Росстань Таэраны

В этой-то пещере проводник-Лаин предложил устроить привал. И первый сел прямо на земляной пол, достав из сумки вяленое мясо и бутылку вина. Предлагать Светлым соплеменникам ни то, ни другое не стал, зато посетовал:

— А вы-то что же — еды не прихватили? Вот и зря: путь-то предстоит долгий.

Впрочем, толком утолить голод не удалось и ему. Вскоре земля сначала вздыбилась — совсем рядом с тремя эльфами. Затем вырос небольшой холмик. Темный едва успел отскочить и достать меч, прежде чем над холмиком показалась огромная голова. Вернее, шея, оканчивающаяся уродливой бесформенной пастью.

Первым исполинский червь атаковал проводника. Привык, видимо, из всех двуногих воспринимать как еду именно Лаин. Но Темного спасло собственное проворство на пару с неуклюжестью чудовища. Проводник успел отскочить прежде, чем червь достиг места его трапезы. Успев высунуться из-под земли сразу на два фута.

— Чего уставились?! — крикнул Темный своим подопечным, в то время как червь бестолково шевелил головной своей частью, силясь вновь учуять жертву, — за оружие! Пока…

И первым ткнул мечом в гибкое бурое тело. Как раз в тот миг, когда чуть не случилось это «пока». Червь почуял принца Леандора и потянулся было в его сторону… но отвлекся на удар проводника-Лаин.

Удар мечом для такого исполина был что царапина или заноза. Серьезного вреда не причинил, хотя и приятным тоже не был. Развернувшись и рванувшись в направлении Темного, червь высунулся из-под земли еще на добрых два человеческих роста. И почти достал проводника — заставив того вжаться в склизкую влажную стену.

— Бейте! — кричал Темный.

Леандор и Квендарон разом вонзили клинки в червя, отчего тот сделал новый разворот, закрутившись кольцом.

А затем, не будучи дураками, оба Светлых Эльфа кинулись в разные стороны. Чем сбили с толку скудные мозги червя. Одинаково чувствуя двух мелких досадных обидчиков, чудовище не могло отдать предпочтение ни одному из них. Исполинское тело, похожее на огромную гнутую трубу, моталось из стороны в сторону. Моталось, бездействуя, пока новый удар проводника-Лаин не снял эту гнетущую неопределенность.

Всего ударов проводник успел нанести три, а затем побежал вдоль пещерной стены. Червь потянулся следом, все более выбираясь из своей норы. Он казался бесконечным, в то время как в пещере становилось тесно.

— Ах, память моя! — с досадой воскликнул вдруг осененный Леандор.

И сотворенная им Плеть Холодного Пламени рассекла червя надвое.

— Неплохо, — отозвался запыхавшийся проводник, останавливаясь, — только… неужели ваше высочество думает, что это — все? Смотрите!

Лишившись пасти, нижняя часть червя спешно втянулась обратно под земляной пол. Зато другая, меньшая, еще шевелилась. И как раз ползла навстречу Темному Эльфу.

Тот встретил ее ударом меча — пронзив насквозь. Два других удара с разных сторон нанесли Квендарон и Леандор. Израненный, намертво пригвожденный к земляному полу пещеры, обрубок червя еще немного побился в судороге, пока наконец не затих.

Проводник вытер пот с высокого лба, отводя сбившуюся прядь черных волос.

— Удивлен, — сказал ему Леандор, — приятно удивлен. Не ожидал, что хтоник способен сражаться… так доблестно. Как настоящий воин. Да за правое дело. Честно скажу: не ожидал.

— Уточните, пожалуйста, ваше высочество, — съязвил в ответ Лаин, — насчет хтоника. Кого вы сейчас похвалили — меня… или все-таки его?

И он легонько толкнул останки червя носком сапога.

— Вот вам, кстати и мясо, светлячки. Теперь хоть с голоду не помрете.

Снег валил хлопьями с посеревшего, бессолнечного неба. Брусчатка мостовой успела покрыться снегом больше чем наполовину. А железные крыши многих домов гномьего поселения — так и вообще целиком. Сделавшись похожими на огромные грибы. Толстые и приземистые каменные грибы с белыми шляпками.

