Ожерелье из ласковых слов

Дэниелл уже сделала несколько шагов, когда он произнес:

– Теперь ты снова можешь делать свои покаянные платежи Историческому обществу. Она резко повернулась к нему.

– Конечно, я все знал, – сказал он. – Как только я стал помогать Марте с инвестированием этих денег, я сразу обратил внимание, какие интересные суммы приходят и в какие интересные периоды. Кроме того, ты так переживала по поводу музейных денег. Не надо обладать большой интуицией, чтобы догадаться, что ты этими платежами замаливаешь свою вину.

Она рассердилась.

– Да, я чувствовала свою вину, потому что всегда считала, что мисс Фишер собиралась оставить Историческому обществу «Веселую вдову» или хотя бы доходы от нее. А вовсе не потому, что я манипулировала ею, чтобы она мне ее оставила, – я этого не делала. Но ты не веришь мне, поэтому зачем снова начинать этот разговор? – Она повернулась, чтобы уйти.

– Я верю тебе.

От этих слов, сказанных так мягко, у Дэниелл внутри все перевернулось.

– Ты слишком невинна, чтобы спланировать это, Дэниелл.

– Полагаю, это можно рассматривать как комплимент. Тогда спасибо. И за то, что деньги привез. А теперь извини меня…

Он преградил ей путь.

– Пожалуйста, присядь ненадолго.

Дэниелл стояла в нерешительности: хотелось бежать и хотелось повиноваться. Во всем.

Она села на краешек скамьи. Дики сел на приличном расстоянии. Чтобы им не касаться друг друга. «Осторожен, – подумала она. – Всегда предусмотрительный».

– Лора была последней каплей, – наконец проговорил он.

Дэниелл нахмурилась.

– Моя мать вечно манипулирует людьми. Она идет напролом. Это чуть не свело с ума моего отца. Он не смог мириться с этим и предпочел уйти. Как правило, я просто не обращал внимания. И научился этому за много лет.

Дэниелл никогда раньше не слышала столько горечи в его в голосе.

– Когда мне исполнился двадцать один год, она стала знакомить меня с женщинами. Большинство из них были похожи на нее – расчетливые интриганки, не гнушавшиеся никакими средствами.

– Но ведь Лора не такая?

– Нет. Лора слишком мягкая. Она очень податливая, доверчивая и не очень умная. Ее единственное желание в жизни – угодить окружающим. Мать убедила ее, что, если она правильно разыграет карты – мамины, естественно, – я женюсь на ней.

– Она небезразлична тебе?

– В некотором роде, да. Я не хочу, чтобы ее истерзали махинации матери. Но с мамой невозможно говорить. Поверь мне, я пытался.

Дэниелл вздохнула вполне участливо. Она тоже пыталась говорить с миссис Де Карло.

– И тогда я решил уехать подальше.

– В Элмвуд? – с сомнением спросила Дэниелл. – Ну, конечно, теперь все понятно.

– Я искал небольшой городок на периферии. Я думал, что мама не станет утруждать себя поездками сюда. И она больше года ограничивалась ворчанием по телефону и только сейчас решила появиться лично.

– Какой сюрприз, – пробормотала Дэниелл.

– Да, для меня это было неожиданностью. Я был уверен, что нас разделяют не менее шести штатов. Не думаю, что в ближайшее время она приедет еще раз, – задумчиво проговорил он. – Я выбрал место на карте вслепую, потому что мне было все равно, где жить. Я могу управлять холдинговыми компаниями Де Карло из любого места. Мой отец, например, последние пять лет жизни делал это из Коста-Рики… Но здесь я встретил тебя, маленькую Дэниелл. Я даже и не знал, что женщина может быть такой.

– И все же этого оказалось недостаточно, чтобы ты захотел связать себя обязательствами.

Она попыталась не показывать, как ей больно. Ей это не удалось.

– Да. – Взгляд у него выражал сострадание, но голос был холодным и бесстрастным. – Если бы это продлилось дольше, я, может быть, и совершил бы эту ошибку. Но…

– Благодарю тебя, – едко сказала она, – очень лестно это слышать. Но, к счастью для тебя, тут умерла мисс Фишер.

– Мне вдруг стало казаться, что ты такая же, как и те, другие женщины. Я уже видел, что ловушка начинает захлопываться, и был ужасно рад, что мне удалось спастись. Но как только я смог перевести дыхание, я понял: мне по-прежнему тебя не хватает.

