Невеста Единорога

— Ты верен себе. Бежишь. Никто не может поймать Единорога! — выкрикнул он неожиданно громко. Лорд Джеймс лежал, откинувшись на подушки и прислушиваясь к каплям дождя, падающим в ведро, в ожидании ответа Моргана, не слишком надеясь его получить. — Я уже давно, посмеиваясь про себя, подумывал о том, что ты и есть Единорог, — продолжал он, решив, что напряжение достигло нужного предела. — Величайший шпион Англии. Мое возмездие. И такой скромный, такой законспирированный. Если бы я не разгадал код, которым зашифровывались донесения, я никогда бы до этого не додумался. Даже Веллингтон понятия не имел, кто есть кто, не так ли? Тщеславный позер, самовлюбленный олух! Но я тебя узнал, увидел таким, каким я мог бы — нет, должен был — стать, если бы святой Вилли не появился на свет первым. Да! Я знал, что моя измена могла привести к твоей смерти. Это придавало ситуации особую прелесть. Смерть Джереми была не более чем случайным подарком судьбы. Но война окончена. Наполеон разгромлен. А ты все еще скрываешь свою роль и скромно позволяешь другим присваивать твою славу. — Лорд Джеймс немного помолчал, потом улыбнулся. — Я владею ключом к уничтожению этого человека, племянничек, — тихо продолжал он, наслаждаясь звуком собственного голоса. — Тебе бы хотелось это сделать, ведь так? Как ты, с твоей способностью к тайной мести, поступишь с таким прекрасным орудием уничтожения этого человека? Станет ли ключ моим прощальным даром, оставленным тебе в наследство? — Он поднял похожую на скелет руку, обведя ею спальню и имея в виду весь дом. — В придачу ко всей этой груде хлама, разумеется.

— Вы лжете, — заявил Морган, держась за дверную ручку и стоя спиной к дяде. — У вас нет ничего из того, что мне нужно. Вы были весьма незадачливым шпионом, дядюшка, и ваше разоблачение едва ли окупило затраченные на это усилия. Вы говорите, что раскусили меня, но все же вы удивились, узнав, что я, в свою очередь, разоблачил вас. Я даже готов допустить, что запланированные вами драматические эффекты могли бы показаться интересными, если бы не стилистические погрешности, — особенно в маленьком пассаже, касающемся Джереми. Возможно, вам следовало посвятить себя бульварной беллетристике.

Племянник ему не поверил! Он собирается уходить! Паника придала лорду Джеймсу новые силы.

— Я не лгу, черт тебя подери! Подумай, племянник. Не упускай своего шанса. Вилли может подтвердить: я всегда был таким — готовым на все ради нескольких золотых монет. Шпионаж был моей единственной ошибкой, просчетом жадного старика, но не единственным источником моих доходов. Я действовал тоньше, когда был моложе и сообразительнее.

— Отсюда и роскошь, в которой вы утопаете, дядя, — поддразнил его Морган, обводя взглядом убогую, ветхую спальню. — Я попрошу кого-нибудь из слуг прийти посидеть с вами. Очевидно, у вас бред.

— Нет! Я говорю правду! Клянусь! — Джеймс подполз к краю постели, чтобы лучше видеть племянника и чтобы тот лучше видел его. — Ты не можешь знать всех моих злодеяний и преступлений.

— Не знаю и знать не хочу.

Лорд Джеймс ухмыльнулся:

— Ах, племянничек, недолго же тебе удавалось демонстрировать безразличие. Ты хочешь знать. И захочешь еще сильнее, когда убедишься в том, что у меня на руках все карты, ответы на все вопросы, которые ты постоянно задаешь себе. Ты жаждешь мести, племянник. Проклятие, возможно, ты ее и заслужил!

— Может быть, вы и правы. Но я займусь этим в свое время, дядя, и буду действовать так, как сам сочту нужным.

— Конечно. Я должен был понять, что ты не пожелаешь воспользоваться моей помощью, даже если я пытаюсь хоть в малой мере искупить свою косвенную причастность к смерти дорогого Джереми. Я понимаю, племянник. — Лорд Джеймс стал поправлять одеяло, не глядя на племянника. — Но все равно остается нерешенным вопрос о ребенке.

Лорд Джеймс затаил дыхание, увидев, что Морган оставил в покое дверную ручку и, повернувшись, взглянул на него.

