Прииск в тайге

Октябрьская революция застала Мельникова на прииске Находка. Василий Андреевич собрал небольшой отряд из старателей и выступил на поддержку рабочих Никольского завода. В первом же бою он был убит. Елена осталась одна. Она вернулась в Златогорск, к людям, у которых жила раньше. Из родных у нее на Урале никого не было, но в Москве проживали дед и бабка по матери. На письмо внучки они ответили не сразу, приглашали ее к себе, но не очень настойчиво. Девушка поняла: в Москве ее не ждут и ехать туда не стоит.

Некоторое время Елена жила в Златогорске у знакомых отца и на его скудные сбережения, а потом уехала в Зареченск, надеясь найти на прииске подходящую работу. Она устроилась в контору. Это было не то, о чем мечтала девушка, но ничего другого пока не предвиделось, а работа в конторе давала возможность жить без посторонней помощи.

Потом на прииске появился Александр Майский. Случилось так, что первым человеком, встретившим молодого инженера, была Елена Мельникова. Она познакомила его с людьми, рассказала все, что знала о жизни прииска и даже сопровождала позднее на шахты. Энергичная, смелая и не по летам серьезная, к тому же неплохо знающая Урал, — «геолог-любитель», — как потом шутливо назвал ее Майский, понравилась ему.

Вот почему, вернувшись в Зареченск, Майский прежде всего разыскал Елену и коротко рассказал ей о поездке.

— Так что перед вами не простой смертный, а начальник будущего отряда, — шутливо закончил он и уже серьезно добавил: — Хотите работать со мной?

— С удовольствием, — ответила девушка. — Признаюсь, работа в конторе меня начинает тяготить, и я подумывала о поездке в Москву к родным. Но теперь вижу, что появляется возможность по-настоящему работать. Я с вами.

— Я и не ожидал от вас иного ответа.

Затем Александр стал подбирать людей в отряд. Он пригласил местного жителя Алексея Каргаполова, собиравшегося уезжать из Зареченска, а потом — Ивана Буйного с женой. Позднее к Майскому явился Авдей Зотов, отрекомендовался бывшим штейгером прииска Лиственничного.

— Слыхал, людей в отряд набираете, — пояснил он, поглядывая на молодого геолога из-под густых черных бровей. — Места здешние хорошо знаю. Могу и проводником, и кем придется. Двадцать лет в штейгерях хожу. На золото у меня глаз счастливый.

— Почему ушел с прииска? — поинтересовался Александр.

— Не работа нынче там, — Зотов сердито сплюнул. — Маята одна. Хозяев нет, все разваливается, а я видеть такое не могу.

Начальник отряда задумался. По сохранившейся командирской привычке изучающе разглядывал незнакомого человека: кряжистый, смуглый, похож на цыгана, в левом ухе болтается золотая серьга, как у пиратов, о которых читал в детстве. Зотов производил не особенно приятное впечатление, но ценно то, что он хорошо знает старательское дело и не пугается работы. Заметив колебания начальника, Зотов добавил:

— Меня и Иннокентий Дмитрич знают. Ежели в чем сомнения имеете, можно у них справиться.

— Кто такой Иннокентий Дмитрич? — машинально спросил инженер, думая о своем и продолжая разглядывать штейгера.

— Не знаете?! — удивился тот. — Иноземцев. Они в Златогорске по золотому делу. Их все знают.

Последние слова прозвучали упреком: как так, все знают Иннокентия Дмитрича, а ты, начальник отряда, не знаешь. В памяти Александра всплыла высокая худощавая фигура, коротко стриженные седые волосы, золотое пенсне. Это же тот, кто заступился за него после доклада. Майскому стало стыдно, он чувствовал, что краснеет, и чтобы скрыть смущение, сказал:

— Он хорошо знает вас?

— Как же, как же, — самодовольно погладил короткую курчавую бороду штейгер. — Доводилось вместе работать. Ежели требуется, они вам и рекомендации представят.

— Рекомендаций не надо. Я беру вас.

Зотов поблагодарил, но уходить не спешил. Переступив с ноги на ногу, вздохнул и заговорил о том, как трудно по нынешним временам найти работу, справился, какое будет ему положено жалованье и нельзя ли получить задаток.

