Страница 31 из 54
Галени внимательно рассматривал собственный рукав.
– И вас это не встревожило?
– У меня в тот момент были другие заботы.
– Вы об этом не доложили!
– Я принял перед этим болеутоляющее и решил, что это просто небольшая галлюцинация. К тому моменту как я вернулся в посольство, у меня уже все вылетело из головы. Кроме того, – Майлз ухмыльнулся, – я не хотел, чтобы вы усомнились в моей дееспособности. Это не пошло бы на пользу нашим взаимоотношениям.
Галени поджал губы, но через секунду лицо его исказилось гримасой отчаяния.
– Скорее всего вы правы.
Майлза испугало лицо Галени, и он поспешно продолжил:
– Короче, я рад, что не сделался ясновидящим. Боюсь, мое подсознание намного сообразительнее рассудка. Я просто не воспринял его сигнал. – И Майлз снова ткнул пальцем вверх. – Не цетагандийцы?
– Нет. – Галени с каменным лицом прислонился к стене. – Комаррцы.
– А! – Майлз прикусил губу. – Комаррский заговор. Но это чревато…
Губы Галени изогнулись:
– Вот именно.
– Ну что ж! – пронзительно вскрикнул Майлз. – Они нас еще не прикончили. Должна быть причина, по которой мы нужны им живыми.
Галени мрачно, с вызовом усмехнулся:
– Абсолютно никакой причины!
Слова вырвались вместе с хриплым смешком, который резко оборвался. Видимо, какая-то шутка, понятная только Галени и осветительной панели.
– Он воображает, что у него есть причина, – объяснил Галени, – но он глубоко ошибается.
Горькая фраза тоже была обращена к потолку. О чем это он? О ком?
Майлз сделал глубокий вдох.
– Ладно, Галени, выкладывайте. Что случилось тем утром, когда вы исчезли из посольства?
Галени вздохнул, пытаясь взять себя в руки:
– В то утро мне позвонили. Старый знакомый, комаррец. С просьбой о встрече.
– Звонок не был зарегистрирован. Айвен проверил ваш комм.
– Я его стер. Это было ошибкой, но тогда я этого не знал. Какие-то его слова заставили меня подумать, что встреча может прояснить тайну того странного приказа относительно вашего пребывания в посольстве.
– Так мне удалось убедить вас, что с моим приказом не все в порядке?
– О да. Я понимал, что если это так, значит, безопасность посольства взорвана изнутри. Вероятно, через курьера. Но я не осмелился обвинить его, не имея доказательств.
– Курьер, да, – кивнул Майлз. – Это было моим вторым предположением.
Галени приподнял брови:
– А первым?
– Боюсь, что вы.
Улыбка Галени была более чем выразительной.
Майлз смущенно пожал плечами:
– Я решил, что вы взяли да прикарманили мои восемнадцать миллионов марок. Но если вы действительно это сделали, почему вы не сбежали, думал я. И тут вы сбежали.
– О! – в свою очередь выдохнул Галени.
– Так все сошлось, – продолжал Майлз, – и я уверился в том, что вы растратчик, дезертир, вор и вообще комаррский сукин сын.
– И что вам помешало обвинить меня в этом официально?
– К сожалению, ничего. – Майлз откашлялся. – Простите.
Галени позеленел. Он был слишком расстроен, чтобы притворяться возмущенным.
– Простите, – повторил Майлз. – Но если мы отсюда не выберемся, ваше имя будет смешано с грязью.
– Значит, все было напрасно…
Галени облокотился о стену, запрокинул голову и закрыл глаза, словно от сильной боли.
Майлз представил себе политические последствия бесследного исчезновения Галени. Следователи наверняка сочтут его мошенником, плюс к тому замешанным в киднеппинге, и убийстве, и побеге, и Бог весть в чем еще. Можно не сомневаться, что скандал потрясет до основания систему интеграции Комарры, а может, вообще уничтожит ее. Майлз взглянул на сидящего напротив человека – его отец, лорд Форкосиган, когда-то решил положиться на него.
«Некое искупление…»
Одного этого достаточно, чтобы комаррское подполье уничтожило их обоих. Но существование – Господи, только не клона! – дубль-Майлза свидетельствовало, что тень, брошенная Майлзом на Галени, была на руку комаррцам. Интересно, какова будет их благодарность.
