Глаза ворона

— Как же мы при таких-то украшениях фехтовать будем? — кисло проворчал Аркон, испытывая на прочность «украшения».

Оказавшийся рядом Яра неожиданно хлопнул новичка по плечу:

— Не унывай, парень! Это только до вечера, пока не принесете присягу.

— Какую присягу? — удивился Аркон. Видно, и его знания об обычаях церруканцев имели предел. Ответа на свой вопрос он не получил: по галерее к ним быстро приближался Скавр.

Мясник остановился перед рабами, выстроенными Ярой в ровную линию. Расставив для упора ноги и заложив руки за спину, Скавр обвел их властным взглядом и заговорил:

— Обесчещенные! Сегодня всем вам представиться возможность изменить свою судьбу. Сегодня вечером вы принесете присягу и вступите в семью гладиаторов. Я — Скавр Хелия Азедарах, владелец Танцующей школы, стану вашим единственным господином, тем, кому вы вручите свою жизнь и смерть, тело и душу. В стенах моей школы вы будете учиться убивать и побеждать и, если придется, умирать с честью. Вы будете выходить на арену и сражаться перед тысячами зрителей, перед лицом самого амира, верховного правителя Церрукана. На арене вы можете завоевать свою свободу, а можете покинуть ее через Врата Смерти. Все будет зависеть только от вас. Смел ли ты? — Скавр медленно пошел вдоль строя, останавливаясь и заглядывая каждому рабу в глаза. — Соблюдаешь ли законы гладиаторской чести? Предан ли мне, своему господину, и своей семье, гладиаторам? Не щадишь себя на тренировках? Работаешь в бою не только мечом, но и головой? Раб ты или… гладиатор!

В последнее слово Скавр вложил столько торжественной силы, что в его устах это прозвучало почти как «герой». Токе видел, как пожирал глазами говорившего Аркон. Нет сомнений, из него выйдет хороший гладиатор. Почти герой. Почти. В этом вся разница. А мясник снова застыл перед строем, продолжая свою речь:

— Помните, что каждый раз, выходя на арену, вы будете сражаться за свою свободу. Один удачный поединок, бой, который запомнят все, который запишут в анналы Танцующей школы, — и этого может быть достаточно, чтобы ликующая толпа подарила вам меч свободы! Ну а, пройди удача стороной, вы получите свободу через три года. Три года! Это совсем небольшой срок. Всего-то и надо — не дать себя убить! А проще всего это сделать — победив. Этому будет учить вас ваш доктор, Яра. Его помощник, Агта, вот там, занимается с новобранцами.

Скавр махнул в сторону серьезного бородатого мужика, под наблюдением которого команда парней в сером лупила мечами по вкопанным в землю деревянным столбам:

— Именно Яре вы будете подчиняться после принесения присяги. Он будет вам и отец, и мать, ему будет известно каждое ваше движение, каждая мысль. За неповиновение, нарушение клятвы вы будете жестоко наказаны, вплоть до смертной казни. За отказ вступить в бой на арене — смерть на месте. О побеге можете забыть. Бежать отсюда невозможно и некуда. Наказание за попытку побега — позорное клеймо и приговор к мечу, смерти на играх. Поэтому — забудьте о глупостях. Там, на арене, вас ожидают слава, любовь толпы и женщин, золото и, возможно, свобода! Сегодня на Рыночной площади я выбрал из сотен разного сброда вас семерых потому, что я увидел в вас будущих гладиаторов, отважных бойцов, победителей! И я знаю, вы оправдаете мои надежды!

— Скорее, окупите мои цирконии, — проговорил Кай так тихо, что Токе едва расслышал. Ему понадобилось все самообладание, чтобы сдержать усмешку.

— Есть вопросы? — рявкнул Скавр, подозрительно уставившись на Кая.

— Эта клятва, о которой ты говорил… — спас товарища Бекмес.

— Сейджин, — подсказал Яра.

— Сейджин… Что, если кто-то откажется ее приносить?

— Тогда этот «кто-то» точно узнает, когда и как он умрет. Это случится ровно через три дня, на следующих играх. Он будет привязан к столбу на арене и отдан на растерзание диким зверям, — весело пояснил Скавр. — Есть еще вопросы?

У Бекмеса, очевидно, вопросов больше не было. Зато были у Аркона:

— А когда мы сможем начать сражаться на арене… сейджин?

«Уже не терпится», — почему-то неприязненно подумал Токе.

