Месть из прошлого

– Не надо бередить память ушедших в небытие, – сказал он после небольшого колебания испуганному отцу, почти слово в слово повторив речь баронета. – Особенно тех, чья жизнь окончилась так трагически, как жизнь Марины Мнишек.

Через несколько месяцев дочь богатея попала в аварию и сгорела живьем в машине. Убитому горем отцу, который приехал на похороны, зять сообщил, что они ожидали ребенка. Таким образом, он потерял не только дочь, но и неродившегося внука.

Потрясенная ужасным известием, Эрвина не заметила, как богач покинул студию. Она потеряла счет времени и слишком поздно почувствовала запах гари.

Девушка рванулась к выходу, но не смогла открыть дверь, за ней полыхал пожар. Студия располагалась в старом деревянном здании, и пламя мгновенно обхватило постройку. Масляные краски, растворители только усилили огонь. Из окна Эрвина тоже выбраться не смогла: для безопасности на всех окнах установили решетки.

Девушка поняла, что убитый горем отец приготовил для Эрвины такую же смерть, от которой погибла его собственная дочь. Он заблокировал дверь снаружи и поджег дом. Эрвина должна была сгореть заживо, как и дочка богатея.

К счастью, пожарникам удалось вытащить из полыхавшего дома полуживую художницу. Ливень, только набравший силу к ночи, помог быстро потушить пожар. Эрвине страшно повезло – лицо у нее почти не обгорело, пропали только роскошные волосы, да упавшая балка раздробила кость ноги.

Эрвина долго провалялась в больнице. Вышла на своих двоих, но лысой и хромой. Поклонники мгновенно испарились. Заказов не стало, денег тоже. Кому охота видеть лысую калеку, рисующую твой портрет? А уж если вспомнить, что из-за ее ворожбы погибла молодая мать! Круг искусства узок и не прощает успехов и побед. Когда художник на коне, его особо не покусаешь, но уж если он свалился, то свора радостно набрасывается на поверженного.

И Эрвина вернулась в свой городок…

– Что за чушь, – гневно возмутился Мур, внимательно выслушав рассказ старухи. – Может, этот обедневший аристократ, ваш поклонник, сам и подстроил аварию? «Родовое проклятье»! Вот и придумал, как избавиться от невежественной жены и подозрения отца отвести от себя. Свалил все на вас! Уверен, что после смерти жены печальный вдовец получил жирнющий кусок.

– Может, и подстроил, – легко согласилась старушенция и лихо откупорила непочатую бутылку виски. – Только вот венчались они по личной просьбе невесты в день ее рождения, 8 мая…

– Как и Марина, – потрясенно пробормотала я, наблюдая как Эрвина щедрой рукой наполнила алкоголем три безмерных стакана.

– Дамы! – взвыл Мур. – Простое совпадение!

– Ага, – опять радостно согласилась старая художница. – А молодая жена сгорела в машине 17 июля, и пожар в моей студии случился год спустя после ее смерти и тоже – 17 июля. Еще одно совпадение, юноша?

Мур недовольно насупился и взял предложенный стакан со спиртным. Я же отодвинула бокал, больше похожий на огромное ведро, подальше от себя.

– Ваш барон сам подстроил аварию, – раздраженно выдал Мур, в один глоток покончив с содержимым бокала. – Слепому же видно, Эрвина! Вы – умная женщина и поверили в подобный бред?

– Мур, – тихо заметила я. – Пускай баронет убил жену. А ее отец что, специально ждал целый год до 17 июля, чтобы поджечь студию Эрвины?

Старуха выжидающе уставилась на Мура.

– Ну, хорошо. Допускаю – не совпадение. Дальше что?

– А держитесь от нее подальше, вот и все, – миролюбиво ответила старуха. – Злая она была, ваша Марина. И дух ее неуспокоенный, не нашедший покоя, мстит всем, кто осмеливается тревожить ее память.

– Но позвольте, Эдвина, – влезла я, вспоминая историю толстого Эда. – Судя по другим рассказам, Марина была несчастной женщиной, которую убили во время боярских распрей, чтобы не дать ее малолетнему сыну взойти на престол…

– Присмотрись к ней, – прервала меня старуха, подошла к портрету и ткнула сморщенным пальцем прямо в лицо Марины. – Что видишь?

