Страница 74 из 90
— Три мальчика и три девочки, — подхватила со смехом Кэт. Ну мог ли кто-нибудь быть хотя бы вполовину таким же счастливым, какой была сейчас она? — И у мальчиков должны быть твои глаза, Люсьен. Я настаиваю.
Он опрокинул ее на скомканные простыни:
— Ах, так вы настаиваете, мадам?! Я начинаю подозревать, что вы не хотите стать покорной супругой!
Кэт захихикала оттого, что он принялся щекотать ее:
— Перестань! Эй, я уже давно дала тебе в этом изрядную фору, — напомнила она с шутливой строгостью, когда смогла снова заговорить. — Поскольку я не один год кротко исполняла приказы, теперь в возмещение я имею право их отдавать.
Он заглушил ее слова поцелуем.
— Я понял, — сердито прогремел он, — хотя мне совсем не понравилось словечко кротко. И какой же будет ваш первый приказ, леди Кэтрин? Должен ли ваш покорный слуга доставить вам чашку утреннего шоколаду или, возможно, вы предпочитаете сначала принять ванну?
— Ванна звучит просто восхитительно, Люсьен. А ты потрешь мне спинку? — поинтересовалась она, не стесняясь привлекая его к себе и слегка кусая за нижнюю губу.
— Твою спинку, вот как? Пожалуй, смогу. Вместе с прочими местами, — многообещающе отвечал он и припал к ней в долгом, колдовском поцелуе, после которого Кэт снова отдалась его любви.
Люсьен вынужден был признать, что все хорошее если и не приходит к неизбежному концу, то, по крайней мере, требует перерыва. Крайне неохотно он все же заставил себя покинуть Кэт. Она с улыбкой спала, обнимая подушку, а он вернулся к себе в комнаты, чтобы умыться и переодеться.
Здесь его встретил Хоукинс, горячая ванна и добрые вести. Эдмунд начал оправляться после отравления. Все еще не владея левой половиной тела, он тем не менее радостно приветствовал Хоукинса этим утром, с аппетитом съел все, что ему предложили, и даже попросил добавки.
— Конечно, говорит он очень невнятно и медленно, сэр, и иногда приходится чертовски долго догадываться, что же он сказал, — но он говорит. И съел весь завтрак до крошки. И ланч тоже — я только помельче нарезал ему мясо. А потом он спрашивал про вас, и мисс Харвей, и про юного мастера Нодди. Клянусь вам, сэр, недалек тот день, когда он встанет на ноги, сильный и бодрый, как прежде. Вы ведь знаете, что я старше его на добрых семь лет — стало быть, он еще довольно молод.
Люсьен невольно задумался над этим сообщением. Оно было вполне резонным: Эдмунду недавно исполнилось пятьдесят шесть лет. И будь на то Господня воля, у него впереди еще немало лет полноценной жизни, за которое он успеет воспитать Нодди и проследить за его возмужанием, за которые он вдоволь успеет вместе с Люсьеном и Кэт нарадоваться на их собственных детей, потому что они были и остаются одной семьей.
Может ли жизнь быть лучше, чем теперь? Может ли кто-то заслуженно пользоваться таким счастьем?
— Я слышал, как мисс Мелани поднялась к себе и ходила по комнате, сэр, — сообщил Хоукинс с бесстрастным лицом, помогая Люсьену надеть фрак. — Она приказала приготовить для нее ванну и принести что-нибудь поесть. Я полагаю, следует ожидать ее присутствия за обедом.
Люсьен нахмурился. Хоукинс более чем успешно перенес его с небес на грешную землю и напомнил о грядущих неприятностях.
— Хоукинс, я должен попросить тебя об одолжении. Будь добр, разыщи Бизли — если это тебе не очень противно, ибо худшего дворецкого я еще не встречал, и просмотри список гостей, которых наприглашала Мелани. Их должно быть около дюжины, и все они живут не далее чем в десяти милях от Тремэйн-Корта. Надо повсюду разослать лакеев с отменой приглашений.
Он достал из жилетного кармана золотые часы, сверился с ними и добавил:
— Сейчас я некоторое время пробуду у отца, Хоукинс. Когда вы увидите мисс Харвей, пожалуйста, попросите ее присоединиться к нам, если она захочет. Чем быстрее мы покончим с этим неприятным делом, тем лучше.
— А как же с мистером Стаффордом, сэр? Он все утро провел, катаясь верхом с вашим лягушатником, но уже давно вернулся и грызет ногти в гостиной. Простите меня покорно за напоминание, но он все-таки ваш гость, сэр.