– Потому, что ты не получил всего, чего хотел? – нежно-ядовито спросила Дэниелл.

– Я пытался отговорить себя. Но каждый раз, когда я тебя видел, я спрашивал, могла ли ты быть такой, как я о тебе подумал. Ведь ты все время заботилась об отце, опекала Марту, финансировала музей. А потом этот кошмар возродился из пепла – опять эта «Веселая вдова» вернулась, как фальшивая монета…

– И я тоже.

– Вот именно. Ты вдруг изо всех сил захотела управлять отелем. Ты рассуждала так прямолинейно и так наивно, что я не мог в это поверить. Я подумал, что это все подстроено. Я подыгрывал тебе, ожидая, когда ты себя проявишь. Но в конце концов начал верить, что ты ничего не спланировала. – Голос его стал совсем тихим. – И я понял, что хочу тебя сильнее, чем когда-либо. Я так хотел тебя, что не мог думать ни о чем другом. И когда ты пришла ко мне, я даже не задумался, почему эта ночь так важна для меня.

Дэниелл почувствовала ком в горле. Это признание Дики она сохранит в своей копилке воспоминаний.

– Когда я увидел, как ты поставила на место мою мать, я понял, как я тебя недооценивал. Ты действительно была такой – прямой, честной, искренней. И очень дорогой мне.

Она закрыла глаза и собирала его слова, как жемчужины. Целое ожерелье из ласковых слов!

– Но прежде чем я смог сказать тебе это и прежде чем я сам смог все обдумать, ты сказала, что уезжаешь. Я был раздражен, потому что ждал тебя так долго, а отпущенное нам время так коротко.

– Ты был раздражен, – упрямо сказала Дэниелл, – потому что это не ты уходил, а я. Потому что я не подыгрывала тебе и не собиралась дожидаться, пока тебе надоем.

– Это не очень приятно слышать, – признал он, – но это правда. И только когда ты уехала, я понял, почему на самом деле я не хочу, чтобы ты уезжала. С твоим уходом образовалась пустота в сердце, и только ты можешь ее заполнить. Я уже принял на себя все обязательства, еще не осознавая этого. Слово «навсегда» больше не пугает меня, если речь идет о тебе… Знаешь, у меня были все шансы, которые судьба может дать мужчине, и я все испортил. У меня нет права просить еще об одном. Но… мне кажется, ты не смогла бы заниматься так со мной любовью, если бы я ничего для тебя не значил. И если ты сжалишься и позволишь мне искупить свою вину…

Он замолчал, уронив лицо на ладони.

– Я думаю, – тихо сказала она, – что могла бы посмотреть, как ты будешь это делать.

Он поднял голову. Надежда и восторг у него в глазах наполнили Дэниелл такой любовью, что ей уже было не до поддразнивания. Она протянула ему дрожащую руку. Он взял ее, приложил ладонью к своей щеке, затем притянул Дэниелл к себе так близко, что она перестала понимать, биение его или своего сердца она слышит.

Он поцеловал ее почти неловко, с неуверенностью, которая тронула ее больше, чем любая искусная ласка. Когда она ответила ему, он стал целовать ее со страстью, близкой к отчаянию.

– Выйдешь за меня? – прошептал он. В ответ она лишь кивнула и прижалась к нему еще крепче.

Когда мир вокруг них перестал кружиться, Дэниелл вновь обрела способность думать. Тепло его рук, ритм его дыхания наполняли ее таким блаженством, что ей совсем не хотелось шевелиться. Но оставались некоторые вопросы.

– Дики, – нежно сказала она.

– Да, дорогая?

– Не то чтобы я не хотела возвращаться в Элмвуд, но…

Он поцеловал мочку ее уха.

– Но ты не хочешь возвращаться в Элмвуд. Все в порядке. Если ты хочешь жить в Париже…

Она покачала головой.

– Твоя мать может туда приехать.

– После того, что я ей наговорил… Впрочем, этим ее не собьешь. Ладно, Париж отменяется.

– Я не хочу сказать, что у меня совсем нет желания возвращаться. Но… моя диссертация так важна для меня. Я так долго откладывала защиту. – Она перевела дух. – И если ты можешь жить где угодно…

Он заглянул ей в глаза и рассмеялся.