Сумерки

Представляешь, Чарли купил мне пикап! Довольно старый, но вполне надежный, а для меня это главное.

Я тоже соскучилась. Как появятся новости, напишу. Не волнуйся, со мной все в порядке! Целую, Белла».

По литературе мы проходили «Грозовой перевал», я решила его перечитать и так увлеклась, что едва услышала, как пришел Чарли. Я опрометью бросилась на кухню, достала картофель и положила мясо на противень.

— Белла? — позвал отец, услышав мои шаги на лестнице.

Интересно, а кого еще он ожидал увидеть?

— Привет, папа! С возвращением!

— Спасибо. — Он разулся и отстегнул кобуру, наблюдая, как я ношусь по кухне. Насколько я знала, на работе ему ни разу не приходилось применять оружие, но пистолет он постоянно держал наготове. В детстве, когда я приезжала в гости, отец всегда вынимал патроны, а пистолет прятал. Очевидно, теперь он считает меня достаточно взрослой, чтобы случайно прострелить себе голову, и достаточно разумной, чтобы не сделать это нарочно.

— Что на ужин? — осторожно спросил Чарли. Мама любила экспериментировать, хотя ее шедевры далеко не всегда оказывались съедобными. Похоже, он не забыл их даже за семнадцать лет!

— Печеный картофель и отбивные, — ответила я, и отец вздохнул с облегчением.

Наверное, ему было неловко стоять без дела, он прошел в гостиную и включил телевизор. Пока отбивные подрумянивались, я приготовила салат и накрыла на стол. Все, можно звать Чарли!

— Пахнет очень вкусно, — с одобрением сказал он.

— Спасибо!

Несколько минут мы ели молча. Тишина не тяготила ни Чарли, ни меня. Думаю, мы с ним уживемся.

— Как тебе школа? Успела завести друзей? — спросил отец, расправившись с салатом.

— Ну, на тригонометрии и испанском я сижу с девушкой по имени Джессика, мы вместе ходим на ленч. А еще мне понравился Майк, такой высокий и светловолосый. С ним не заскучаешь! Да и остальные студенты тоже ничего, за одним-единственным исключением.

— Высокий и светловолосый — это, наверное, Майк Ньютон. Славный парень, и семья хорошая. Его отцу принадлежит магазин спорттоваров в предместьях Форкса. Дела у него идут неплохо.

— А Калленов ты знаешь? — нерешительно спросила я.

— Доктора Каллена и его семью? Конечно. Доктор — замечательный человек.

— Боюсь, его дети… э-э… не так популярны. В школе их не любят.

К моему удивлению, Чарли разозлился.

— Чего и следовало ожидать! — пробормотал он. — Доктор Каллен — великолепный хирург и мог бы работать в любой клинике мира, зарабатывая в сто раз больше, чем у нас. Нам очень повезло, что он живет здесь, что его жена захотела поселиться в нашем городе. Для Форкса он настоящая находка, а его дети прекрасно воспитаны. Когда Каллены приехали, я боялся, что у них будут проблемы — столько подростков, причем доктор не скрывал, что все они усыновленные. Однако Каллены оказались порядочнее, чем многие молодые люди, чьи семьи живут здесь из поколения в поколение. Естественно, они держатся вместе — они ведь семья, Но в городе Каллены недавно, а надо же обывателям кого-то обсуждать!

Признаюсь, такой длинной тирады я от Чарли не ожидала. Кажется, его волнует все, что говорят в городе.

— Каллены довольно милые, — пошла я на попятную, — просто держатся особняком, вот и все. Странно, они ведь такие симпатичные!

— Ты еще доктора не видела! — рассмеялся отец. — Хорошо, что он женат. Хотя половина медсестер и так сходит по нему с ума…

Остаток ужина прошел в тишине, а потом Чарли помог мне убрать со стола и снова сел перед телевизором, а мне пришлось мыть посуду. Вручную! Посудомоечных машин отец не признавал.

Я нехотя поднялась в свою комнату, где меня ждала домашняя работа по математике. Кажется, папа тоже не любит точные науки.

Ночь оказалась на удивление тихой, и я быстро уснула.

Остаток недели прошел спокойно. Я привыкла к школе, а к пятнице знала в лицо почти всех студентов. Девушки из волейбольной команды научились меня страховать и делали мне пас только в присутствии физрука.