— О ребенке? Каком ребенке?

— Что? Ты что-то сказал, племянник? Я стал плохо слышать. Подойди поближе. Еще ближе, тогда ты сможешь услышать мое последнее признание.

Раздался звук шагов Моргана, и старик усмехнулся в мятый воротник своей ночной рубашки. Он мысленно досчитал до десяти и снова начал говорить.

— Когда-то, — произнес он и захихикал, но его смех скоро перешел в мокрый кашель, оставлявший брызги крови на носовом платке. — Когда-то, племянничек, — продолжал он, — жил на свете человек, похожий на меня, — человек, занимавший не то место, которое ему предназначалось, в то время как другой, менее достойный человек, узурпировал его законное место. Мы встречались, этот человек и я, но виделись всего раз, может быть, два раза в год и изливали друг другу душу за бутылкой вина, проклиная свою судьбу. Возможно, мы распили с ним не одну бутылку.

— Рассказывайте дальше, — попросил племянник, снова придвигая стул к кровати. — Послушаем вашу сказку.

Лорд Джеймс вперил в племянника испытующий взгляд, радуясь, что может не скрывать своей ненависти к молодому человеку.

— Разумеется, я продолжу, — заверил он племянника. — Мы праздно болтали, не преследуя никакой цели до того дня, когда обстоятельства сложились таким образом, что тот человек должен был принять меры, чтобы защитить себя. Он попытался заручиться моей поддержкой, просил меня о помощи, но я отказался. Почему я должен был делать для него то, что мог бы сделать для себя? — Он покачал головой. — До сих пор не могу понять, почему я не сделал этого ради себя, когда был моложе… когда мы все были моложе. Не могу понять…

Морган встал:

— А я не могу понять, почему мой превосходно зажаренный цыпленок до сих пор лежит без употребления в корзинке.

— Нет! Не уходи! Ты должен дослушать до конца. Я не помог тому человеку, но знаю, что он сделал. — Лорд Джеймс заговорщически понизил голос. — Я следил за ним и все видел. Затем выстрелил из пистолета, чтобы отпугнуть тех людей, когда они еще не закончили дела. Он был настолько глуп, что снял маску и открыл свое лицо, торжествуя победу, так что он знал, что я его увидел. Это мне очень помогло, почти так же, как ребенок. В конце концов, племянник, зачем знать что-либо, если не можешь извлечь из этого знания выгоду?

— Дядя, я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.

— Конечно, не имеешь, — согласился лорд Джеймс, довольный собой. — Еще у древних греков была пословица: лиса знает много вещей, а еж — одну большую. Ты удивлен? Видимо, ты считал меня законченным варваром? А я знаю кое-что из классики. Ты, племянничек, напоминаешь ту лису, а я еж. Тебе никогда не приходило в голову заняться шантажом, используя знание одной большой вещи. А мне это пришло в голову.

Лорд Джеймс потер руки, припоминая ту давнюю ночь, когда родился его блестящий замысел. Он видел ту давнюю сцену, так же ясно, как напряженное лицо племянника. Может быть, даже более ясно.

— Я выстрелил из пистолета после того, как была убита женщина, и мой выстрел напугал их. Я затаился, подождал некоторое время и, убедившись, что они удалились, подъехал. Я нашел ребенка на земле в грязи, где кровь ее матери смешалась с землей. А потоки дождя омывали лицо девочки и ее платьице. Ее отец тоже лежал в грязи — он был убит выстрелом в спину! Но я отклонился от темы. Маленькая озорница кусала меня, когда я оттаскивал ее от тел отца и матери, только что испустивший дух. Я мог бы убить ребенка — свернуть ей шею, как курице, — но я этого не сделал. Видишь ли, она была мне нужна.

— Ребенок? — переспросил Морган сдавленным голосом, желая задать вопрос, но боясь прервать рассказ. Этого и добивался лорд Джеймс. Настало время, когда племянник окажет должное уважение своему дяде.

— Да, конечно. Я спрятал ее в безопасном месте, но с таким расчетом, чтобы девочка в любой момент могла оказаться в моем распоряжении. После этого у меня было сколько угодно денег, а дурень так и не узнал, что делился своим состоянием со случайным собутыльником. Деньги поступали в надежное место в начале каждого квартала. Такое цивилизованное, джентльменское соглашение — на время.