Страница 80 из 128
В этом выражается главное отличие гражданской войны 193 — 197 гг. От гражданской войны 68 — 69 гг. н.э., когда провинциальные рабовладельцы боролись за политическое равенство с италийской знатью.
ВНУТРЕННЯЯ ЖИЗНЬ ИМПЕРИИ
Общий кризис государственного устройства выражался в том, что начался активный процесс разложения двух основных классов римского общества - рабов и рабовладельцев. Множество рабов теперь было отпущено на свободу, а другие — получали пекулий или превращались в колонов. В то же время множество средних и мелких землевладельцев и рабовладельцев, которые составляли значительную часть населения городов, разорились. Имения их за долги забирались императорским фиском или попадали во владение кредиторам, которые превращали бывшего владельца в колона. Притом подобный колон уже не пользовался защитой закона, так как считалось, что новый собственник, позволяя колону возделывать его прежний участок, оказывает ему благодеяние, и закон вмешиваться не имеет права. Нередко декурионы, стремясь избавиться от обременительных повинностей в пользу городов, продавали по дешевке большую часть своих земель, отпускали рабов и превращались в мелких землевладельцев, сами обрабатывая оставшийся небольшой участок земли. Другие сами отдавали свое имение крупным землевладельцам, переходя добровольно на положение колонов. Особенно часто они становились колонами императорских земель, так как в III веке такие колоны получили освобождение от муниципальных повинностей.
Все это привело к тому, что города, ранее считавшиеся оплотом свободных землевладельцев и рабовладельцев, перестали быть основой империи. В то же время утратила свое значение в экономической и социальной жизни фамилия, так как императоры, боясь восстаний рабов, постепенно ограничивали власть ее главы. Земля, которая ранее принадлежала городам, переходила теперь в частные руки и, если Африке к началу III века еще продолжалось развитие городского строя, то в остальных западных провинциях он приходил в упадок. На востоке крупные города оказались более устойчивыми благодаря развитию торговли, ремесла и меньшему распространению рабства. Но здесь с каждым годом усиливалась оппозиция против господства Рима.
С упадком городов ускорился рост латифундий, владельцы которых увеличивали свои земельные наделы за счет владений городов и за счет обедневших соседей, скупая, забирая за долги или просто захватывая их имущество. Это привело к тому, что в латифундиях сконцентрировалась значительная часть земледельческого населения — посаженные на землю рабы, вольноотпущенники, колоны и клиенты. Постепенно различия между ними стирались. Каждый из них имел участок земли, который обрабатывал собственным инвентарем, полученным от хозяина, и был обязан отдавать ему часть урожая и исполнять для него определенные работы. Постепенно такое имение превращалось в обособленный от внешнего мира организм, который являлся замкнутым целым. Латифундии имели собственные рынки, обладали собственным штатом ремесленников-рабов, которые обслуживали ее нужды.
Императоры были заинтересованы в сохранении свободного сельского населения, которое могло бы обрабатывать землю и служить в армии, а поэтому они не желали усиления земельных магнатов и запрещали требовать с колонов больше, чем было установлено договором или обычаем. Но это не помогало. Если в различных указах подчеркивалась разница в положении свободного колона и раба, то в сознании людей эта граница все более стиралась.