Эдвард Каллен на занятия не приходил.

Каждый день я видела, как его родственники появляются в столовой без него. Только тогда я могла расслабиться и участвовать в общей беседе. В основном, обсуждали поездку к океану в Ла-Пуш, которую Майк с друзьями собирались совершить через две недели. Меня тоже позвали, и я согласилась, скорее из вежливости, чем из желания куда-то ехать. Надеюсь, на побережье посуше и потеплее.

В пятницу я шла на биологию, ничего не опасаясь. Похоже, Эдвард окончательно забросил школу. Думать о нем не хотелось — я до сих пор не могла избавиться от мысли, что как-то связана с его странным отсутствием.

Первые выходные в Форксе не были богаты событиями. Чарли дежурил, я убиралась, делала домашнюю работу и написала маме ободряющее письмо. В субботу съездила в местную библиотеку; она оказалась такой бедной, что я решила не записываться. За книгами буду ездить в Олимпию или Сиэтл. Прикинув, сколько уйдет на бензин, я ужаснулась.

Все выходные шел дождь, но несильный, так что я отлично выспалась.

В понедельник утром на стоянке я встретила много знакомых. Все приветливо улыбались и желали удачной недели. Утро выдалось особенно холодным, зато без дождя. На английском я как обычно сидела с Майком, писали тест по «Грозовому перевалу».

Можно сказать, что пока я привыкала гораздо быстрее, чем надеялась, и чувствовала себя вполне комфортно.

Когда мы вышли из класса, в воздухе летали белые хлопья. В школьном дворе царило радостное возбуждение. Чему они радуются? Я чувствовала, как от холода краснеют уши и нос.

— Bay! — закричал Майк. — Снег идет!

Я растерянно смотрела на танцующие в воздухе хлопья, из которых медленно росли сугробы.

— Да уж, снег… — Куда пропало хорошее настроение?

— Ты не любишь снег?

— Нет. Снег всегда означает холод. К тому же мне казалось, что сначала падают снежинки, такие красивые шестилучные, похожие на звезды.

— Ты что, никогда раньше не видела снегопад? — недоверчиво спросил Майк.

— Почему же, видела, — ответила я. — По телевизору.

Ньютон засмеялся и покачал головой. В тот самый момент большой снежок ударил его по затылку. Мы оба стали лихорадочно оглядываться по сторонам, пытаясь определить, кто его швырнул. Я подозревала Эрика, который быстрым шагом шел прочь, к спортзалу, хотя по расписанию у него тригонометрия. Очевидно, Майк думал то же самое, потому что, нагнувшись, зачерпнул снега.

— Увидимся за ленчем, хорошо? — спросила я, переминаясь с ноги на ногу. — Игра в снежки не для меня.

Парень кивнул, не сводя глаз с удаляющейся спины Эрика.

В то утро все только и говорили, что о снеге. Как же, первый снегопад в этом году… Я сидела, кисло поджав губы. Снег — это конечно здорово, а вот мокрые ноги — не очень.

После испанского мы с Джессикой бегом бросились в столовую. Воздух бороздили снежки, и я держала перед собой большую папку, готовая отбиваться. Джессика не понимала, как можно ненавидеть снег, но кинуть снежок в меня не решалась.

У самого входа нас нагнал Майк. Гель в его волосах замерз, и он стал похож на ежа. Пока мы стояли за едой, они с Джессикой шумно радовались снегу. Заскучав, я машинально взглянула в дальний конец зала и буквально приросла к месту. За столом сидели пятеро.

Джессика дернула меня за рукав.

— Белла, чего ты копаешься?

Неожиданно на глаза навернулись слезы. «Я тут ни при чем, — повторяла я про себя, — меня это не касается».

— Что с ней? — спросил у Джессики Майк.

— Ничего особенного, — ответила я. — Пропал аппетит. Пожалуй, я выпью содовой и все.

— Как ты себя чувствуешь? — испуганно спросила Джессика.

— Просто голова кружится, — промямлила я, рассматривая носки ботинок.

Я подождала, пока Джессика и Майк выберут еду, и, не поднимая глаз, прошла за ними к столику. Глотнула содовой… по закону подлости немедленно заурчало в желудке. Майк дважды спросил, все ли со мной в порядке. Я отнекивалась невпопад, лихорадочно соображая, не пойти ли мне в медпункт, чтобы отпроситься с биологии.