Страница 12 из 93
— Вот это здорово! Пэн еще и в глаза не видал капитана, а уж хочет с ним ссориться, — сказал Болтон.
— Кто это его не видал? — спросил Клифтон с видом человека, которому что-то известно. — Это еще вопрос, знают его или нет!
— Что ты хочешь сказать, черт побери? — спросил Гриппер.
— Ладно! Всяк про себя разумей.
— Да мы-то тебя не разумеем.
— А разве Пэн уже не повздорил с ним?
— С капитаном?
— Ну да! С собакою-капитаном, ведь это одно и то же.
Матросы переглянулись, но ничего не ответили.
— Человек он или собака, — пробормотал сквозь зубы Пэн, — а уж будьте спокойны, на днях с ним расправятся!
— Слушай, Клифтон, — серьезно сказал Болтон, — ведь Джонсон пошутил. Неужели ты думаешь, что эта собака — заправский капитан?
— А то как же? — с убеждением ответил Клифтон. — Будь у вас столько же смекалки, как у меня, вы заметили бы чудные замашки этой собаки.
— Какие такие замашки? Да ну же, говори!
— Разве вы не приметили, с каким начальническим видом она расхаживает на юте да посматривает на паруса, как все равно вахтенный?
— Это правда, — подтвердил Гриппер. — Я даже видел своими глазами, как однажды вечером проклятый дог опирался лапами на штурвал!
— Быть не может! — вырвалось у Болтона.
— Опять же, — продолжал Клифтон, — разве по ночам он не уходит с брига и не рыщет по льду, не глядя ни на стужу, ни на медведей?
— Это верно, — подтвердил Болтон.
— Видал ли кто-нибудь, чтобы этот пес, как всякая добрая собака, терся около человека, бродил возле кухни или пожирал глазами Стронга, когда тот тащит Шандону лакомый кусок? По ночам, когда дог уйдет на две или на три мили от брига, разве вы не слышите его воя, от которого пробирает дрожь, точно стоишь на ледяном ветру? Наконец, видал ли кто-нибудь, чтоб эта собака ела? Она ни от кого не возьмет ни куска; корм ее остается нетронутым, и если только кто-нибудь не кормит ее тайком, то я прямо-таки могу сказать, что она ничего не жрет. Назовите меня набитым дураком, если этот пес не сродни самому сатане.
— Очень может быть, — согласился плотник Бэлл, убежденный аргументами Клифтона.
Остальные матросы молчали.
— А все-таки, — спросил Болтон, — куда мы идем?
— Не знаю, — ответил Бэлл. — В свое время Ричард Шандон получит добавочный наказ.
— Но через кого?
— Да, через кого?
— И каким манером? — допытывался Болтон.
— Да отвечай же, Бэлл! — приставали матросы.
— Через кого и каким манером? А я откуда знаю? — ответил припертый к стене плотник.
— Через собаку-капитана! — крикнул Клифтон. — Он уже один раз написал письмо, так может и еще написать. Если бы я знал хоть половину того, что знает этот пес, — для меня было бы плевое дело стать первым лордом адмиралтейства!
— Так, значит, — начал снова Болтон, — ты стоишь на своем, и, по-твоему, этот пес — капитан?
— Так оно и есть.
— В таком случае, — вполголоса сказал Пэн, — если он не хочет издохнуть в собачьей шкуре, то пусть поторопится обернуться человеком, потому что, клянусь вам, я сверну ему шею.
— А зачем? — спросил Гарри.
— Затем, что так мне угодно, — грубо ответил Пэн. — Не желаю никому давать отчета!
— Полно вам, ребята! — крикнул Джонсон в ту минуту, когда разговор начал принимать дурной оборот. — За работу! Живо приготовьте пилы! Надо пройти через ледяной затор.
— Чего захотел! Нынче пятница — тяжелый день! — буркнул Клифтон, пожимая плечами. — Помяните мое слово, пройти полярный круг не шуточное дело!
Однако в этот день труды экипажа так и остались безуспешными. «Форвард», на всех парах устремлявшийся на ледяное поле, не мог его разбить; на ночь пришлось встать на якорь.
В субботу при восточном ветре температура еще понизилась; погода прояснилась: кругом виднелись необъятные равнины, ослепительно сверкавшие в лучах полярного солнца. В семь часов утра термометр опустился до -8F (-21С).