Конец зимы ушел на приготовления к отъезду. Александр готовился к выступлению в тайгу как к боевой операции, хотел все предусмотреть, все рассчитать. Мельникова помогала ему в меру сил. С утра до вечера они бегали по Зареченску в поисках необходимого снаряжения, провианта, медикаментов, инструментов, хлопотали об оружии, искали верховых и вьючных лошадей, которые стоили огромных денег и которых нельзя было достать даже за эти бешеные деньги. Трижды Майский ездил в Златогорск, обивал пороги разных учреждений, требовал дополнительных ассигнований и всюду получал вежливый, но твердый отказ. И снова на помощь пришел инженер Иноземцев. В Златогорске он пользовался большим влиянием, и его записки в несколько слов, небрежно нацарапанные на клочках бумаги, делали чудеса. Майский получал все требуемое.

— Был бы я помоложе, пошел бы с вами в тайгу, — добродушно улыбаясь, говорил Иноземцев. — Ей богу, пошел бы. Заразили вы меня, Александр Васильевич, своим энтузиазмом. Верю в ваш успех, хотя будет нелегко. Но помните: взялся за гуж, не говори, что не дюж.

— А я и не собираюсь отступать.

— Похвально, весьма похвально.

— Только один человек понимает и поддерживает меня, — рассказывал Майский Елене Мельниковой после очередной поездки в Златогорск. — Это Иннокентий Дмитрич. Остальные чурки какие-то, а не люди. Словно я для себя хлопочу. Черт знает, что получается.

Девушка радовалась не меньше своего начальника.

— Чем же вы ему так понравились?

— Не знаю, да и не во мне дело. Просто Иноземцев здраво мыслит и верит в успех разведки. Сам бы, говорит, отправился, будь помоложе. А как он знает Урал! Завидую!

— Я рада, что все так хорошо складывается.

Вечерами у Майского собирались члены маленького отряда, обсуждали план похода. На столе появлялась старая истертая карта, каждый вариант маршрута вызывал споры. Молчали только Буйный и Дымова. Но и то Иван Тимофеевич нет-нет да и вставлял веское замечание. Зотов горячился больше всех, рьяно доказывал, что разведывать надо не на севере, где золота никто никогда и в глаза не видывал, а идти прямиком к прииску Морозному, на запад.

— Вы уж поверьте мне, Александр Василич, — убеждал он. — Я со старателями пуд соли съел. Здешние-то места как свою пятерню знаю, — и для убедительности растопыривал над картой темную жилистую ладонь с узловатыми пальцами. На безымянном, с обломанным ногтем пальце мягко поблескивало золотое кольцо с зеленым камнем. — Сотни верст по тайге исходил. Вокруг Морозного земли богатимые. А ежели на север, к примеру, отправиться, будет пустая трата времени. Глухомань там, болота непролазные. Медведи, и те не живут. Заметили, небось, что в той стороне ни одного прииска нет? Неспроста.

— Если край глухой, значит, там и надо искать, — отвечал на это начальник отряда. — А где все исхожено, делать нечего.

— И я так считаю, — вставляла Елена, вызывающе глядя на штейгера. — Надо идти нехожеными тропами, на то мы и разведчики.

— Уж вы-то, барышня, лучше послушали бы старика, чем спорить, — Зотов насмешливо смотрел на девушку. — Женское дело не искать золото, а уметь пользоваться им. И я вам, промежду прочим, в отцы гожусь, в жизни побольше вашего видел.

Мельникова краснела, кусала губы, хмурила брови и не знала, что ответить. Алексей Каргаполов, следивший за перебранкой, приходил ей на помощь.

— Не хвастай, Авдей Яковлич, не ты один эти места знаешь. Вот старик Ваганов иное рассказывает. А он в тех болотах полжизни оставил.

— Юродивый-то?

— Он не юродивый. Человек большое горе пережил. Бывший старатель, — пояснил он Майскому. — Умный старик.

— Что же он рассказывает? — интересовался Александр.

— Говорит, что на севере золото есть, только взять его трудно, это верно. Туда редко кто отважится пойти.

— Ну, ежели любого полоумного слушать, тогда конечно, — обиженно соглашался штейгер и отходил от стола. — Я ведь как лучше хочу, я свои соображения для общей пользы.