Я нехотя опять повернулась к портрету.

Если на некоторое время забыть о страдающем Лице, то что я видела? Парадный портрет очередной государыни: пышное одеяние, царский венец, громоздкие перстни, каплеобразные жемчужные серьги. Слева – Московский Кремль. Справа – православная икона. Правда, какая-то непонятная, не классически выдержанная, странная и темная, а так все атрибуты власти и состоятельности на лицо.

Но это только на первый взгляд. Чем внимательнее всматривалась я в портрет, в его сумрачно-лиловый фон и темный, странный лик святой или святого на иконе, тем сильнее ощущала неясную тревогу.

Гасли сумерки над Кремлем и длинные тени струились от Успенского собора. Эти тени как темные щупальца спрута обволакивали молодую женщину, и уже не высокомерие, а страх плескался в ее удлиненных полуприкрытых глазах, а держащие зеркало с пламенеющим в нем Лицом руки казались сведенными жестокой судорогой. Марина в необъяснимом ужасе всматривалась в сгустившиеся сумерки дня и видела там то, чего не мог видеть никто другой.

Я вопросительно перевела глаза на Эрвину. Старуха утвердительно кивнула головой и медленно, с видимым удовольствием допила свой бокал.

– Верно, Марина знала правду. Потому и боялась, ты все правильно поняла, – кивнула она, с громким бульканьем наливая себе и Муру следующую, такую же щедрую порцию виски и бросила в стаканы по одному-единственному кубику льда. («Старуха у себя дома, но вот как поведет машину Мур?» – пронеслось у меня в голове.) – Но честолюбие губит многих, и Марина была не исключением. Вкусила сладость власти и не собиралась сдаваться. Не она первая, не она последняя.

– Что вы имеете в виду? – не понял Мур.

– А то. Марина вышла замуж за внука царя Ивана IV Грозного, все правильно, потому что не было никакого убийства в Угличе по указу Бориса Годунова, ребенка спасли. Но все равно, это не имело никакого значения, и в любом случае Дмитрий I был обречен на смерть. Так же, как и его сын – царевич Иван. Никто из них не имел бесспорного права наследовать трон.

– Но почему? – теперь уже не поняла я.

– Потому, – колко усмехнулась Эрвина. – Что на потомке царя Василия III – Иване Васильевиче IV Грозном – лежало серьезное подозрение в том, что отцом его был совсем другой человек, и Марина прекрасно знала об этом…

– Господи, кто такой Василий? – простонал Мур со своего кресла. – Он-то откуда вылез?

Старуха нетерпеливо отмахнулась от него стаканом и собралась продолжить рассказ, но я просительно подняла руку, схватила листок со стола и быстро написала несколько имен.

– Мур, смотри сюда и быстро запоминай. Василий III и Елена Глинская считаются родителями Ивана IV Грозного. Старший сын Ивана IV, тоже Иван, женился на Марии Нагой, и родил сына Дмитрия. Дмитрий же, как ты уже знаешь, венчался с Мариной Мнишек, и от этого союза получился Иван Дмитриевич, которого повесили в четырехлетнем возрасте.

– Вот теперь мне все-все ясно, – потерянно пробормотал Мур. – Только почему все они – Иваны?

– Чтобы запутать твое следствие, – съязвила Эрвина и опять проковыляла к своему креслу:

– Слушайте меня и не перебивайте больше! – прикрикнула она и так громко ударила палкой об пол, что качнулись на стенах мирные пейзажи с коровками на лугах. – Я теряю нить повествования от идиотских вопросов! Итак, на чем остановилась?

– На потомке царя Василия лежало подозрение в том, что отцом его был совсем другой человек, – вежливо напомнил Мур.

Я невольно позавидовала его спокойствию. Хамству вредной старухи он, казалось, не придавал никакого значения.

– Да. Именно. Совсем другой человек. Царь Василий долго не мог иметь детей. Он отправил свою первую жену Соломонию Сабурову, с которой прожил двадцать пять лет и с которой так и не смог родить наследника, в монастырь и женился на Елене Глинской, молоденькой литовке, годившейся ему во внучки, которая-то предположительно и подарила престарелому мужу сына Ивана…