Доктору очень хотелось спокойно посидеть у себя в каюте и погрузиться в чтение арктических путешествий, но, по своему обыкновению, он задал себе вопрос: что в данный момент для него было бы неприятнее всего? Он тут же ответил себе, что подняться при такой температуре на палубу и принять участие в работе экипажа — перспектива далеко не заманчивая. Итак, верный раз усвоенной системе, Клоубонни вышел из своей теплой каюты и стал помогать матросам тянуть судно.
Зеленые очки, защищавшие глаза доктора от вредного действия отраженных лучей, придавали ему чрезвычайно благодушный вид. Во время дальнейших своих исследований он всегда носил защитные снежные очки, спасавшие глаза от воспаления, которое так легко получить в полярных широтах.
К вечеру «Форвард» на несколько миль продвинулся к северу благодаря усилиям экипажа и искусству, с каким Шандон пользовался малейшим благоприятным обстоятельством. В полночь бриг прошел шестьдесят шестую параллель. Лот показал двадцать три сажени глубины; из этого помощник капитана заключил, что «Форвард» находится вблизи мели, на которую в свое время села «Победа», корабль «ее величества». Берег находился в тридцати милях к востоку.
Внезапно масса льдов, до тех пор неподвижных, раскололась на части и пришла в движение; вскоре айсберги нагрянули со всех сторон, и бриг очутился среди плавучих гор, грозивших его раздавить. Управлять кораблем стало настолько трудно, что у штурвала поставили Гарри, лучшего рулевого. Ледяные горы, казалось, немедленно смыкались за бригом. Необходимо было прорваться через этот лабиринт льдов; благоразумие и долг требовали одного — идти вперед! Положение еще осложнялось невозможностью определить направление корабля среди движущихся ледяных масс, по которым трудно было ориентироваться.
Экипаж разделили на две партии, работавшие на правом и левом борту. Каждый матрос, вооруженный длинным шестом с железным наконечником, отталкивал опасные льдины. Вскоре «Форвард» вошел в такой узкий проход между двумя высокими горами, что концами своих реев задевал ледяные, твердые, как камень, стены канала. Через некоторое время бриг очутился в извилистом проходе; в воздухе кружились снежные вихри, плавающие льдины сталкивались между собой и с зловещим грохотом раскалывались на куски.
Вскоре обнаружили, что зашли в тупик; громадная льдина, попавшая в канал, неслась прямо на «Форвард»; казалось, не было возможности уклониться от нее или вернуться назад по загроможденному льдами пути.
Шандон и Джонсон, стоя на носу, тревожно следили за происходившим. Шандон правой рукой указывал рулевому направление, которого следовало держаться, а левой подавал знаки Джемсу Уоллу, который передавал приказания механику, управлявшему машиной.
— Чем все это кончится? — спросил доктор у Джонсона.
— Как богу будет угодно, — ответил боцман.
Между тем громадная льдина, в сто футов высотой, находившаяся всего в кабельтове от «Форварда», надвигалась и грозила его раздавить.
— Проклятие! — крикнул Пэн, добавив скверное ругательство.
— Молчать! — прогремел чей-то могучий голос, который трудно было распознать среди завываний вьюги.
Казалось, ледяная громада вот-вот обрушится на бриг; наступила минута невыразимого ужаса. Матросы, кинув шесты и не слушая приказаний Шандона, бросилась на корму.
Вдруг раздался страшный грохот. Водяной смерч хлынул на палубу брига, приподнятого громадной волной. У всех вырвался крик ужаса; между тем Гарри, стоя у руля, держал бриг в нужном направлении, хотя «Форвард» швыряло из стороны в сторону.
Но когда все со страхом подняли глаза на ледяную гору, — ее уже не было и в помине, проход был свободен; далее тянулся длинный канал, освещенный косыми лучами солнца, и бриг мог беспрепятственно продолжать свой путь.
— Не можете ли вы, доктор, объяснить мне это удивительное явление? — спросил Джонсон.
— Это очень просто объясняется, друг мой, — ответил доктор, — и случается довольно часто. Плавучие массы льда во время оттепелей раскалываются на отдельные глыбы, которые носятся по морю, сохраняя при этом равновесие. Мало-помалу они подвигаются к югу, где вода сравнительно теплее. Основание их, расшатанное от столкновений с другими льдинами, начинает подтаивать и выкрашиваться; наступает, наконец, минута, когда центр тяжести этих ледяных глыб перемещается, и они опрокидываются. Если бы эта гора перекувырнулась двумя минутами позже, то в падении своем, конечно, раздавила бы бриг…