Невеста Единорога

Морган ничего не сказал. Он встал перед Ричардом и протянул ему правую руку.

— Морган. Что… что ты делаешь?

Голос Моргана звучал тихо:

— Это очень просто, Дикон. Я предлагаю тебе мою руку.

ГЛАВА 20

Я нашел для вас аргумент: я не обязан находить для вас истину.

— Дульцинея, мне в голову пришла совершенно великолепная идея! Я решила, что ко мне следует обращаться как к мисс Сервантес. Мисс Летиция Сервантес. — Мисс Твиттингдон подумала и добавила полушепотом: — Я очень много размышляла над этим, моя дорогая, и пришла к выводу, что мои шансы на замужество ни капельки не улучшатся, если станет известно, что я имею хотя бы отдаленное отношение к этому ничтожеству Лоуренсу.

Каролина думала о том, не попросить ли Моргана уехать с ней в Клейхилл и забыть о Лондоне, Ричарде, графе Уитхемском и даже о герцоге Глайндском, — особенно о герцоге Глайндском. Она подняла голову и слабо улыбнулась пожилой женщине:

— Мне казалось, что вы всегда называли Лоуренса инфернальным.

Мисс Твиттингдон фыркнула, что указывало на очередное нарушение Каролиной правил хорошего тона.

— Он бы таковым, пока не рассказал мне, каким образом маркиз Клейтонский заставил его хорошо ко мне относиться. Дочь рыботорговца! Ха! Я всегда чувствовала, что в этой женщине есть что-то рыбье. Я оскорбила чудное творение Сервантеса, назвав ее Альдонсой. Теперь, когда это дело уладилось, мы должны подумать, какое из множества приглашений может быть принято. К сожалению, мы отошли от светской жизни после нашего дебюта. Я должна сказать тебе, что никак не могу счесть нашу вчерашнюю вечеринку настоящим светским приемом. Ты заметила, как быстро уехали граф и его милая жена после мелодраматической выходки Ферди? Хотя должна признать, что вид сэра Джозефа, ползающего на коленях, улучшил мое впечатление от вечера. Какой отвратительный человек. Имея такого отца, нетрудно стать пустоголовым пигмеем вроде нашего Ферди.

Сказав это, мисс Твиттингдон опустилась в кресло, обмахиваясь, как веером, приглашением, которое она взяла с каминной полки в гостиной.

Каролина вопросительно взглянула на нее:

— Тетя Летиция, вы действительно не любите Ферди? За то, что он такой маленький?

— Не люблю Ферди? — Мисс Твиттингдон перестала обмахиваться и тревожно взглянула на Каролину, как будто та только что выругалась. — Как тебе в голову пришла такая странная идея, Дульцинея?

Каролина пожала плечами:

— Я не знаю, тетя Летиция. Может быть, потому, что вы всегда обзываете его жалким обрубком, пустоголовым пигмеем и так далее.

— Дульцинея, я считала тебя более сообразительной. Я делаю замечания насчет роста Ферди только потому, что знаю, что он знает, как хорошо я к нему отношусь. Я никогда не позволила бы себе ничего подобного, если бы он мне не нравился. Точно так же и Ферди никогда не указывал бы в своих злосчастных стихотворных пасквилях на то, что некоторые люди по глупости считают моими странностями, если бы мы с ним не любили друг друга, если бы нас не объединяла любовь к тебе. Если бы не это, мы бы разговаривали с ним очень вежливо, как и подобает умным, цивилизованным людям. Только низкие существа могут позволить себе обругать человека, которого толком не знают, да еще за то, в чем этот человек не виноват. Кажется, это совершенно очевидно. Теперь ты поняла?

Каролина кивнула, чувствуя, что у нее начинается головная боль. Что это за общество, которое признало сэра Джозефа Хезвита и герцога Глайндского, в то время как мисс Твиттингдон и Ферди были им отвергнуты?

— Мне кажется, в Вудвере жизнь была проще, тетя Летиция, — сказала она после небольшой паузы. — По крайней мере, там было проще понять, кто настоящий сумасшедший.

