Аркан

— Вот, это поможет тебе, — Фламма положил что-то перед лицом ученика. Рука фаворита исчезла из поля зрения, и Кай увидел хрустальный шарик размером с грецкий орех. Его вид и слова Фламмы мгновенно прогнали сонливость. Он снова был ребенком, и Мастер Ар испытывал его, предлагая остановить крутящиеся в воздухе зачарованные сферы. «Я тебе помогу», прикосновение холодных пальцев, боль, боль… Усилием воли Кай затолкал непрошеные воспоминания в ту темную дыру, откуда они выползли. «Учитель не желает мне дурного», — успокаивал он себя, прислушиваясь к инструкциям Фламмы.

— Это Тигле, — пояснял тем временем тот, указывая на сверкающую сферу. — Рассмотри ее внимательно и запомни расположение лепестков.

«Лепестки?» Аджакти еще раз глянул на шарик. Хрусталь был прозрачным, но падавший на него свет странным образом преломлялся, отбрасывая на ковер продолговатые цветные блики, как будто Тигле лежала в чашечке раскрывшегося цветка. Ближайший к Каю лепесток имел желтый цвет, потом шли зеленый, красный и синий. Сама сфера сияла нежно-голубым оттенком небесной чистоты.

— А что такое Тигле? — поинтересовался он.

— Тсс! — Фламма приложил палец к губам. — Уже забыл?! Никаких разговоров! Ты слушаешь мой голос и следуешь моим инструкциям. Все вопросы — потом.

Аджакти послушно вытаращился на хрустальный шарик, даже моргать перестал. Видимо удовлетворенный рвением ученика, фаворит сжалился и снизошел до объяснения:

— Тигле — это защитница и охранительница священного сна, Та, Кто Проясняет Вне Понятий. Она — светоносность, которая кроется во тьме обычного сновидения. Некоторые считают ее богиней и предпочитают представлять себе прекрасной женщиной, сотканной из лучей. Но сфера показалась мне лучшим решением — ведь Тигле происходит из мира чистых энергий, где нет форм.

Кай старался слушать голос учителя, внимая, но не реагируя на слова, не размышляя над ними, а просто регистрируя звуки и их значение. Весь его мир сжался до четырех лепестков и голубоватого сияния между ними.

— Тигле будет твоим проводником по вселенной сна. Когда закроешь глаза, представь себе, что она перенеслась с пола внутрь тела, туда, где у тебя сердце. Затем следуй моим указаниям. Ты будешь погружаться в сон глубже и глубже, и под конец связь с этим миром пропадет, ты перестанешь слышать мой голос. Поэтому помни: твоя цель — слиться сознанием с Тигле так, чтобы ее голубое сияние стало тобой, а ты — стал ею. Только в этом случае путешествие удастся.

Фламма умолк, но Кай не ожидал новых объяснений или инструкций, не удивлялся, почему учитель медлит. Тигле парила перед ним, лепестки сверкали: желтый, зеленый, красный, синий.

— Закрой глаза.

Аджакти по-прежнему видел голубую сферу — нет, чувствовал ее внутри себя — на лотосе, плывущем во тьме.

— Теперь представь, что твое сознание едино с теплым желтым цветом.

Получилось у Кая не сразу, но учитель дал ему достаточно времени. Это было странное ощущение — он чувствовал свое тело, грубую шерсть ковра там, где его касалась кожа, жесткость досок под ним, прохладу от задувавшего в беседку ветра; слышал шорох ветвей по крыше, собственное ровное дыхание, поскрипывание пола, когда Фламма менял положение. И в то же время его «я» парило в пустоте, слившись с желтым светом, который становился все ярче.

— Теперь перемести свое сознание в зеленый сектор.

Впервые в жизни Кай осознавал погружение в сон.

Внешние ощущения слабели, смазывались, пока от них не остались только теплая тяжесть и тихий голос, ведущий его из зеленого света в красный, а затем в синий. Ультрамариновое сияние затопило все, и контакт с окружающим миром полностью прервался. Аджакти остался один.

Небесно-голубая сфера парила перед ним в месте, не имевшем границ. Из любопытства он повернулся вокруг своей оси, чтобы увидеть, было ли что-то у него за спиной. Сфера, казалось, переместилась вместе с ним и снова приглашающе сияла впереди. Кай сделал шаг в ее направлении и… поплыл в пустоте. Только теперь он понял, что у него не было тела. Голубое свечение окутало его. Он напряг память. «Я должен раствориться в Тигле, стать единым с ней».

