Страница 111 из 120
Он дошел до перекрестка и, не глядя по сторонам, шагнул на мостовую, запруженную машинами. Прямо на него надвигался автобус; шофер с перекошенным лицом пытался затормозить, но было уже поздно. Опрятин испытал мгновенный ужас, но в следующий момент…
Пассажиры увидели, как чисто выбритый, хорошо одетый человек, срезанный до колен полом автобуса, пронесся сквозь них, никого не задев, и исчез, оставив слабый запах шипра. Они не успели даже вскрикнуть от испуга и изумления. Только пожилая дама в пенсне оторвалась на миг от книги в пестрой обложке и сказала вслед человеку-призраку:
— Хулиган!
Между тем Опрятин, совершенно невредимый, пересек улицу и пошел дальше, размахивая чемоданчиком в такт своим деревянным шагам. Он не обращал внимания ни на людей, ни на машины. Последний переход, а там уж рукой подать…
Он медленно переходил наискосок улицу, когда из-за поворота выехал тяжелый грузовик. Опрятин даже не взглянул на него.
Чей-то крик полоснул по ушам. Взвизгнули покрышки по асфальту. В двигателе коротко громыхнуло. Грузовик остановился так резко, что водитель, ударившись грудью о баранку, потерял сознание.
Толпа прохожих стеной окружила грузовик.
Тело человека-призрака, неестественно вывернувшись, повисло на передке машины. Правая рука по плечо была скрыта в капоте двигателя…
Поодаль, метрах в двух, лежал черный чемоданчик, наполовину утонувший в асфальте.
Действие проницаемости внезапно прекратилось, и тело Опрятина приобрело обычные свойства в тот самый момент, когда правая рука проникла в пространство, занятое работающим двигателем. Их частицы перемешались, слились в небывалой смеси. Мотор сразу заглох.
Николай и Юра протиснулись к грузовику и — остановились, пораженные страшным зрелищем.
Долгий тревожный сигнал: карета «скорой помощи», медленно раздвигая толпу, подъехала к месту происшествия.
Глава одиннадцатая, в которой невиновность Опрятина устанавливается несколько необычным образом
Я увидел эту спину, этот тучный торс сзади, в солнечном свете, и чуть не вскрикнул. Спина выдала все.
Субботний вечер. Привалов лежит на диване с книгой в руках. Рядом, на стуле, — пепельница и пачка сигарет «Автозаводские». Борис Иванович курит и читает, наслаждаясь покоем.
Впрочем, абсолютного покоя не бывает — даже кратковременного.
— Борис, — говорит Ольга Михайловна, нарезая ровными прямоугольниками арахисовый торт. — Борис, ты что же — весь вечер намерен пролежать на диване?
— А что? — Привалов переворачивает страницу.
— Пойдем в кино. Все видели…
— Не могу, Оля. Сейчас Колтухов придет.
— Опять Колтухов! Чего ему дома не сидится!
— У нас дело, Оля.
— Не стряхивай, пожалуйста, пепел на ковер.
— Извини, нечаянно.
— Дело! Вечно дело!.. Просто с ума вы все посходили! — Ольга Михайловна ощущает потребность высказаться. — Мало того, что на работе засиживаешься дотемна, так еще и дома каждый вечер производственные совещания! Приходят, курят, курят — вся квартира пропахла табачищем.
— Курим только мы с Колтуховым, — уточняет Привалов. — Ребята не курят. Они, пока сидели на острове, разучились.
— Раньше хоть на яхт-клуб ходил, а теперь вовсе не бываешь на свежем воздухе.
— Оля, ты же знаешь, мы должны к приезду москвичей подготовить все для испытания. А времени осталось в обрез… — Привалов переворачивает страницу. Разговаривая, он не перестает читать: привычка, достигнутая многолетним упражнением.
Недавно из Москвы пришла весть: в Институте поверхности провели удачный опыт. Струя масла прошла сквозь воду в трехметровом бассейне. Теперь предстояло поставить опыт с нефтью в натуральных условиях — на море. Испытание было назначено на октябрь. В «НИИТранснефти» шла напряженная подготовительная работа: собирали сложнейшие схемы, монтировали нестандартное оборудование. Строймонтажный трест выполнял срочный заказ: готовил металлоконструкции.
