Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 96 из 99

Я мог найти только одно объяснение: Суттон наверняка рассказал ей все обо мне и об ограблении банка. И тогда она пришла к нему с деньгами, умоляя его уехать. Вот он и решил повеселиться с ней. Возможно, даже пообещал, что действительно уедет…

Этого мне было достаточно. Я вскочил, весь дрожа от злости, и достал его пистолет. Потом присел на корточки рядом с ним.

— Очнись! — приказал я ему и сильно потряс его за плечо.

Наконец он открыл глаза и с испугом посмотрел на меня. Хотел что‑то сказать, но не смог произнести ни слова.

Я засмеялся, глядя ему прямо в лицо.

— Ты давно добивался этого, Суттон! — сказал я. — И сейчас ты это получишь! Одно могу тебе обещать: ты совсем не будешь мучиться!

Я поднял пистолет и выстрелил ему прямо в лицо. И сразу же вся злость исчезла. Я опять устало опустился на стул.

Глория, безусловно, узнает об этом, но она будет единственной. Может, все еще встанет на свои места.

Действовать нужно было быстро. И необходимо создать видимость, что Суттон погиб от несчастного случая во время чистки оружия. Для этого мне пришлось быстро вычистить и охотничье ружье, и карабин и поставить их рядом у стенки.

В этот момент я услышал шум автомобиля. Значит, Глории удалось добраться до машины, и она теперь в безопасности. Тем лучше. Одной заботой у меня будет меньше.

Я сунул женское белье в сумочку, взял сандалии и еще раз осмотрел дом. Все в порядке. Отпечатки пальцев я тоже стер.

Была половина третьего, и я мог не спешить. «Все будет хорошо, — уверял я себя. — Полиция наверняка придет к выводу, что Суттон погиб от несчастного случая…»

Но что это? Я в испуге прислушался. Да, сомнения нет, это шум приближающейся машины. И она, должно быть, уже довольно близко, так как шум дождя перекрывался стуком ее мотора.

Глава 19

Я быстро распахнул дверь и выскочил под дождь. Не разбирая дороги, я помчался куда‑то в темноту, подальше от этого места. Но вскоре я буквально выбился из сил и упал от усталости. Это меня и спасло.

Встав на ноги, я попытался что‑нибудь разглядеть в темноте. Необходимо было сориентироваться и найти машину, иначе я погиб.

А шум машины не затихал, и, прислушавшись к нему, я вдруг понял, что это просто–напросто гудит клаксон моей машины. Нужно быстрее добраться до нее. Выхватив из грязи сумочку, которую я машинально захватил с собой, убегая из дома, я пошел в направлении гудка. В карманах у меня торчали сандалии!

Я весь промок. Вода хлюпала в ботинках, но наконец я все‑таки добрался до машины. Подняв капот, я сразу же перервал провод. Клаксон замолк.

Сев в машину, я нажал на стартер, но… Мотор не заработал. Я снова нажал. Никакого эффекта. Сели батареи!

О, боже ты мой! Сколько же мне понадобится времени, чтобы дойти до города пешком? Минимум пять часов! Значит, будет уже утро, и меня увидят несколько десятков людей — промокшего насквозь, забрызганного грязью, в разорванной одежде…

Да, все пропало! Хотя нет, еще рано сдаваться! А машина Суттона? Ведь она той же марки! Достаточно сменить батареи — и дело будет сделано!

Надо захватить с собой инструменты. Может статься, что в машине Суттона их не окажется или я попросту не найду их. И хватит ли у меня времени, чтобы произвести эту замену?

Как бы там ни было, а надо попробовать. Я вынул батареи из машины и снова отправился к дому Суттона.

Происходящее казалось мне сплошным кошмаром. Но наконец все осталось позади. Я сам не поверил тому, что мне это удалось.

И вот я уже на шоссе. Я сразу же утопил педаль акселератора до отказа и помчался к городу. Приехав в автопарк, поставил машину на место и некоторое время сидел в неподвижности, пытаясь прийти в себя.

После этого закоулками и садами я добрался до своего дома.

Переодевшись и свернув мокрую одежду в узел, я надел халат и взглянул на часы. Около шести. Я победил.

Полежав около часа в кровати, я поднялся, побрился и оделся. За окном по–прежнему шел дождь.

