Страница 12 из 67
— Мне приятно слушать, как ты мелешь языком, — призналась она своей воспитательнице, переходя на привычный для них говорок. — Не думай, что меня легко обвести вокруг пальца, Персик, моя любовь. Каро еще способна отличить фальшивую монету от золотой.
— Вот и прекрасно. Ты меня успокоила.
Каролина подняла голову. Маркиз стоял напротив нее, а ведь она не услышала ни скрипа стула, ни его шагов.
— С книжной речи, которой, по-видимому, обучала вас мисс Твиттингдон, вы легко переходите, мисс Манди, на другую, когда имеется дело с таким — в своем роде — мастером языка, как мисс О’Хенлан.
— Как вам это удалось? — возбужденно спросила Каролина, не обращая внимания на то, что маркиз подслушал ее разговор с Персиком. — Как вам удалось настолько бесшумно подойти к нам? Так, что я даже не услышала?
Морган с любопытством взглянул на нее, потом улыбнулся:
— А вы настоящая обезьянка, дитя мое, не так ли? Впитываете в себя как просторечие, так и цивилизованную речь, а теперь собираетесь пополнить свое образование, переняв у меня способность бесшумно передвигаться. Какое воровство вы замышляете, мисс Манди? Или я ошибаюсь, полагая, что бесшумная походка нужна вам для этого?
Каролина только махнула рукой, внимательно разглядывая ноги маркиза, обутые в высокие гессенские сапоги на крепких каблуках, в которых, конечно, невозможно было ходить бесшумно.
— Нет-нет, я думала о том, как было бы здорово, если бы я научилась бесшумно проходить мимо комнаты Человека-Леопарда, что мне приходится делать каждое утро. А то он всегда слышит, как я приближаюсь, и нужна большая ловкость, чтобы улизнуть, пока он не успел… х-м, пока он не успел…
— Правда? Пожалуйста, продолжайте, вы меня заинтриговали. Так что делает этот Человек-Леопард? Кстати, неужели он заслужил такое прозвище, потому что покрылся пятнами? Так что он делает, когда вы каждое утро проходите мимо?
— Дульцинея! Ты не должна говорить о таких вещах, — зловеще предостерегла ее мисс Твиттингдон, сидя на стуле и продолжая потягивать свой чай.
— Валяй, дорогая! — подзуживала ее Персик, ткнув свою ученицу пальцем в бок. — Пора их милости взглянуть на мир, в котором живет большинство людей, и увидеть его таким, какой он есть.
Каролина взглянула на Ферди Хезвита, который, скрестив ноги, сидел на кровати мисс Твиттингдон и, набив рот ее сладостями, кивал в знак согласия с Персиком.
— Хорошо, — сказала наконец Каролина, подняв голову и взглянув прямо в черные глаза Моргана. Она скажет ему правду и посмотрит, как он содрогнется от отвращения. Тогда она поймет, чего стоит этот человек. — На самом деле его зовут Джордж Юстингс, но мы называем его Человеком-Леопардом, потому что он круглый год ходит голый и пачкает себя собственными экскрементами. Но это не страшно, поскольку сумасшедшие не страдают ни от холода, ни от жары. Так вот по утрам, когда я прохожу по коридору, чтобы попасть на женскую половину лечебницы, Джордж поджидает меня, затем хватает свой… — Она поколебалась мгновение и, сглотнув, продолжила: — Он хватает свой член, прости Господи, и пытается попасть в меня струей мочи. Я знаю, что она горячая, потому что Джорджу не раз удавалось это.
Каролина внезапно поняла, что смущена — не тем, что она сказала, а тем, что использовала невинное существо, Джорджа Юстингса, в своих целях. Она опустила голову и, глядя на рубиновую заколку маркиза, спросила:
— Вы все еще верите, что я пропавшая дочь этих аристократов — графа и графини Уитхемских?
Морган поднял ухоженную руку и снял заколку с галстука, зажав ее между пальцами, словно собираясь предложить ей драгоценность в качестве платы за услугу.
— Я не помню, чтобы когда-либо утверждал, что верю в этом. Я только сказал, что леди Каролина, осиротевшая вследствие жестокого убийства родителей пятнадцать лет назад, а после этого исчезнувшая и считавшаяся мертвой, должна быть возвращена в лоно своего до сих пор безутешного семейства, если это окажется возможным. И я, грешный, решил, что вы, возможно, и есть этот невинный ребенок.