К этому времени накопилось множество технических усовершенствований, достижений агрономической науки, Которая требовала тщательного ухода за растениями и животными и определенных знаний от земледельца, но применить это можно было лишь в том случае, когда работник был заинтересован в собственном труде. Но ни рабы, ни свободные по своему положению колоны и клиенты, во многом сближавшиеся с рабами, такой заинтересованности в собственном труде не имели, а поэтому производительность труда падала, земли пустели. Многие уходили в леса, пустыни и за границы империи или к разбойникам, что привело к хронической нехватке рабочей силы. Теперь борьба за рабочую силу стала такой же острой, как во времена республики и ранней империи борьба за землю. Кроме этого, существование огромных императорских доменов, где рабы и колоны получали всевозможные льготы, создавало опасную конкуренцию для владельцев латифундий. Но в тоже время на императорских землях руководили управители и чиновники, нередко превышавшие свои полномочия. Это вынуждало императорских колонов искать защиту у крупных земельных собственников. Последние умело использовали в своих целях подобное недовольство, так как нуждались в рабочей силе. В ее поисках они нередко прибегали к разным ухищрениям. Например, выкупали пленных с тем, чтобы они работали на них, пока не возместят выкуп, либо брали у должников детей в качестве залога, а также покупали свободных бедняков, которые предпочитали рабство голодной смерти. Все эти сделки противоречили основам римского права, которое не признавало продажи свободного человека в рабство, и неоднократно запрещались императорами. Но бороться с подобными процессами было уже почти невозможно.
Все это привело к крайнему обострению социальных противоречий. Империя жила под постоянной угрозой восстания городского и сельского плебса. Кроме этого, муниципальные землевладельцы хотели, чтобы правительство защитило их от земельных магнатов и помогло городам сохранить автономию. В то же время крупные землевладельцы добивались передачи в их руки императорских сальтусов. Император им теперь нужен был только в качестве военачальника, который бы держал сильную армию и постоянно воевал, обеспечивая за счет пленных варваров империю рабочей силой, и удержал бы в повиновении чернь. Особенно острой эта проблема была в восточных провинциях, где аристократия жила в постоянном страхе. «Свобода черни — гибель лучших», — писал историк начала III века Дион Кассий, крупный землевладелец из Вифинии, сенатор и консуляр. В своем труде по римской истории он изложил программу крупных землевладельцев: полностью уничтожить городскую автономию, подавить всякую самостоятельность мысли с помощью однотипного обязательного государственного образования, изгнать философов и религиозных проповедников, расправиться со всякими мятежниками, установить посильную власть императора, опирающегося на «лучших».
В то же время знать западных провинций, которая не испытала к началу III века такого сопротивления масс, наоборот, была против укрепления центральной власти и предпочла самостоятельность. Она постоянно находилась в поисках благоприятных условий, для того чтобы восстановить собственную независимость.
Все это вызывало ослабление связей между отдельными частями империи. За два столетия многие провинции развили собственное земледелие и ремесло настолько, что были независимыми от ввоза. Кроме этого, к упадку торговли вел рост латифундий, где ремесленники обслуживали нужды господ и колонов. Всё это привело к возрождению местных языков, оживлению местных культур и традиций. В Галлии роскошная керамика, повторявшая арретинскую, уступила место изготовлению посуды старого кельтского образца, в Дакии повсюду родители, которые сами носили римские имена, стали называть своих сыновей в честь старых дакийских царей Регебалами и Децебалами; в Сирии и Египте стала возрождаться литература на местных языках. В восточных провинциях начали крепнуть проперсидские симпатии. Это было выгодно и плебсу, который у персов искал зашиты от римского гнета, и богатым купцам, которые надеялись получить от этого торговые выгоды.
Каждая из этих партий желала видеть у власти такого императора, какой осуществлял бы их собственную программу, поэтому в III веке н.э. происходила чрезвычайно быстрая смена императоров, причем все они погибли насильственной смертью. Некоторые из императоров, продолжая политику Флавиев и Антонинов, стремились опираться на городских средних земледельцев и рабовладельцев, но вследствие упадка городов они вынуждены были искать новых путей. Императоры пытались поднять экономический уровень городов, но все эти попытки оказались бесплодными. Сами же правители, нуждаясь в деньгах, совершали множество ошибок: они переобременяли Декурионов новыми поборами и повинностями, принуждали продолжать выполнять их свои обязанности, насильно возвращая в родные города тех, кто пытался перейти на положение колонов, стать солдатами или просто бежать. Это привело к тому, что единственной надежной опорой императорской Власти в III веке н.э. стала армия.