Бытовая химия

Мэри глянула на меня, и я чувствовал, что лицо у меня полыхает и краснеет, – это выглядит смешно, когда тебе шесть, но куда колоритнее по накалу, если тебе тридцать и ты профессиональный писатель с собственной квартирой. Внезапно я увлекся расстегиванием молнии на куртке. Мэри продолжила:

– Сара подъедет позже… Том… – в сомнениях она тяжело вздохнула, перед тем как продолжить, словно давая мне шанс взять дело в свои руки.

– Просто я знаю, что Хью был очень… – я рассмеялся и шутливо покачал головой, – переживал, как мы с ней вдруг встретимся на вечеринке. Я подумал, может, он прячет ее в кухне, снабдив вооруженной охраной?

Мэри на секунду застыла, и ее глаза осмотрели меня внимательно, изучая мои скрытые намерения, потом она кивнула: «Понятно» и взяла мою куртку. Легкое радостное выражение появилось на ее лице.

– Иди и выпей что-нибудь. Поброди по комнатам. Как я поняла, в гостиной беседуют об Эмисе, в столовой – об экранизациях книг, а в оранжерее обсуждают тиранию узких рамок жанров. Но, если хорошенько поискать, можно найти кого-нибудь из моих друзей и завязать нормальную человеческую беседу.

– Спасибо, но, исходя из собственного опыта, я знаю, что лучше мне выпить чуток, а потом можно приступать к Эмису.

Упершись взглядом в ковер, я пошел в столовую за с едой и напитками. Там было полно всякой всячины. Я выпил стакан красного вина и жадно уставился на кростини.

Самым неприятным являлось то, сказал я себе слегка раздраженно, что на самом деле вовсе не было ничего особенного в том, что я снова увижу Сару. Только Хью и Мэри, казалось, думали иначе, но я ведь не обязан играть в их игры, стараясь доказать, что они не правы? Знаете такую игру, когда лежишь ночью в постели и пытаешься не думать о женской груди? Возможно, в нее играю только я один, но вы понимаете, что я имею в виду? Я уже давно не думал о Саре. Конечно, я вспоминал о ней какое-то время после того, как мы расстались. Некоторое время я просто сходил с ума, в этом нет сомнений. Я был неуравновешен, неадекватен, одержим, стремился к саморазрушению, страдал депрессией, в общем, полный набор. Но все это продолжалось примерно две-три недели или, может быть, год. Мне не довелось ее видеть после того неудачного случая на работе, и вообще я практически ничего о ней не слышал. Несколько наших общих друзей взвалили на себя непосильную ношу, чтобы не упоминать ее имени в моем присутствии, и мне перепадали лишь крохи с информационного стола, когда я слышал, что о ней говорили другие. Изредка кто-нибудь проговаривался, забывая о моем присутствии. Именно поэтому я так и ждал этого вечера: мне хотелось доказать всем присутствующим, включая и Сару, что весь этот колоброд в прошлом.

Я всего лишь пригубил второй стакан вина и болтал с парой, переживавшей из-за своего незнания последних новинок порнографии, когда Сара вошла в комнату вместе с Мэри.

Как только я увидел ее, горло мое пересохло, живот задрожал, а мой… в общем, можно просто сказать, что это был не лучший момент для моего желудочно-кишечного тракта. Я сразу же отвел взгляд, повернувшись к собеседникам. Я сделал это за долю секунды. Но даже эта мгновенная реакция оказалась слишком медленной. Сара видела, что я смотрел на нее. Я вернулся к разговору и начал активно кивать в ответ на то, что говорил мне мужчина. Еще я очень громко рассмеялся на его забавное замечание. Собеседник слегка вздрогнул.

– Вообще-то не думаю, что детское рабство – такая смешная тема, – заметил он.

– Что? О нет же, я не над этим смеялся, просто это напомнило мне одну шутку!

– Шутку о детском рабстве?

– Нет. – Я сделал глоток вина, потом рассудительно потряс головой. – Говорите, детское рабство, да? Жуть. Просто жуть.

Это было ужасно. Должно быть, прошло уже два месяца с тех пор, как мысль о существовании Сары посещала мой разум. Но стоило посмотреть на нее долю секунды, и ладони мои вспотели. Это была определенно лишь рефлексивная реакция, нечто от старой привычки. Это всего лишь инстинкт, отголосок прошлого, так чешется несуществующая рана. Все в порядке. Это был не я: всего лишь моя идиотская автономная нервная система.

