Бытовая химия

Все это время я наблюдал за ней, пристукивая друг о друга ногтями большого и указательного пальцев. В конце концов я не выдержал.

– Так ты перезвонишь им и скажешь, что я согласен?

– А? На что? А, интервью-то? Ты хочешь, чтобы я позвонила и сказала, что ты хотел бы все-таки пойти с ней…? Правда? Тебе правда так не терпится?

– Ну, я бы не сказал «не терпится»…

– Ну и кем я буду выглядеть после того, как сказала, что даже просить тебя об этом – и так слишком, верно ведь? Просто сучкой.

– Ну, возможно, «не терпится» все-таки подходящее слово: мне очень уж невтерпеж увидеть процесс производства телешоу.

– Я не прочь выглядеть сучкой, конечно, если тебе это пойдет на пользу. Такой уж я замечательный агент.

– Я знаю.

– Совершенно верно.

– Так ты позвонишь?

Эми вздохнула:

– Нуда, позвоню, конечно, позвоню.

Она поднялась и отправилась относить посуду в мусорный бак.

– Но ты не забывай, на что я ради тебя способна, ладно?

– Конечно, не забуду.

– Ты – тварюга английская.

Так что все было устроено. Эми разрешила все вопросы с агентом Джордж, и мое имя вписали в списокгостей. Шоу должны были передавать из одного из эдинбургских кабаков, приспособленных для фестивальных мероприятий. Во время смотра только исполнители самого высокого уровня выступают на настоящих площадках: в клубах или театрах. Другие довольствуются «комнатками», или палатками, или вообще неким пространством, куда можно запустить пару– тройку актеров и где есть физическое пространство для зрителей. Во время праздника уставшие бомжи сталкиваются с дополнительной конкуренцией, борясь за проемы у магазинов, которые готовы оккупировать отчаявшиеся танцевальные труппы.

Все же пора уже покончить с подтанцовками на эту тему. Хватит распинаться, считаю, что пора подойти к концу.

Бенни Баркер, само собой, заполучил самое выигрышное место – в здании на улице с подходящим названием Джордж-стрит. Его шоу должно было транслироваться по национальному телевидению в пятницу, а в субботу книга Джорджи уже поступала в продажу. Блестящий рекламный ход, тем более что и Баркеру, и Джорджи было очень «в тему» использовать шотландскую тему. Джорджи выдали список вопросов, которые ей должны были задать в студии. Такой расклад всех устраивал. Джорджи не окажется в неловкой ситуации, и ее не будут спрашивать о том, о чем ей говорить не хочется. При этом Баркер рассчитывал, что ей хватит времени подготовить остроумные ответы, что хорошо для шоу в целом и, естественно, для него лично. Эми переслала мне перечень обращений, потому что, по ее словам, агент Джорджи хотел быть уверен в том, что они получат умные ответы на вопросы по книге. Я сочинил несколько великолепных экспромтов, которые могла бы использовать Джордж.

Я чувствовал себя, хмм… облапошенным, вот подходящее слово, – я не хочу преувеличивать происходящее. Я был слегка уязвлен, что вся процедура происходила через посредников – Эми и Пола. Джорджи могла бы сама со мной переговорить, так ведь? Всяко проще. И тем не менее я старался, чтобы моя обида не оказала ни малейшего влияния на качество подготовленных для нее блестящих ответов: я же профессионал. Джорджи вправе действовать через агентов, если ей так хочется. Она может сваливать в Америку, где Дарен Бойл – сукин чеширский кот – будет трахать ее до потери пульса: для меня это ничего не значит и не повлияет на мою работу.

Когда дело дошло до Сары, я понял, что здесь явно переборщил с демонстративно безразличным отношением к вечеру. Перед нею я делал вид, что мне все до лампочки. Нет ничего экстраординарного в том, что я один отправляюсь на шоу, пожимал я плечами… именно поэтому даже из головы вылетело упомянуть о вечере заранее и я сделал это накануне. А зачем мне было говорить о нем раньше? Повод-то столь обычен. Я перевел вечер из категории «обязательных светских событий» в «скучные», когда Сара продолжала настаивать на том, что это очень волнующе: сам Бенни Баркер, возможность посмотреть на телешоу изнутри, побывать за кулисами и все такое.

– Почему ты не поинтересовался, могу ли я тоже пойти? – спросила Сара.

– Ну, я тебе уже объяснил, там будет о-о-очень скучно. Не хотел напрягать тебя. Понимаешь, просто защищал тебя от скуки, правда.