Особенно много хлопот было с энергетическим узлом. Расчетом этого узла и занимались инженеры, а руководил работой Багбанлы — руководил жестко и придирчиво.
Павел Степанович Колтухов, с тех пор как пошла в дело его электретная схема, стал чуть ли не главным энтузиастом беструбного нефтепровода. Его кабинет пустовал целыми днями: Колтухов пропадал в лаборатории Привалова. Знаменитая «смолокурня» теперь перекочевала из чуланчика под лестницей в специально оборудованное помещение — там Павел Степанович испытывал новые образцы мощно заряженных электретов.
Кроме того, нужно было подыскать подходящий участок моря: достаточно уединенный, чтобы скрыть ответственный опыт от любопытных глаз, и в то же время достаточно снабженный электроэнергией. Инженеры Костюков и Потапкин уже вторую неделю мотались по ближним побережьям в поисках такого участка. Осторожный Колтухов на всякий случай послал их даже на восточный берег — посмотреть, не найдется ли там чего получше.
Думая о тех краях, Борис Иванович испытал неодолимое желание перечитать «Кара-Бугаз». Он взял с полки коричневый томик Паустовского — и мысленно унесся к мрачным плоским берегам, покрытым бело-розовыми отложениями мирабилита.
… - Не хотела я этого, а все же придется покупать телевизор, — говорит Ольга Михайловна.
Звонок. Поджав губы, она идет открывать.
Входит Колтухов, на ходу расстегивая воротничок и оттягивая галстук. Он садится, вставляет в рот папиросу и начинает рассказывать о том, как сегодня вдрызг разругался с управляющим строймонтажным трестом.
— Чай будете пить? — сухо спрашивает Ольга Михайловна.
— Обязательно. — Колтухов окутывается дымовой завесой. — Слышишь, Борис? Я ему говорю: вы мне со сроками не крутите, я в ваши мысли проникаю отличнейшим образом. И что ты думаешь? Он уставился на меня и спрашивает этак, с опаской: то есть как проникаете? — Колтухов смеется дребезжащим смешком.
Привалов усмехается:
— После истории с Опрятиным проницаемость у всех на языке.
— Еще бы! — замечает Ольга Михайловна, наливая чай в стаканы. — По всему городу ходят слухи о человеке-призраке. Садитесь к столу. Борис, отложи книгу. Не могу понять, — продолжает она, — как он сделал себя бестелесным? Борис говорил, что на острове у него было какое-то устройство. Хорошо, согласна. Но в кабинете у следователя ведь не было этого устройства? Или он уже с острова приехал в таком… бестелесном виде?
— У него был чемоданчик, — говорит Колтухов, с интересом приглядываясь к арахисовому торту. — По-видимому, портативная установка. Жаль, в таком состоянии, что ничего не удалось понять. Перемешалась, понимаете ли, с асфальтом.
— Должно быть, он выронил чемоданчик, когда на него наехал грузовик, — говорит Привалов. — Поэтому и прекратилась проницаемость… Как он? Не пришел еще в себя?
— Нет, — отвечает Колтухов. — Тяжелый шок. Руку по плечо отняли, несколько ребер переломано…
— Ужасная история! — вздыхает Ольга Михайловна. — И этот Бенедиктов так страшно погиб… Как могло на фотографии получиться его тело, скрытое в бетоне?
— Тоже пока загадка, — говорит Привалов. — Старик Бахтияр полагает, что превращенное по их методу вещество давало жесткое излучение, действующее на фотопленку.
— Ужасно! — повторяет Ольга Михайловна. — Просто не укладывается в голове, что Опрятин мог совершить убийство. Так жестоко, хладнокровно…
С минуту все трое молчат. Затем Колтухов отодвигает недопитый стакан, лезет в карман за папиросами.
— Не верю я, — говорит он, занавешивая глаза мохнатыми бровями. — Не верю в убийство. Знаю Опрятина. Замкнутый человек, со странностями, характер тяжелый, но — убийство? Как хотите — не верю.
— Отчего же тогда погиб Бенедиктов? — спрашивает Привалов. — Ведь доказано, что он погиб до извержения вулкана…