— Да, — поддержала ее мисс Твиттингдон. — А теперь мы должны вернуться к более важному делу и решить наконец, примем мы приглашение леди Хирфордской или проведем нескончаемый вечер у леди Шеффилдской, слушая, как ее краснолицые дочери играют на скрипке. Мне нужно проследить, чтобы Бетт достала подходящую краску для волос. Кстати, Дульцинея, ты заметила, что у меня начинают выпадать волосы? Я думаю, это от сажи. Лондонский воздух полон сажи, вылетающей из печных труб.

Следовало ли Каролине указать на очевидное?

— Тетя Летиция, может быть, им вредит то, что вы их постоянно красите? — спросила она, недоумевая, зачем призывать к здравому смыслу эту совершенно счастливую женщину.

— Фу! Бетт говорит то же самое, — признала тетя Летиция, сделав гримасу. — Может быть, вы и правы. А я-то как раз собиралась ввести в моду живые тюрбаны. Не так ли происходит со всеми моими великолепными идеями. Дульцинея? Они выглядят очень удачными вначале, но кончаются ничем. Ну, ничего. До полудня меня посетит еще какая-нибудь великолепная мысль. Я не испытываю в них недостатка, как ты знаешь.

Каролина скрыла улыбку, заслонив лицо рукой, затем стала серьезна. Если бы мир был таким простым, каким видела его мисс Твиттингдон…

— Можно, я скажу вам кое-что? — спросила она, сдерживая слезы.

Каролина соскользнула со своего кресла и опустилась на колени перед женщиной, которая давала ей так много, ничего не требуя взамен. Так вели себя только она и Ферди. Персик, которой она раньше доверяла, вознамерилась поживиться за ее счет. Герцог переносил ее присутствие только потому, что нуждался в ней для достижения собственных целей. Даже Морган, которого она так любила, чего-то хотел от нее. Но не Летиция Твиттингдон. Не Ферди Хезвит. Они ничего у нее не просили, только давали.

— Я люблю вас, мисс Летиция Сервантес. Я очень, очень вас люблю. Я когда-нибудь вам это говорила?

— Да нет, не думаю… Ну разве ты не милашка? — Мисс Твиттингдон начала яростно обмахиваться приглашением. — Боже, как здесь жарко. Я просто погибну в этих проклятых тюрбанах. Поцелуй меня, детка.

Каролина поднялась и нырнула в пахнущие духами объятия мисс Твиттингдон — первые объятия, напоминавшие материнские. Каролине ничего так не хотелось, как прижать голову к груди Летиции Твиттингдон и зарыдать.

Ей хотелось выплакать горе, накопившееся за годы одиночества, когда ей приходилось самой заботиться о себе. Ей хотелось смыть с души остатки воспоминаний, чтобы полностью открыться для любви Моргана. Ей хотелось, чтобы этот день поскорее закончился, чтобы ее муж смирился, и они смогли построить будущее, свободное от тягостных воспоминаний. Но больше всего ей хотелось защищенности и уверенности.

Шли из Вудвера жуткого люди

И не ведали, что с ними будет.

Но прошло много дней,

Они стали умней,

Их семья нерушимой пребудет.

— Ферди! — Каролина выбралась из объятий мисс Твиттингдон и, утирая слезы, повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как карлик выполнил великолепное сальто у входной двери.

— Это было замечательно!

Ферди приземлился на копчик, вытянув перед собой короткие ножки, и улыбнулся.

— Благодарю тебя, моя дорогая маркиза-плакса. Что тебе так понравилось? Мое стихотворение или мой трюк? А что это наша прекрасная мисс Твитт вытирает свой длинный нос платком? Кажется, она неплохо выглядит. Я уже говорил тебе, что день сегодня прекрасный? Просто великолепный день, тем более, что я не думал дожить до него. Напомни мне, чтобы я поблагодарил Моргана, когда его увижу. Кстати, где он сейчас?

— Вот и мне не терпится это узнать. Где он прячется, этот чертов англичанин? Натравил на меня своего лакея, который сторожил меня, как лиса курятник. Если бы я не стукнула его по башке каблуком, когда он задремал, и не забрала ключ от комнаты, не знаю, как бы я из нее выбралась. Доброе утро, моя дорогая. Я смотрю, ты все еще якшаешься с этими двумя капризами природы. Как ты думаешь, не могла бы я выпить чашку чая, прежде чем покинуть этот дом?

— Ты! — воскликнул Ферди, пришедший в ярость. — Убирайся отсюда, никому ты здесь не нужна!