Я заставил себя целый час беседовать на самые специфические темы. Причем, словно в наказание, жутко неинтересные. Но странным образом во время разговоров я ощущал, где находится Сара: прямо позади меня, слева, в соседней комнате и так далее. Моя кожа, казалось, нацелилась на нее, определяя местоположение, словно я был компасом. Однако сочетание этих ощущений с разговорами, в которых я заставлял себя участвовать, вскоре стало слишком невыносимым. Часа было вполне достаточно, чтобы соблюсти приличия. Так что ровно через час с того момента, когда я заметил, что Сара пришла, я извинился перед человеком, с которым разговаривал, потому что внезапно понял, что больше не могу сосредоточиться на предложении, которое собеседник даже не успел закончить. Я отправился поздороваться с Сарой, чтобы избавиться от всех этих глупостей и спокойно вздохнуть.

Я нашел ее в кухне (ясное дело, я убедился в том, чтобы это не выглядело, словно я ищу ее нарочно). Сара разговаривала с мужчиной, который, как я понял, не то делал, не то продавал настенную плитку. Он говорил о кафеле в ванной – ясное дело, специалист: кого еще могут заинтересовать подобные темы для беседы.

– Привет, Сара! – сказал я, широко распахнув глаза и делая полшага назад от удивления, что наткнулся на нее. Мол, какое совпадение.

– Привет, Том, – ответила она.

Я не был уверен, что это могло значить.

– Познакомься, это Ян, – добавила она.

Мы пожали друг другу руки, и Ян продолжил рассказывать о плитке. Спустя некоторое время я был готов открыть ящик стола, достать кухонный нож и зарезать его, причем, думаю, меня бы оправдали.

Ни я, ни Сара не вымолвили ни единого слова, кроме: «Понимаю» или «Правда?», но это вовсе не смущало Яна, мужика ничуть не смущало, что говорил он один, равно как и односторонность беседы. Он говорил и говорил. И опять говорил. Я чувствовал, как у меня растут когти. Разве Ян не чувствовал, как я хочу, чтобы он отвалил прочь? Мне кажется, Сара тоже этого хотела. Господи, теперь этот придурок заговорил о цементе, как можно быть таким занудой?! Я бы лучше слушал голос женщины-робота, которая сообщает вам о том, что вы неправильно повесили трубку. Если бы мне пришлось ждать автобуса сорок пять минут на остановке в какой-нибудь промозглый вторник и там оказался бы Ян, я бы лучше скучал в одиночестве. Господи! Пожалуйста, сделай так, чтобы он остановился!!!

Наконец, когда прошло уже несколько столетий после того, как он начал свой рассказ, Ян поднял стакан в воздух и сказал:

– Ну… мне нужно сходить за вином.

– Тебе нужна хорошая взбучка, вот что тебе нужно, – сказал я. Я был на взводе из-за этого Яна, понятно? Любой бы сказал так на моем месте, честное слово.

Реакция Яна балансировала между удивлением и напрягом.

– Ха! – добавил я, указывая на него пальцем и усмехаясь.

– А… ха-ха! Неплохая шутка, – ответил он, счастливо улыбаясь в ответ, и отправился за очередным бокалом вина. Надеюсь, после этого он покинул страну и умер.

Сара и я секунду стояли молча. Я попивал вино и с интересом рассматривал вещи на кухне, которые совершенно точно принадлежали не ей.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала Сара, причем очень-очень неожиданно, как мне показалось.

– Спасибо, и ты тоже… я вижу, ты подстриглась. Она подняла руками волосы и взлохматила их, словно проверяя – на месте ли они и все еще такие же короткие?

– Ах, да. Я подстриглась очень давно… тебе назло, честно говоря, – она рассмеялась. – Я подстриглась, потому что знала: ты бы возненавидел мою короткую стрижку.

– Понятно.

– …И мне самой жутко не нравилось.

Я кивнул.

– Но, – сказала она, снова проводя руками по волосам, – они вроде как отросли уже.

– Да, волосы имеют обыкновение расти.

– Забавно, да?

Я сделал еще один глоток вина.