Страница 107 из 124
- Чего же ты, Халепа, натворил!? - укорил разведчика Оскарегон. - Мы решили идти лесной дорогой, а ты, со своими новостями, нам все испортил... Что же мне с тобой делать?
Полянский улыбнулся, Пережога-Лебедь одобрительно хмыкнул, Брамина-Стародубский даже пошутил:
- Может быть Халепа э-э-э... вовсе и не виноват.
А барон Крумпф, который шуток не понимал, стал защищать разведчика.
- Халепа молодец, - сказал он. - Если бы не Халепа, мы могли бы в засаду попасть.
Правильно сказал. Все так и считали, но то, что Крумпф шутки Оскарегона не понял, снова вызвало у баронов улыбки. Обстановка несколько разрядилась.
- Молодец, Халепа, - похвалил Оскарегон разведчика, - и обратился к баронам: - Значит уйти лесом и соединиться с северными баронами нам не удастся. Идти к Пифийбургу степной дорогой нет смысла. Кикиварды пойдут лесной и будут у стен столицы завтра утром.
Оскарегона внимательно слушали. Ничего неожиданного он не сказал. Все понимали, что идти к Пифийбургу степной дорогой не имело смысла.
- Перед нами две возможности, - продолжил Оскарегон. - Первая - разойтись по своим землям и готовить замки к обороне. В конечном итоге, авантюра Гроссерпферда закончится неудачей. Какой-то из замков сумеет к этому времени выстоять. Может быть - несколько. И вторая - сразиться с кикивардами сейчас и здесь. Постараться нанести им как можно больший урон. Может быть северные бароны тогда их остановят. А, может быть и не остановят. Но вряд ли кто-то из нас выйдет из этой битвы живым. По своему старшинству я имею право требовать от каждого из вас сохранения традиций, славного баронства Хавортии, но не считаю возможным распоряжаться вашими жизнями. Поэтому не могу никому из вас приказать, как ему следует поступить. Каждый барон вправе сам решить: уйдет он к своему замку, или останется здесь.
Молчание длилось долго. Выбор был невелик. И, наверно, каждому, прежде чем объявить свое решение, хотелось услышать, как собираются поступить другие.
Первым подал голос барон Крумпф, который считался среди баронов самым молчаливым. Он обычно говорил реже всех и меньше всех.
- Как поступит барон Оскарегон? - спросил Крумпф.
Все повернулись к Оскарегону. Бароны были уверены, что Оскарегон останется. Точнее - почти уверены. Но хотелось услышать, что он скажет.
- Я, барон Оскарегон, остаюсь здесь, чтобы сразиться с мятежниками и нанести им как можно больший урон.
- И я э-э-э... остаюсь, - не замедлил сообщить Брамина-Стародубский. - Брамина-Стародубские никогда ни от кого не бегали. Мне не хочется чтобы э-э-э... барды и менестрели пели о том, что я бежал от какого-то генерала с его кикивардами. Моим потомкам будет приятно, если они будут петь э-э-э... что я погиб в сражении с мятежниками.
- Остаюсь, - сказал Пережога-Лебедь. - В молодости я воевал за Хавортию. Хорошее было время. Чего же мне в старости менять привычки?
- Это будет правильно, - и Крумпф произнес, кажется, самую длинную речь в своей жизни. - Мы, бароны, должна смотреть, чтобы в стране был порядок. Но какой может быть порядок, если каждый генерал станет поднимать мятеж? Поэтому, я считаю, нужным остаться. Иначе, какой же я барон?
- Остаюсь, - без всяких объяснений сообщил Карабичевский.
- Остаюсь, - сообщил Яромир Полянский. - Чего уж тут, драться, так драться. После того, как мы сразимся с кикивардами, у Гроссерпферда и сил, и прыти поубавиться.
Оставалось двое: Харитончик и Боремба. Теперь все смотрели на них.
Первым не выдержал Харитончик.
- Что вы на меня уставились! - возмутился он. - Ну, пилорамы у меня, хотел третью поставить. А что? Разве это плохо - делать доски? Возьмешь в руки сосновую доску: она гладкая красивая, смолой пахнет. Да! Или дубовую: на ней самой природой узор создан. Что вы на меня смотрите?! Я же понимаю! Да! Раз такое дело, надо Гроссерпферда успокоить, будем успокаивать. Побоку все эти пилорамы. Остаюсь! Да!