– Я уверена, что мне бы было интересно. К тому же ты знаешь, как я хочу познакомиться с Джорджиной Най, – ответила Сара. А потом применила запретный прием, добавив: – К тому же, в любом случае, ты мог бы сначала поинтересоваться у меня, хочу я или нет, а не просто решать, не спросив.

Настоящий удар ниже пояса.

– Ну, да… – ответил я. Нужно было срочно менять тактику, и я замолчал на некоторое время, раздумывая над ее новой линией поведения.

– Но тут еще есть вопрос безопасности.

– Что?

– Безопасности. И популярности. Ведь каждый хочет попасть на шоу.

– Вот дурачки! Мы-то с тобой знаем, какое это скучное занятие, верно?

– Послушай… Куча народу ломится в двери, не пойми кто, места мало, а охранники вообще не хотят никого пускать… Думаешь, я бы там оказался, если бы не был нужен для программы? Меня пригласили безо всякого пиетета, исключительно потому; что имеются указания, что я должен там присутствовать в качестве поддержки Джорджины. Представь себе на секунду, что бы мне ответили, если бы я начал ныть: «Ох, а можно моя девушка тоже пойдет со мной», а?

– Ты мог хотя бы попробовать.

– Я… – Я не знал, что должно было последовать после «я…», и долго молчал, а потом просто побежденно вздохнул: – Да, ты права. Прости меня. Я не подумал.

Сара взглянула на мое мученическое лицо и закатила глаза.

– Ой… да ладно. Просто пообещай мне, что ты очень хреново проведешь время.

Потом она улыбнулась. Господи, какой она была красивой!

– Договорились.

– Нет – послушай меня: очень-очень хреново.

– Наверное, я просто повешусь на съемочной аппаратуре, и это будет моим криком о помощи.

После этого я продолжил, причем по собственной инициативе, высказывать предположения о том, насколько будет уныло. Я пытался убедить Сару в том, что отправляюсь на вечер, где будет ничуть не больше веселья, чем сидеть сиднем дома и неотрывно наблюдать за коричневеющей мякотью яблока под нудную музыку, но, к сожалению, все мои попытки оказались напрасны. Время уходило, и я вел себя, как мать невесты. Всяко пытался скрыть свое радостное освобождение под маской капризного раздражения, надеясь, что трюк прокатит, но, кажется, у меня ровным счетом ничего не выходило. Я носился по дому, нянчился с рубашкой и смотрел на циферблат каждые две минуты, а до выхода оставалось еще несколько часов. В какой-то момент я просто дал деру. За полтора часа до начала я приехал в центр и засел в самом близком к театру пабе.

В зале было не продохнуть, но я все-таки взял себе пиво в баре. Что удивительно, бармен не заметил меня всего-то раза четыре, обслужив подошедших позже меня, надеюсь, они скоро подохнут, а их оползшие трупы пригвоздят бармена к стойке, да так, что перекроют ему дыхание ион тоже подохнет, подонок. Потом я сел на стул, что одиноко стоял у небольшого столика.

В пабе можно находиться одному довольно малое количество времени, прежде чем все разом начнут пялиться на вас и думать про себя: «Его продинамили, это точно». В Великобритании этот период равен шестнадцати минутам. Конечно, можно постараться сделать все, чтобы другие не подумали, что вас кинули. Есть еще несколько вариантов: 1) Вы сходите с ума и очень надеетесь: помоги же, Господи, положить этому конец прямо здесь и сейчас и покончить с годами беспробудного одиночества и ночной тоски, заменяемой неистовой мастурбацией, за которой следует самобичевание и просмотр телика, пока не наступит временное облегчение в виде прерывистого сна, когда просыпаешься весь мокрый. 2) Вы всего лишь горький пьяница. Вариант номер два весьма распространен. Но оба варианта все-таки лучше, чем подстава. Если у вас нет сейчас близкого человека, то таково положение дел, в этом нет пренебрежения лично к вам. Ато, что вас продинамили, наоборот, – самый недвусмысленный комментарий, касающийся исключительно вас. Сколько бы людей ни было в мире, эту ситуацию ничто не изменит. Потому что отверг вас всего один человек. Всего лишь договорившись встретиться с вами, наверняка не с трезвого ума, этот человек, опомнившись, просто не смог вынести мысль о нахождении рядом, когда дело дошло до реальной встречи. И дело было только в вас.