Страница 104 из 120
— Астара? — переспросил Фармаз и опять закивал. Потом показал на обвисший парус, развел руками: — Мотор, мэшин мифахман?[55] — сказал он и покрутил пальцем в воздухе. — Вр-ррр!
Юра утвердительно кивнул. Фармаз дружелюбно похлопал его по голому плечу и сделал жест в сторону кормы, приглашая следовать за собой.
— Подожди, приятель. — Юра тронул его за локоть. — Дай нам сначала напиться. Воды, понимаешь? — Он сложил ладонь горстью, поднес к губам и втянул воздух.
Фармаз понял. Он подошел к носовому люку и властно крикнул вниз:
— Аб бэдэхид![56]
Из люка высунулась чья-то всклокоченная голова. Затем появилась рука с жестяным бидоном.
Юра передал бидон женщинам, потом Валерке. Напился сам, вытер губы, крякнул:
— Вот теперь веселее стало! Ну, показывай мотор, приятель. — Он повторил жест Фармаза: — Врр!
Но тот снова посмотрел на Валю и что-то сказал.
— Он спрашивает: не хотят ли женщины отдохнуть, — проговорила Валя.
— Отдохнуть? — Юра замялся в нерешительности.
— Я не хочу отдыхать, — тихо сказала Рита.
— Почему? — возразила Валя. — Я страшно устала.
— Ладно, — решил Юра. — Посмотрим, что за каюта у него.
Они спустились вслед за Фармазом по крутому трапу в носовой кубрик с тремя двухэтажными койками и подвесным столиком, над которым горела тусклая масляная лампа. На койках лежало двое. Воздух в кубрике был спертый, насыщенный сладковатым запахом.
Фармаз отворил дверцу в глубине кубрика, пропустил гостей и зажег карбидный фонарь.
Это была крохотная треугольная каютка в самом носу судна. Над головой проходил степс[57] бушприта, прикрепленный скобами к бимсу.[58] Койка, застеленная красным одеялом, столик, стенной шкаф. На столе стоял кальян с длинной трубкой и медным горлышком, инкрустированным мелким голубым бисером.
Здесь было почище, но пахло тем же сладковатым запахом.
Фармаз достал из шкафа глубокую миску с холодным пловом и поставил ее на стол. Приветливо улыбнулся женщинам, указал на медную задвижку на двери и несколько раз щелкнул ею.
— Может, Рекса привести? — тихо сказала Рита Юре.
— Пусть сидит наверху. Вы запритесь и отдыхайте. А мы, как только закончим возню с мотором, постучим к вам.
Мужчины поднялись наверх и пошли на корму.
Судно было небольшое. За носовым люком — трюм, наполовину закрытый лючинами и брезентом. Дальше — кормовой люк, ведущий в моторный отсек. Надстроек на палубе не было. Мачта с неубранным парусом, свернутые сети с грузами и поплавками, ручная лебедка — вот и все, что смог рассмотреть Юра, сделав два десятка шагов от носового люка к моторному.
Пахло рыбой. На корме, возле румпель-талей, неподвижно стоял рослый человек. Рулевой, должно быть.
«Судно стоит без огней, туманных сигналов не подает, — подумал Юра. — Впрочем, чего ж требовать от иранской рыбачьей шхуны… Может, не следовало оставлять женщин одних? Пожалуй, надо было Валерку с ними оставить… Нет, главное — запустить мотор, вдвоем быстрее управимся. Все правильно. Этот Фармаз, видно, хозяин судна. Вроде, симпатичный малый…
Вслед за Фармазом они спустились в кормовой отсек. В белом свете карбидного фонаря, висевшего на переборке, они увидели старый двигатель, укрепленный на дубовых брусьях. Перед ним сидел на корточках человек в замасленной рубашке из американского ситца. Чего только не было изображено на рубашке! Танцующие пары, бутылки, обезьяны, пистолеты…
Валерка усмехнулся, сказал Юре:
— Вот это рубашечка! Наши чуваки подохли бы от зависти.
— А ты на шапку погляди!
На голове моториста красовалась облезлая баранья папаха, не слишком гармонировавшая с пестрой рубахой. Моторист оглянулся и медленно встал. Лицо у него было желтое, нездоровое, с тусклыми стекляшками глаз. Он не выразил ни малейшего удивления при виде двух полуголых незнакомцев. Молча отошел и прислонился к закопченной переборке.
