошном брачном ложе было откинуто, простыни усыпаны лепестками роз. На всех столиках, на каминной полке, перед зеркалом большого комода — везде горели свечи. На столике возле кровати стояла бутылка вина и два хрустальных бокала.

Клэнси огляделся, вздохнул, потрогал пальцем одну из множества ваз с цветами и провозгласил комнату готовой, хотя Клуни все еще продолжал усердно рассыпать лепестки по ковру.

— Ты так думаешь? — спросил Клуни, остановившись, чтобы обозреть результат их труда. — Может, принести из кухни кошку и положить ее перед камином? Как завершающий штрих. Впрочем, нет. И так достаточно.

— Достаточно, — подтвердил Клэнси. — К тому же я слышу, что Мери скоро выйдет из ванной. Пора уходить.

Клуни надул губы.

— Уйти? Я думал…

— Мы не можем остаться, Клуни. Мери посмотрит, что мы сделали, и поблагодарит нас. Потом к ней присоединится Джек, и не успеем мы оглянуться, как очутимся неизвестно где. Другими словами, мы не можем остаться.

— Почему не можем? Ну хоть на минутку, увидеть ее реакцию на наш сюрприз.

— Нет!

— Ох, Клэнси! Поздно. Они уже идут.

Джек внес Мери в комнату на руках.

Он появился в ванной неожиданно, как раз в тот момент, когда Хани помогала Мери надеть халат — его старый халат. Хани смущенно хихикнула, потому что Джек тоже был в халате, и, сделав реверанс, поспешно удалилась.

Джек не сказал ни слова. Слова были не нужны. Он просто подошел к Мери, улыбнулся и поднял ее на руки. От него пахло мылом, а влажные волосы свисали до плеч. Она чувствовала его мускулистое тело под бархатным халатом, но не испугалась, не стала нервничать. Это — Джек, и он любит ее.

Она слышала, как он ногой захлопнул за собой дверь, и знала, что скоро окажется в постели в объятиях мужа и ими снова овладеет магия любви. Слова и вправду были не нужны.

— Черт возьми, что здесь произошло? — удивился Джек. Вздохнув, Мери подняла голову и огляделась. Потом снова прильнула к Джеку.

— Клуни и Клэнси, — сказала она, стараясь не рассмеяться. — Больше некому. Не правда ли, мило с их стороны? Я думаю, они таким способом нас благословляют.

Не успела Мери опомниться, как уже стояла на ногах, а на нее с воинственным видом взирал Джек.

— Мери, — сказал он сквозь зубы, — я понимал тебя, когда тебе было шесть лет и ты уверяла всех, что у тебя есть подруга Патриция, которая должна была отвечать за все твои шалости, хотя никто никогда не видел эту Патрицию. Я делал вид, что верю тебе, когда тебе было двенадцать и ты рассказывала, что ангелы каждую ночь поют тебе колыбельную. Ты тогда упала с дерева, сломала руку и от боли не могла заснуть, вот и придумала эту сказку. Я сдержался и не стал спорить, когда ты сказала, что Клэнси и Клуни заперли нас прошлой ночью. Но прошу, не уверяй меня, что они имеют отношение к тому, что произошло здесь.

Мери подошла к вазе с маргаритками и, наклонившись, понюхала цветы.

— Хорошо, Джек. Я не буду тебе этого говорить. Но тогда кто это сделал? Хани? Миссис Максвелл? Или, может, Алоизиус, — лукаво усмехнулась она.

— Господи, — вздохнул Джек и сел на край кровати — единственное место, не усеянное лепестками. — Ладно, Мери, чтобы завершить спор, и только на этот раз, я поверю тебе. Они все еще здесь?

Клуни слетел с потолка, где строил рожи нарисованному там херувиму, и сплясал перед Джеком короткую, но темпераментную джигу. Джек не обратил на него никакого внимания.

Мери обхватила себя руками, стараясь не улыбаться. Бедный Джек. Она закрыла глаза и сконцентрировалась.

— Да, они здесь. — Она все же не удержалась от улыбки. — Вдохни поглубже, и ты почувствуешь легкий запах камфоры, хотя его трудно различить: слишком сильно пахнут цветы.

— Она всегда так говорит. — Клэнси тоже спустился вниз, понюхал свой рукав, потом рукав Клуни. — И она права. Поверишь ли, Клуни? Она права.

— Ладно, пусть будет камфора, — согласился Джек. — Они здесь. А теперь они уйдут, потому что я хочу, чтобы они ушли. Я ведь могу это сделать? Разве ты не говорила, что они тебя слушаются?

Мери вытащила из вазы цветок и стала вертеть его в руках.

— Они меня слушаются, потому что я в них верю. А ты в них не веришь. Как бы добр ты ни был, как бы ни старался мне угодить, ты в них не веришь.

— Значит, бесполезно говорить им, чтобы они ушли? Ты это хочешь сказать?

— Если ты не веришь, они тебя не послушаются и не уйдут. Я, конечно, не могу быть уверена, просто я чувствую, что права.