Аджакти попытался представить себя прозрачным и чистым, как вода, как воздух, как пустота. Пустота, наполненная светом. Вне формы. Вне понятий. Без границ. Эйфория пронзила его внезапно, как удар молнии. Солнце зажглось внутри, такое яростное, что его сущность взорвалась и разлетелась на миллионы осколков — хрустальный шар, внутри которого вспыхнула звезда. Вспыхнула и тут же начала угасать. Сила свечения упала до голубоватого сияния, и сознание вернулось к Каю. Вернее, оно и было этим сиянием. Аджакти стал светом.

Он готов был отправиться в путешествие, но один в своем новом качестве не знал, с чего начать. Или… «Я и Тигле теперь едины. Значит, ее мудрость и сила теперь мои. Почему же я не вижу, куда идти?» Понимание пришло незамедлительно. «Конечно! Собственный свет ослепляет меня!» Кай попробовал вобрать его в себя, как человек подбирает полы длинного плаща, шагая через лужи. Мгновение — и он схлопнулся — солнце внутри уплотнилось настолько, что стало черным. Аджакти понял, что падает в темноту, но у него не было рук, чтобы ухватиться за мрак, не было рта, чтобы кричать.

Вокруг колыхалась непроглядная ночь. Ночь пахла йодом, водорослями, мокрым камнем и временем. Черный воздух рассекало движение, будто невидимое крыло било темноту, снова и снова, механически, без надежды взлететь. Пространство подавалось почти бесшумно, только далеко внизу раздавался всхлипывающий, влажный звук, который повторяло эхо. И звук, и запах показались Каю странно знакомыми. Воображение живо нарисовало прикованного в башне гигантского дракона, лижущего ее подножие длинным раздвоенным языком.

«Бред! Мне нужно увидеть, где я, а не придумывать небылицы!» Он попробовал сделать шаг вперед и замер с колотящимся сердцем. В одно мгновение он понял, что каким-то образом вернулся в свое тело и стоит на краю каменной площадки, за которой разверзлась бездна. Кай набрал полную грудь воздуха, остро пахнущего морем, и отчетливо произнес:

— Свет.

«Фламма говорил, что если я сохраню сознание того, что это сон, то смогу управлять происходящим». Мгновения шли, все оставалось по-прежнему: с равными интервалами махало в темноте «крыло» да хлюпало безутешное эхо. Но Аджакти не готов был сдаться. Он представил себе хорошенько пропитанный смолой факел в держателе на стене, готовый ярко вспыхнуть от малейшей искры. Представил эту искру на кончиках своих пальцев и щелкнул ими:

— Свет!

С шипением пламя озарило мрак, жар лизнул щеку Кая, заставив отдернуть голову. Его воображение не ошиблось в одном — он действительно находился внутри башни. Вдоль покрытой слизистыми потеками стены вилась винтовая лестница, настолько древняя, что некоторые ступени обвалились, а оставшиеся были истерты ногами тех, кто ходил по ним на протяжении многих веков.

В полом центре башни ходил взад-вперед гигантский стержень, выраставший из невидимого во мраке купола и исчезавший во тьме под ногами Аджакти — там, где безутешно всхлипывало эхо и мерцали красноватые блики. «Стоп! Это же отражение света факела! Значит, подножие башни затоплено! А эти звуки… Волны… Прилив… Море! Башня стоит на берегу!» Под ложечкой засосало от невероятного подозрения. Кай выхватил факел из держателя и посветил вокруг. «Возможно ли, что я оказался в Замке? В тайном помещении, в котором никогда не был, наивно полагая, что Мастер Ар открыл для меня все запертые двери? Что ж, я смогу выяснить это, только последовав вверх по лестнице».

Он развернулся, высоко подняв пламя над головой. «Троллья отрыжка!» Целая дюжина ступеней отсутствовала, отрезав дорогу в эту сторону. Оставалось только направиться вниз. Кай ступал осторожно, освещая путь факелом и пробуя надежность опоры, прежде чем перенести на нее вес. Он знал, что, если умрет, проснется — совсем или в другом сне, а это его совершенно не устраивало. Хотелось разгадать тайну башни — ведь неслучайно же Тигле привела его именно сюда?!