— Посмотрим, что мог натворить такой механик, — проговорил Юра. — Придвинь-ка, Валерка, ящик с инструментом. И давай понимать, в чем дело… Та-ак. Крышку он, по-моему, снимал зря. Вот что: начнем с того, что поставим все на место.
Фармаз стоял рядом, внимательно наблюдал за работой.
— Стоит над душой! — проворчал Юра и мельком взглянул на иранца.
В прищуренных глазах Фармаза почудилось что-то жесткое и злобное. Впрочем, Фармаз тут же улыбнулся Юре.
Механик в бараньей шапке закурил сигарету. В отсеке распространился горьковатый полынный запах. Фармаз бросил механику несколько резких слов. Тот пробормотал что-то хриплое и маловразумительное.
— Загер мард! — сквозь зубы произнес Фармаз. Механик нехотя притушил сигарету о переборку. «Анашу[59] курил, — подумал Юра. — И морда у него анашиста».
Конечно, дело было в зажигании. Но этот горе-механик все испортил тем, что переставил шестерни ротора и распределителя. Теперь приходилось заново подбирать угол размыкания прерывателя. Уже несколько раз Валерка вставлял ломик в дыру на ободе маховика, дергал, но безуспешно: двигатель не запускался.
— На этом моторе еще Ноев ковчег ходил! — ворчал Юра, снова меняя зазор в контактах прерывателя. — Битый час возимся…
— Кажется, ветер поднялся, — сказал Валерка, задрав голову к люку. — Качнуло немного…
— Проверим еще раз.
Валерка рванул ломик. Двигатель фыркнул и пошел. Юра выпрямился, отбросил волосы со лба, поскреб рыжеватую бородку.
Фармаз провел взад-вперел ручку газа. Мотор послушно прибавил и сбросил обороты. Фармаз улыбнулся Юре и похлопал его по плечу. Затем подошел к трапу и гортанно крикнул что-то наверх. Там, наверху, завизжали блоки: видне, рулевой перебирал румпель-тали, ставя ожившее судно на курс.
Механик в бараньей шапке занял свое место у мотора. Юра и Валерка поднялись наверх. Фармаз вежливо пропустил их и поднялся за ними.
Туман немного рассеялся. Он рвался на дымные клочья, уползал белыми змеями, обнажая черную поверхность воды. Дул слабый ветер.
Юра посмотрел, как Фармаз с помощью бритоголового матроса ставит парус. «Торопится, — подумал он. — Под мотором и под парусом сразу… И почему идет без огней?…»
Впрочем, на корме горел слабый, еле заметный огонек — огонек масляной лампочки в нактоузе, у компаса. Юра шагнул, мельком взглянул на компас. Тут же высокая фигура стала между ним и нактоузом, загородив спиной компас. Юра поднял глаза на рулевого, и ему стало жутковато: на него смотрело лицо, обезображенное длинным шрамом — наискось, от уха до подбородка.
Юре все меньше нравилось это судно. Он подошел к Фармазу, который стоял возле трюмного люка, и спросил:
— Куда идешь? — Он показал на компас: — Астара? Фармаз закивал:
— Астара.
«Врешь, собака, — подумал Юра. — Если бы ты шел в Астару, на компасе было бы двести семьдесят или в этом роде. А ты держишь десять. На север идешь…»
— Астара, — сказал Юра. — Мне нужно в Астару, понимаешь?
Фармаз вдруг махнул рукой кому-то за Юриной спиной. Юра не успел оглянуться. Сильный удар в спину сбил его с ног. Он полетел вниз, в зловонную темноту трюма.
Когда мужчины вышли из каюты, Рита прежде всего заперла дверь на задвижку.
— Напрасно Юра сделал это, — тихо сказала она. — Нам нужно держаться вместе.
— Ты думаешь, есть какая-нибудь опасность? — спросила Валя.
— Надеюсь, что нет.
— Я ужасная трусиха, — призналась. Валя. — Уж ты меня не пугай, Рита.
— Я не пугаю. Но Юрик бывает очень беспечен.
— Это правда. — Валя села на табурет и повертела в руках гибкую трубку кальяна. — Он легкомысленный, и вообше…
— И вообще тебе будет с ним хорошо, — улыбнулась Рита.
— Ты думаешь? — Валя наклонила голову и тихонько засмеялась. — Посмотри, какой шикарный кальян. А ведь простые рыбаки…
55
Мотор, машину понимаете? (иранск.).
56
Подай воду! (иранск.).
57
Степс — место крепления основания мачты или бушприта.
58
Бимс — поперечная балка.
59
Анаша — одно из названий гашиша, наркотика из индийской конопли.