— Гарт! — Люсьен хлопнул себя по лбу, повернувшись к Хоукинсу. И как же он мог забыть! — Хоукинс, дружище, — сказал он, понимая, что совершил оплошность, но стараясь сохранить лицо, — у меня сейчас мелькнула отличная мысль. Как ты отнесешься к тому, если я предложу тебе сыграть несколько робберов в вист? Скажем, пусть начальной ставкой будет сотня фунтов, а там уж видно будет, как повернется к тебе фортуна. Ты можешь вернуть мне только первый взнос и весь остальной выигрыш останется тебе?
Он ухмыльнулся, помня об удивительном везении, сопутствовавшем в картах старому слуге, который, впрочем, никогда не пытался наживаться на этом. Нет. Хоукинс был выше этого!
— А на свой выигрыш ты, возможно, сможешь приобрести небольшую виллу в Италии.
Хоукинс пошевелил в воздухе пальцами. У него сделался вид как у малыша, незаметно прокравшегося к тарелке со сладостями.
— Вист, сэр? Мне нравится эта игра. Полагаю, что смогу заменить вас, если мистер Стаффорд согласится.
— О, уж он-то согласится. Гарт всегда и со всем соглашается, хотя отнюдь не всегда бывает удачлив. — И Люсьен, громко смеясь, вышел из комнаты. — Только постарайся быть с ним помягче, мой милый, — шутливо предостерег он, — ведь Гарт мой лучший друг.
И он направился вниз по лестнице. Все мысли о Гарте и Хоукинсе моментально вылетели у него из головы, и он хмуро стал обдумывать, с чего ему лучше начать разговор с Эдмундом.
— Эдмунд выглядит просто чудесно, не так ли? А какой счастливый! — Кэт продела свою руку под локоть Люсьена, шагая с ним бок о бок вдоль декоративной живой ограды сада, за которой открывался чудесный зеленый луг, весь покрытый весенними полевыми цветами. — Я виновата, что расплакалась, но видеть его, когда он вместе с Нодди, видеть эту кривую неловкую улыбку у него на губах — свыше моих сил.
Люсьен склонился к ней, отведя в сторону непослушную прядь темных распущенных волос. Ее крахмальный чепец благополучно отдыхал у него в кармане — он вскоре присоединится к остальным, которые он собственноручно изъял у нее и преподнес женской прислуге дома.
— Это ничего, Кэтрин. Если бы я не был взрослым мужчиной, я бы и сам не удержался от слез.
— Мошенник! — фыркнула она, пребольно пихнув его под ребра локтем. — Даже у Хоукинса глаза были на мокром месте.
Они какое-то время шли молча, то и дело останавливаясь, когда им снова хотелось поцеловаться, — двое счастливых людей, с которыми жизнь слишком долго обходилась сурово. Наконец, дойдя до укромной рощицы на вершине небольшого холма, Люсьен, не выпуская Кэт из объятий, привлек ее на усыпанную цветами молодую зеленую траву.
— Я люблю тебя, моя дорогая леди Кэтрин, — прошептал он торжественно в ее волосы, в то время как его пальцы принялись расстегивать пуговицы на ее платье. Обнимать ее, ласкать ее стало для него так же привычно, как и дышать, — только намного важнее. — Я люблю тебя и благодарен тебе от всего сердца. Ты вернула меня к жизни.
Она посмотрела на него снизу вверх, погладила его загорелые щеки:
— Вернула тебя к жизни? Нет, Люсьен. Это сделал ты. Ты сам, и никто другой. И я могу лишь быть благодарной тебе за то, что ты меня считаешь причиной.
Люсьен улыбнулся, ему не хотелось вдаваться сейчас в серьезные материи: он трудился уже над третьей пуговицей.
— Знаешь, милая, если бы Гарту хоть краем уха удалось подслушать, как мы обмениваемся сантиментами, он бы прямиком бросился в пруд. И я полагаю, что лучше всего нам с тобой покончить с ними сейчас, пока мы не встретились с ним за обедом. Я боюсь, что в противном случае он откажется быть у меня шафером. Я сказал тебе, что сообщил все Эдмунду? По-моему, он здорово обрадовался, когда я важно провозгласил, что бракосочетание состоится в церкви Тремэйн-Корта первого числа следующего месяца. По его реакции можно предположить, что он предпримет все усилия, чтобы прийти к нам на свадьбу своими ногами.