– Так вы пошли на встречу с этим человеком, – напомнил Майлз. – Не захватив с собой ни комм-устройство, ни охранника.
– Да.
– И быстренько были похищены. А еще критиковали мое легкомыслие!
– Да. – Галени открыл глаза. – Вернее, нет. Сначала мы вместе поели.
– Вы сели с этим типом за стол? Или… Она была хорошенькая?
Тут Майлз вспомнил, какое местоимение Галени употребил, обращаясь к осветительной панели.
– Ничуть. Но он действительно попытался меня распропагандировать.
– И ему это удалось?
В ответ на испепеляющий взгляд Галени Майлз объяснил:
– Видите ли, наш разговор напоминает мне пьесу… для моего развлечения.
Галени поморщился, наполовину раздраженно, наполовину соглашаясь. Подделки и оригиналы, правда и ложь. Как их проверить здесь? Чем?
– Я послал его подальше. – Галени произнес это достаточно громко, чтобы панель не пропустила мимо ушей. – Мне следовало догадаться, что за время нашей беседы он сказал слишком много, и меня просто опасно оставлять на свободе. Но мы обменялись гарантиями. Я повернулся к нему спиной… позволил чувству взять верх над разумом. И очутился здесь. – Галени оглядел узкую камеру. – Но это ненадолго. Пока у него не пройдет внезапная вспышка сентиментальности.
Галени явно бросил это осветительной панели как вызов.
Майлз втянул сквозь зубы холодный воздух.
– Видно, ваше знакомство очень давнее и очень серьезное.
– О да.
Галени снова закрыл глаза, словно хотел уйти от Майлза и всего мира в благодатный сон.
Замедленные, осторожные движения Галени говорили о пытках…
– Они пытались убедить вас? Или допрашивали старым добрым способом?
Галени чуть прикоснулся к лиловому кровоподтеку под левым глазом.
– Нет, для допросов у них существует суперпентотал. Меня обрабатывали им уже три-четыре раза. Сейчас они должны знать о службе безопасности посольства практически все.
– Тогда почему вы в синяках?
– Я пытался вырваться… Кажется, вчера. Могу вас заверить: та троица, что меня задерживала, выглядит гораздо хуже. Наверное, они еще надеются, что я передумаю.
– А вы не могли бы прикинуться, что согласны? Ненадолго, только чтобы выбраться отсюда? – спросил Майлз.
Галени гневно воззрился на него.
– Ни за что! – проскрежетал он. Но припадок ярости миновал почти мгновенно, и он с усталым вздохом кивнул головой: – Наверное, мне следовало это сделать. Но теперь уже поздно.
Не повредили ли они капитану мозги своими химическими средствами? Если холодный логик Галени позволяет чувствам до такой степени владеть им и его рассудком… Да, это должны быть мощные эмоции.
– Вряд ли они примут мое предложение о сотрудничестве, – уныло предположил Майлз.
К Галени вернулась его обычная ленивая растяжечка:
– Конечно, нет.
Через несколько минут Майлз заметил:
– Это не может быть клон, знаете ли.
– Почему? – осведомился Галени.
– Любой клон, выращенный из клеток моего тела, должен выглядеть… ну, как Айвен. Шести футов ростом и не такой искривленный. С хорошими костями, а не моими палочками. Если только… – (ужасная мысль!) – …медики не лгали мне всю жизнь относительно моих генов.
– Его должны были искривить в соответствии с вами, – задумчиво предположил Галени. – Химически или хирургически, или и так, и эдак. С вашим клоном это сделать не труднее, чем с любым другим хирургическим конструктом. Может, даже легче.
– Но то, что произошло со мной, – такой странный случай… Даже лечение было экспериментом. Мои собственные врачи не знали, что у них получится, пока все не закончилось.
– Наверное, было нелегко заполучить ваш дубликат. Тем не менее его заполучили. Может… индивидуум, которого мы видели, являет собой последнюю из таких попыток.
– А как они поступали с неудачными? – в ужасе воскликнул Майлз. Перед его мысленным взором предстала шеренга клонов, похожих на иллюстрацию эволюционного процесса, только в обратном порядке: прямоходящий Айвеноподобный кроманьонец, регрессирующий через потерянные звенья до обезьяноподобного Майлза.