Персик толкнула Каролину в плечо и не слишком тихо прошептала:
— Его милость — сумасшедший, Каро. Безумный и нехороший человек. Ему наплевать, кто ты такая. Он хочет использовать тебя ради каких-то собственных целей, можешь мне поверить. Послушай меня, дорогая. Скажи ему, что это будет дорого стоить. Очень дорого.
Каролина посмотрела на ухоженные ногти Моргана Блейкли, на его сильные руки, на которых не было кровоподтеков.
Он был таким чистым. И от него так хорошо пахло. Она была уверена, что он никогда не ложился в постель голодным, что ему не приходилось связывать визжащую пациентку, пока другие слуги вводили ей слабительное.
Каролина взглянула в его красивое бесстрастное лицо. Но нет, оно не было совершенно бесстрастным. Она была уверена, что разглядела разочарование в глубине его глаз.
— Вы говорите, что вас не волнует, какую Каролину — настоящую или нет — вы обнаружили. Но это ложь. Вы хотите найти ее. Это желание видно на вашем лице. Так почему же вы еще здесь, если убедились, что я — это не она?
Маркиз приподнял бровь, и это движение восхитило Каролину помимо ее воли. Он заговорил совсем тихо, так, чтобы только она и Персик могли его услышать:
— Почему? Это очень хороший вопрос. Возможно, я несколько и огорчен. Возможно, я просто пресыщенный английский денди, желающий придать остроту своей жизни. А может быть, у меня совсем другие резоны, которые я держу при себе. Если вам нравится задавать вопросы, мисс Манди, задавайте их себе. Что вы предпочтете — быть богатой или знатной леди, перед которой все склоняют голову, или продолжать ежедневные утренние прогулки, увертываясь от струи, испускаемой членом Джорджа Юстингса?
Морган сидел в отдельном кабинете гостиницы Парящий орел, где он решил заночевать со своей компанией, прежде чем двинуться в Клейхилл. Смакуя подогретый бренди, Морган припомнил слова Персика, произнесенные в Вудвере. Безумный и нехороший человек, — сказала она. Возможно, сварливая ирландка была права. То, что он собирался сделать, было безумием, и нужно быть нехорошим — испорченным до мозга костей — человеком, чтобы задумать такое. Он чувствовал себя нечистым, заляпанным грязью сильнее, чем комнаты в лечебнице. Но он и до этого барахтался в той же самой грязи.
Чего он действительно не мог себе простить — так это того, на что он пошел, чтобы отомстить врагу. Только жажда мести могла заставить его связаться с грязной воровкой из сиротского приюта, ставшей прислугой в сумасшедшем доме. Мало того, он согласился тащить за собой несносную, иногда слишком проницательную ирландку по имени Персик, печальную недотепу мисс Летицию Твиттингдон, а также угрюмого (но по-своему замечательного) карлика, Фредерика Хезвита, что уже выходило за границы всякого разумения.
Но только так можно было убедить Каролину Манди покинуть Вудвер — согласившись на ее требование уехать в компании со своими друзьями. Пришлось отдать ей и рубиновую заколку — в знак того, что он не забудет своего обещания.
— Простите меня, милорд, могу я зайти на минутку?
Морган, сидевший спиной к двери, убрал ногу со стола и повернулся на стуле к Каролине Манди, стоявшей за ним.
— Я хорошая ученица, мой господин, — сказала она с улыбкой, заметив, что он не смог скрыть недовольства, вызванного ее бесшумным вторжением в его владения. — Главное в этом деле — идти, балансируя на пятках. Но я это смогла, только избавившись от своих деревянных башмаков, чего я ни за что не сделала бы в Вудвере, даже рискуя попасть под струю Человека-Леопарда. Рассказать вам, какая грязь в общем крыле лечебницы?
— Нет, я вполне могу это вообразить. Если вы, мисс Манди, избавите меня от описания этой грязи, я буду благодарен вам до конца жизни. — Морган жестом указал, что она может сесть на другой стул. Ему не пришло в голову встать при даме, как подобало джентльмену. — Итак, что я могу для вас сделать? У вас проблемы со сном? Не позвать ли хозяина, чтобы он принес теплого молока, которое вы, несомненно, привыкли пить на ночь? Или вы бродите по гостинице в надежде освободить остановившихся здесь фермеров от их толстых кошельков? В любом случае, я к вашим услугам.