- Боремба? - напомнил последнему Брамина-Стародубский. - Э-э-э... ты как?
- А что я? - Боремба ухмыльнулся. - Я всего два месяца как барон. Еще никаких традиций по-настоящему и не усек.
- Но все-таки ты сейчас э-э-э... барон, - напомнил Брамина-Стродубский.
- Вот и я говорю. Барон! И чего я подался в бароны, сам не пойму. Нормально жил, нормально разбойничал. Так в бароны потянуло. Теперь надо безвременно погибать от каких-то занюханных кикивардов. Такое же и не придумаешь!
- Уходишь? - спросил Брамина-Стародубский. Не сердито спросил, скорей с насмешкой.
- Куда я теперь пойду?.. - снова ухмыльнулся Боремба. - Я же барон. Деваться мне теперь некуда. В натуре. Остаюсь.
Казалось, весь лагерь кикивардов двинулся к холму, на котором расположилось небольшое войско баронов. Хищно блестели острые наконечники копий, угрожающе рычали трубы, упрямо и настойчиво рокотали барабаны, нудную песню, призывающую Мухугука забодать баронов, тянул хор жрецов, торопливо славили генерала Гроссерпферда, воспарившие над Пустошью три пары крокаданов и земля подрагивала от поступи босоногих батальонов.
- Плохо идут, - Оскарегон брезгливо разглядывал колонны наступающих. - Отвратительно идут. Толпа. Кикивардами они были, кикивардами и остались.
- Шеренги неровные, шагают не в ногу и копья держат э-э-э... как дубины, - поддержал его Брамина-Стародубский. - Ничему их Коняга не научил.
- И хорошо, что не научил, - Пережога-Лебедь тоже внимательно разглядывал наступающих. - Солдаты они никудышные, но копья нормальные. Прорубаться будет трудно.
- Мы прорубаться и не станем, - Оскарегон привычно принял команду над дружинами. - Ударим двумя группами по флангам. Там мечники. Первая группа: барон Пережога-Лебедь, барон Карабичевский, барон Крумпф. Атакуете левый фланг. На галопе, клином, врежетесь в беспорядочную толпу, которую они называют строем. Задача: не дать кикивардам опомниться, нанести как можно больше потерь. Командует атакой барон Пережога-Лебедь.
- Всего-то? - совершенно серьезно спросил Пережога-Лебедь.
- Да, только это. Больше ничего вам делать не надо, - так же серьезно ответил Оскарегон. - Что-нибудь непонятно? Есть вопросы?
- Вопросов нет, все понятно.
Карабичевский и Крумпф молчали. Им тоже было все понятно.
- Барон Брамина-Стародубский, барон Яромунд Полянский, барон Харитончик, - продолжил Оскарегон. - Атаковать правый фланг кикивардов. Командует барон Брамина-Стародубский. Задача та же. Ясно?
- А если э-э-э... встретиться нам генерал Коняга, его вязать или э-э-э... можно по обстоятельствам? - спросил Брамина-Стародубский.
- Можно по обстоятельствам, - усмехнулся Оскарегон. - И все остальное тоже можно по обстоятельствам. Я и барон Серг Боремба остаемся в центре. Встретим копьеносцев. Надо кому-то и ими заняться. Как считаешь, барон Боремба?
Несколько минут тому назад Боремба был уверен, что они слиняют с этого бугра. А получилось так, что он с Оскарегоном, который у баронов в авторитете, должен подставлять свою грудь под копья и не на понт, а по настоящему. Был бы он, как раньше атаманом, кикиварды бы сейчас только и увидели хвост его коня. Без базара. Но сейчас он барон. Все остальные бароны смотрят на него, как на кореша. И ждут, что он скажет. Боремба понимал, что надо как можно быстрей мотать с этого бугра. Но он был правильным пацаном и Боремба сказал:
- А чо?! Посшибаем им рога. В натуре.
- Ваши светлости, есть идея! - от быстрого бега Максим запыхался и говорил с трудом.
Бароны не поняли. Прибежал оруженосец (Максим, хоть и не приступил еще к службе у Брамина-Стародубского, но уже считался оруженосцем) и орет о какой-то идее. Какая идея может быть у оруженосца?
Брамина-Стародубский, к которому Максим в основном обращался посмотрел на Оскарегона. Тот кивнул.
- Говори, - разрешил Брамина-Стародубский.