Глядя на этот снег трудно было поверить, что где-то в иных землях еще зеленеет трава, а солнце порой не только греет, но и пышет жаром. Благодатные края эти остались далеко на юге, укрытые от северных ветров Дунскими горами. С этой же стороны укрывать было нечему. И потому под ледяным дыханием смогли устоять и жить одни лишь гномы. Самые стойкие из разумных обитателей Таэраны.

Остальные избегали холодного края под названием Нирн. Не совались сюда без крайней необходимости. Однако у двоих, гномами не бывших, такая необходимость была. И отнюдь не приятная.

…первые два гнома-стража погибли, не успев даже понять происходящего. В обеих руках Ирайи поместилось по метательному ножу — и каждый из этих ножей достиг цели. Не помогли и хваленые доспехи Подгорных мастеров. Что в них толку, если тонкое лезвие вонзается аккурат в глаз или неприкрытую часть лица?

Ирайа усмехнулась — порадовавшись, что не утратила хотя бы навыков обращения с оружием. А Даррен с мечом уже бросился навстречу еще двоим противникам. Те опешили… но лишь на миг. Оттого, что увидели существо непривычно большого роста, почему-то облаченное в гномьи доспехи.

Преимущество воина-гнома состояло в силе удара, помноженной на собственную защищенность. Можно даже сказать — стойкость. Противника низкорослого и кряжистого не так-то просто сбить с ног. И даже заставить отступить. Тяжелая броня, сработанная в гномьих кузницах, защищала от любых ударов… ну, почти от любых. Позволяя самому воину переть напролом, тяжелым же оружием пробивая дорогу к победе.

Противопоставить всему этому воители из иных народов могли только одно. Большую быстроту и ловкость. Способность наносить удары чаще, успевая при этом уходить от ответных атак. Или отводить оные, когда отступать некуда. Примерно так действовал и Даррен — мечом сражаясь против гномов, вооруженных топорами. С той лишь разницей, что сам защищен был не хуже. А действовал не в пример быстрее низкорослых противников. Не пропуская ни одной их атаки.

Ирайа невольно залюбовалась наемником. Отчего едва не забыла, где находится: на поле небольшой, но битвы — среди врагов. И пропустила тот миг, когда появился третий гном. И, размахивая обоюдоострой секирой, кинулся прямо на нее.

Ножи для метания у девушки еще оставались. Да только воспользоваться ими она бы все равно не смогла. Уж очень внезапно подоспел этот гном — и слишком близко смог подобраться к Ирайе. Хотя… тоже не сумел ничего сделать.

— Повернись и встреть смерть лицом к лицу, — выкрикнул гном, потрясая секирой, — Каменный Пр-рестол!

Последние слова застряли у н него во рту, обрамленном густой рыжей бородой. Как раз в тот миг, когда Ирайа повернулась… и глаза ее застлало новое видение. Вернее, новое-старое: то, что и подвигло отправиться за Дунские горы. Зрелище непроглядной, наползавшей на мир Тьмы.

Гном вскричал — ибо следом видение Тьмы отразилось и в его взоре. Бросив секиру в снег, могучий северный воитель схватился за голову, вопя и трясясь от страха как ребенок. Толстые пальцы впились в лицо… потянувшись прямо к глазам. Гном словно пытался вырвать их, лишь бы избавиться от нахлынувшего кошмара.

Его мучения прекратил кинжал Ирайи, пронзивший бородатое лицо.

Тем временем Даррен тоже успел управиться с одним из противников. Тот лежал на окровавленном снегу. Другой гном отступал, отбиваясь, и пытался отвести человека от цели его пути. От огромной клетки, возвышавшейся посреди площади. А может, просто тянул время.

— Помочь? — окликнула наемника Ирайа, помахивая кинжалом. С неподобающим задором окликнула, даже с игривостью.

— Еще чего, — лишь отмахнулся Даррен, — у тебя и так… хрупкой, беззащитной, на счету уже трое. А у меня только один — несправедливо.

Крик Ирайи, впрочем, пришелся кстати. Гном оглянулся, отвлекшись… и меч наемника выбил топор из его руки. Ни бежать, ни молить о пощаде гном, впрочем, не стал — приняв смерть молча.

А затем над поселком разнеслось пение рога — протяжное и тоскливое, похожее на мычание коровы. Как раз под стать северному ветру.

— Надо бы поторопиться, — проговорил Даррен, вытирая меч, — а то скоро сюда весь поселок нагрянет.