Глаза ворона

Только в День Ветра Горцу удалось наконец умолить лекаря выпустить его из своих когтей — в обмен на обещание щадить себя и каждый вечер являться для проверочного осмотра. Токе быстро обнаружил, что за то время, что он давил опостылевшую койку, в школе произошли значительные изменения.

Казармы были полны новых лиц и серых униформ — Скавр быстро навербовал пополнение. Переживших «мясорубку» товарищей, как и самого Горца, перевели в ветераны и развели по разным отрядам в зависимости от того оружия, которым им отныне предстояло сражаться. Кая, конечно, определили в димахеры. Худого и легкого Вишню — в ловцы. Аркона и Тача отправили к «длинным мечам», оружие которых сами ветераны прозвали «Длинный Дик». Тигровая Лилия оказалась в «жнецах», кривой меч которых напоминал аршак. Токе не удивило, когда ему сообщили, что он тоже поступает в распоряжения Фазиля, доктора «жнецов». Наконец, широкоплечего, кряжистого Папашу, способного с легкостью нести тяжелые доспехи и щит, записали в «черепахи».

На первом же отдыхе, однако, Папаша, оторвавшись от своего отряда, присоединился к «семерке», не вызвав этим удивления ни у кого, кроме Горца. Церруканец непринужденно трепался с Лилией и Каем, будто знал их целую вечность, будто его место всегда было здесь, а Бекмес только временно занимал его. Поначалу Токе воспринял «новичка» в штыки: погибшего товарища никто не мог заменить! Но, узнав Папашу поближе, он понял, что тот не посягал на память их друга и не пытался быть никем иным, кроме себя самого.

Имел ли церруканец в действительности потомство, никому в школе было неведомо. Скорее всего, свое прозвище он получил из-за длинной смоляной бороды, которую бывший вор заплетал в мелкие косички и украшал разноцветными тесемками, бусинами и прочей блестящей чепухой. Вряд ли Папаше было больше двадцати пяти, но курчавый черный волос, карабкавшийся по щекам до самых глаз, делал его лицо старше. Таинственным образом, возможно связанным с его бывшей профессией, парень был в курсе всего, что происходило как в стенах Скавровой школы, так и за ее пределами. Эта полезная особенность, а также легкий, дурашливый характер сделали его, как пришлось признать Токе, удачным дополнением упавшей количеством и духом «семерки».

Именно Папаша, загадочно подмигнув, посоветовал Горцу зайти в общую залу после ужина. Обычно в конце полного тренировок дня выздоравливающий так уставал, что у него едва доставало сил дотащить себя до каморки в крыле ветеранов, которую он по-прежнему делил с Каем. Но сегодня, просидев по настоянию Чеснока самые жаркие часы в теньке, он чувствовал себя достаточно свежим. К тому же в лазарете ему жутко не хватало общения с друзьями, и он надеялся наверстать упущенное.

Когда Токе в сопровождении Папаши появился в общей зале, там уже был растоплен очаг. Его пламя бросало веселые оранжевые блики на изображения всевозможного оружия, украшавшего стены. Расторопный Вишня застолбил для них столик у камина. Стараясь не обращать внимания на Лилию, которая, сидя на коленях Кая, задумчиво играла его белыми волосами, Горец набил рот орешками из стоящей на столе миски. Аркон куда-то запропастился, но на вопрос о нем Тач ответил только загадочной улыбкой.

Токе сидел спиной к огню, поэтому раздавшийся со стороны очага звук застал его врасплох. Услышанное было настолько неуместным в набитой гладиаторами общей зале, что парень поперхнулся орешками и крутанулся на стуле. У камина стоял Аркон: длинные светлые волосы распущены по плечам, глаза полузакрыты, лицо сосредоточено, легкие пальцы перебирают струны лютни…

«Лютня! Как я, оказывается, скучал по чарам ее музыки! Но инструмент, который вечно таскал с собой Аркон, был навсегда потерян в пустыне вместе с караваном. Откуда же взялось это благозвучное чудо?» Горец зашептал в ухо Папаше, но тот только приложил палец к губам, а потом без слов ткнул им в Кая. Токе выпучил глаза: как Аджакти сумел раздобыть лютню в казармах?! Но тут он позабыл обо всем: Аркон запел:

Аркон пел, и его слова проникали в самые сердца слушателей, так что даже тихие разговоры в переполненном помещении замерли. Токе не мог оторвать от музыканта глаз. Эта песня была о нем, Токе, о его мечтах, его стремлении увидеть и изменить мир, об их призрачности…

У Горца перехватило горло. Он понял, что Аркон поет о Бекмесе и других товарищах, которых они потеряли в Холодных Песках и на арене. Гладиаторы вокруг слушали, затаив дыхание, вспоминая друзей, которых они вынуждены были хоронить, одного за другим…

Токе огляделся вокруг, с трудом сглатывая вставший в горле комок. И всюду, куда бы ни падал его взгляд — в глазах Тача, Вишни, Лилии, Папаши и других гладиаторов, — он видел одно и то же выражение, делавшее их сейчас воистину похожими, как братья и сестры. Даже в непроницаемых, черных глазах Кая, казалось, тлел отблеск того же огня. В этот момент Токе понял, что надо делать, и сердце его наполнилось обещанием свободы.

Глоссарий

Анклав — тайное государство темных магов, расположенное в Драконьих Горах.

ВК — Волшебный Кодекс, свод законов и правил волшебного сообщества.

Высокая речь — древний вариант нулларборского языка, используемый для заклинаний.

Д.п.в. в. — До Последних Волшебных Войн.

Нулларборский язык — язык волшебников.

ОЗ — Объединенная Зеландия, конфедерация княжеств, управляемая человеческим королем и Верховным Советом магов.

П.п.в.в. — После Последних Волшебных Войн.

Потерянные Земли — государства на юг от Холодных Песков, бывшей Степи, утраченные темными магами в результате Последних Волшебных Войн.

СОВБЕЗ — Служба Общей Волшебной Безопасности.

Тан — основной язык людей в ОЗ и Феерианде, на письме использует иероглифы.

Эппур-Дев, или Разделенная Чаша, — магический ритуал, используемый для лишения врага волшебной силы и ее переноса.

От автора

Огромная благодарность моим первым читателям — моим родителям и народу с портала Dreamworlds за поддержку и конструктивную критику. Отдельное спасибо моим бета-ридерам, как российским, так и датским, особенно Кристоферу, наставившему меня на путь истинный, и Людмиле, смеявшейся вместе со мной. Благодарю также авторов с форума «Лениздата» за дельные замечания. Без всех вас роман никогда бы не стал таким, каким вы видите его сейчас. Снежная Королева, Ариандр и Агидель — часть вашей души в этой книге. Спасибо также всем моим «гонителям» из лагеря критиков — вы помогли мне поверить в себя.