— Обычно обучение в школе продолжается два года, но это если новобранец начинает с нуля. Обученный, опытный воин может быть допущен к участию в играх гораздо раньше. Тут все решает ваш доктор.

— А почему доктор? — вырвалось невольно у Токе, которому слово в приложении к Яре казалось нелепым. — Разве мы больны?

— Больны, больны… — закивал упомянутый Яра. Голос у него был под стать физиономии: такой же грубый и надтреснутый. — Дурью, страхом, ленью, гордыней, слабостью… Да мало ли еще всяких болезней у вашего брата. Но, к счастью, все это лечится — если не здесь, на плацу, то там, на песке арены. Здесь лечить вас буду я. И лекарств, поверьте, у меня в запасе много. С некоторыми, надеюсь, вы никогда не познакомитесь. Вы ведь будете послушными пациентами, а, ребята?

Ребята, не ожидавшие от седовласого ветерана такого напора, озадаченно переглянулись и кивнули.

— Еще вопросы ко мне или Яре? — подытожил Скавр.

— Э-э, — подал голос побитый Каем бугай, — ты сказал что-то о золоте, сейджин? О золоте, которое можно заработать на арене?

— Нравится мне этот парень, смотрит прямо в корень! — хлопнул хохлатого по плечу Скавр. — Да, победивший гладиатор получает десятую часть от всех сделанных на него ставок. Кроме того, отличившихся бойцов часто одаривают зрители, поклонники — и поклонницы, а лучших из лучших — сам амир! Кто знает, возможно, кто-то из вас покинет стены этой школы свободным и богатым человеком…

— А кто-то ногами вперед, — опять услышал Токе шепот Кая, и его челюсти свела судорога.

На этот раз мясник среагировал беспромедлительно. Он застыл напротив Кая, сверля его глазами, холодными как смерть:

— Ты что-то сказал?

— Я просто хотел спросить, сколько таких свободных и богатых счастливчиков в твоих анналах… сейджин?

Кто-то, не сдержавшись, хрюкнул. Бекмес тут же постарался замаскировать это кашлем.

— Боюсь, умник, ты не проживешь достаточно долго, чтобы оказаться в их числе! — овладев собой, улыбнулся Скавр. — Я нарек тебя Слепой, и, если ты не придержишь язык, очень скоро будешь вполне соответствовать своей кличке. — Оторвав тяжелый взгляд от сделавшего невинное лицо Кая, Скавр снова обратился к новичкам:

— Пока вы не одержали первую победу на арене, вы все — новобранцы, безымянные. Забудьте, как вас звали раньше. В школе у вас будут клички. У нас уже есть Слепой. А ты, — мясник ткнул пальцем в Бекмеса, — будешь зваться Лоб. Ты, — палец указал на Аркона, — Шустрый. Ты, — настала очередь Токе, — Горец. Буюк, — нарек Скавр хохлатого бугая. «Подходящее имечко, — подумал Токе, — „Буюк“ по-церрукански — „большой“». — Ты — Тач, — кивнул Скавр второму хохлатому. Токе припомнил, что это слово означало «чубчик». Ну а ты будешь Вишней, — определил мясник парня с вишневыми волосами, который почему-то все время улыбался. — Не нравится прозвище? — остановился Скавр напротив выглядевшего несколько разочарованным Аркона. — Постарайтесь и заработайте себе другое, славное, имя на арене!

Сегодня у вас день отдыха. Сейчас всех накормят, потом — баня. Кое-кого должен осмотреть лекарь. Яра расселит вас по комнатам. Вечером — присяга и посвящение в гладиаторы. Ну а завтра начнется работа. Все. Оставляю вас в распоряжение Яры.

Этими словами Скавр завершил свою речь и, бросив последний косой взгляд на Кая, удалился. Доктор повел новобранцев в столовую.

ГЛАВА 3,

в которой у Кая появляется девушка

— Здорово это ты вставил про анал, Слепой! — ухмыльнулся Бекмес по дороге в казармы. — Этот тощий хохлатый, э-э… Тач, чуть со смеху не обоссался!

Кай не знал, что сказать на такую трактовку его слов, и, в конце концов, решил никак ее не комментировать: у него складывалось впечатление, что Бекмес был по-своему прав, и все они оказались в глубокой заднице.

— Здорово и очень разумно! — покачал головой Аркон, укоризненно глядя на Кая. — Фанг тебе было мало? Будешь продолжать в таком духе, и Скавр выполнит свою угрозу, он мужик серьезный. И что это на тебя нашло?