Захватив узел с рваным, мокрым бельем, я спустился к машине и сунул его в багажник. После этого сел за руль и отправился на службу. Гулика еще не было. Я перебросил узел в багажник другой машины и отправился в ресторан позавтракать.

Там уже люди о чем‑то взволнованно перешептывались. Когда я вошел, они и со мной поделились этой новостью.

В начале четвертого от сердечного приступа скончался мистер Харшоу.

Глава 20

Почему Харшоу умер именно в начале четвертого? Сначала я как‑то не обратил на это внимания, но потом в мою душу закрались подозрения, и я сразу же потерял аппетит.

Вернувшись в контору, я сказал Гулику, что он свободен. Сегодня, в день смерти мистера Харшоу, автопарк будет закрыт.

Вскоре появилась и Глория. Робинсон высадил ее на противоположной стороне улицы, и она побежала в контору. На ней был надет синий плащ с капюшоном, и в нем она выглядела еще более молоденькой. Но лицо ее было бледным и осунувшимся. Она уже знала, что мистер Харшоу скончался.

— Тебе не кажется, Гарри, что на сегодня лучше закрыть контору?

— Да, я так и сделаю, — ответил я. — Я уже сказал об этом Гулику.

— Как все это неприятно! — прошептала Глория.

Я не понял, что она имела в виду — смерть Харшоу или события в доме Суттона, но спросить у нее не отважился. Минута была совершенно неподходящая.

Я закрыл автопарк, и мы сели в машину. Медленно проезжая по городским улицам, мы, наконец, выбрались на Южное шоссе. Доехав до реки, я остановил машину на мосту, и мы долго сидели и молчали, смотря на воду. Воды в реке прибавилось, и она казалась мутной и темной.

«Труп Суттона пролежит в доме еще не один день, прежде чем его обнаружат, — подумал я. — А если дождь не прекратится, то дороги вообще размоет и туда будет не добраться».

Прошло, наверное, полчаса, а мы по–прежнему молчали. Мне казалось, что я знал, почему она молчит, но потом вдруг понял, что она совсем не беспокоится ни о своей сумочке, ни о сандалиях. Да и чего ей было беспокоиться? Ведь она не знала, что я его убил! Просто она не могла смотреть мне прямо в лицо, потому что была уверена, что я узнал ее в домике Суттона.

Мне хотелось сказать ей, что я ее не обвиняю и хорошо понимаю, в какое тяжелое положение она попала, но не мог начать первый.

А когда найдут труп Суттона? Как она отнесется к этому известию? Ведь она будет уверена, что это сделал я!

Нет, лучше не начинать первому. Лучше пустить дело на самотек…

Мы вернулись в городок. Меня беспокоил узел с бельем, сумочкой и сандалиями, но я знал, что до наступления темноты ничего предпринимать нельзя.

— Может быть, нам нужно посетить миссис Харшоу, чтобы выразить ей свои соболезнования? — внезапно спросила Глория.

— Да, наверное…

Вскоре мы уже были у ее дома. Служанка открыла нам дверь и проводила в гостиную.

Долорес сидела бледная, с красными глазами, одетая в строгое платье, на ногах — туфельки без каблуков. Вначале я поразился: неужели смерть супруга так подействовала на нее? Но потом понял, что всему виной — сильный насморк. Именно он и помогал ей играть роль безутешной вдовы.

Она рассказала нам, как все случилось. Услышав шум в коридоре, она поднялась среди ночи с постели и вышла в холл. И в тот же момент увидела, как Харшоу упал на верхней площадке и, скатившись по лестнице, остался неподвижно лежать.

— Я сразу же позвонила доктору, но он приехал слишком поздно, — закончила она свой рассказ и заплакала.

Это меня взбесило.

«Какова актриса! — подумал я. — Неужели она не может обойтись без этих мелодраматических сцен!»

Мы с Глорией выразили ей свои соболезнования и распрощались.

Отвезя Глорию домой, я вернулся к себе и прилег на кровать.

Когда же его найдут?

Лишь теперь я понял, каким мучительным будет для меня это ожидание. А вдруг я что‑нибудь там забыл или оставил следы? Я понял, что моя жизнь будет теперь сплошным кошмаром и что я успокоюсь лишь тогда, когда закончится следствие. А если эта история затянется на долгий срок, я вообще сойду с ума.