Духов день

Привет, Антон, сказал он очень по-дружески, как твои дела, чем ты теперь занимаешься? Я читал в газете про твою поездку и пришел в полный восторг. Что за романтическое приключение! Он, Антон, одним махом станет знаменитым на весь Веттерау. По лицу Визнера разлилась довольная ухмылка. Вот когда он вдоволь поиздевается над пекарем. О каком таком великом путешествии он говорит? Он даже не понимает, о чем тот ведет речь. Точнее, он не может понять, кто тут вообще говорит, а главное — что? И снова высокомерно рассмеялся. Буцериус уже хотел было вмешаться, чтобы избежать скандала, поскольку просек, что Визнер опять намекает на Ничто и на то, что перед ним стоит Ничто Хензель. Но Хензель ничего этого не понял, это не вызвало в нем даже замешательства, и он совершенно естественно сказал, ну как же, он говорит о его путешествии в Китай, по следам Марко Поло, как было написано в «Вестнике Веттерау». Потрясающая мысль! Такое путешествие, абсолютно самостоятельно, без всяких спонсоров, полностью финансированное доходами от рекламы. С его точки зрения, на сегодня это просто подвиг. Он никогда бы не подумал, что кто-то из флорштадтцев решится сподвигнуться на такое великое дело. У него, Хензеля, никогда бы не хватило на это мужества, да и времени тоже. Вот именно, времени, он же пекарь, сказал Визнер. Да, сказал Хензель, у пекаря нет лишнего времени. Визнер рассердился, что разговор с булочником принял совсем иной оборот, чем он первоначально того желал. Хензель сделал Визнеру и задуманному им проекту еще несколько лестных комплиментов и снова вернулся к своей компании. Чао, Ничто, крикнул Визнер ему вслед, но Хензель только приветливо улыбнулся, опять ничего не поняв, и окончательно повернулся к ним спиной. Визнер сделал мрачную мину, его так гениально задуманная идея с обращением «Привет, Ничто!» была тривиально и совсем неожиданно сведена Хензелем на нет, а кроме того, он вдруг вспомнил о своем вчерашнем разговоре с гессенцем. И тот тоже говорил о ком-то, кто сам по себе ничто, и тут Визнеру стало ясно, что эту свою затею с «Эй, Ничто!» он перенял у южака. Что там южногессенец сказал вчера вечером про ничто? Это одна из самых сложных логических задач, что-то в этом роде изрек он вчера в Нижнем Церковном переулке. Теперь я понимаю, да-да, вскричал неожиданно Визнер, конечно! Буцериус посмотрел на него вопросительно. Что ты понимаешь? Визнер рассказал, как он встретил вчера вечером южака в Нижнем Церковном переулке и как тот нес что-то несусветное, так ему казалось, а теперь он, Визнер, вдруг все понял, о чем этот тип все время говорил там, в Нижнем Церковном переулке. Ну конечно, как это он никак не мог понять, сказал Визнер и стукнул себя по голове. Это же все одно с другим связано. Визнер в глубокой задумчивости плюхнулся на пластмассовый стул и в течение пяти минут неотрывно смотрел в одну точку. Да, пробормотал он, я понимаю… кое-что я теперь понимаю… по крайней мере кое-что, сказал он. И тут же как-то очень странно засмеялся, что так и осталось для Буцериуса непонятным. В этот момент появилась Ута Бертольд. Про их уговор Визнер даже не вспомнил. Ута не стала предпринимать никаких шагов, чтобы обратить на себя его внимание, она даже не взглянула в ту сторону, где они сидели, а подошла совсем к другим людям и стала с ними разговаривать. В той компании, к которой она присоединилась, находился также и Ханспетер Грубер. Ута, как и все остальные, держала в руке бутылку пива и курила, беседуя и много смеясь. Она выглядела такой непринужденной, такой естественной. А Визнер вдруг очень занервничал и забеспокоился. Какое-то время он неподвижно сидел с выпученными глазами на одном месте, почти не в состоянии следить за разговором с Буцериусом, и неотрывно смотрел на Уту. О чем она там говорит, нервно спросил он Буцериуса. Буцериус: откуда ему знать? Почему она стоит с этими людьми, спросил Визнер, ее ничто с ними не связывает, особенно с этим Грубером, уж с ним-то у нее определенно нет ничего общего. И чего она так смеется? Буцериус: это все немного наигранно. Она делает это умышленно. Визнер: он и сам видит, что все это напоказ, не такой уж он дурак. Настроение у Визнера упало до нуля. Он барабанил пальцами по пластмассовым подлокотникам и без конца бросал взгляды на свою подружку. Вдруг выражение его лица резко изменилось. Казалось, он что-то вспомнил, причем очень важное, что было бы лучше не вспоминать, но что временами все же возникало в его голове. Он прикусил губу. Потом стряхнул с себя все эти мысли, выпил еще пива и опять повернулся к Буцериусу. В это время к гостям праздника присоединились Шоссау и Шустер. В кругу стоящих возле гриля завязался разговор, в котором самое живое участие принимали кузен Георг, отец Визнера и еще несколько мужчин сорока — пятидесяти лет. Разговор шел об Адомайте. Вилли Кун делал темные намеки на какие-то активы Адомайта. Но у Адомайта ничего не было, сказал Карл Рюль. Факт, что у него что-то было, и немало, с уверенностью заявил Вилли Кун. Ему бы очень даже интересно было узнать, чем таким владел старый Адомайт, сказал Рюль. Кун густо покраснел. Ай, откуда ему знать, воскликнул он возбужденно, я в его банковские счета не заглядывал! Но слухи были. Рюль: что за слухи? Кун: так, кое-какие. Слухи, и все тут! Рюль: от кого он их слышал? Кун: ай, понятия не имею, кто их разносил. Почему он должен знать, откуда они идут. Рюль беззвучно засмеялся и, поглядев на Куна, покрутил ему пальцем у виска. Так я вам и сказал, держите карман шире, рассердился вдруг Вилли Кун и погрозил кулаком, он точно слышал, что была какая-то история с собственностью Адомайта. Никто не знал, что сказать по поводу всех этих намеков и слухов, проще всего было посчитать их за тщеславное бахвальство Куна и пустую болтовню.

Все так и сделали. Но потом старый Визнер в полной задумчивости вдруг сказал, он тоже кое-что слышал. Но это было давным-давно. А что было давным-давно, спросил Рюль. Визнер покачал головой. Нам ведь совсем ничего не известно про семейство Адомайтов, про их род, так сказать. Разве мы знаем, как обстояло дело с этой семейкой до войны? Хойзерову Руди рассказывал его отец, которому теперь девяносто пять, что Адомайтам принадлежал раньше какой-то участок земли, за городом, но город ведь был тогда значительно меньше, и что раньше находилось за городом, находится теперь, скорее всего, в его черте. Старый Хойзер не мог сказать ничего конкретного. Руди, который интересуется такими вещами (он является членом общества по изучению истории края), ездил ради этого в городской архив Фридберга, как раз позавчера, но он, Визнер, не знает, нашел он там что или нет, надо самого Руди спросить. По упорным слухам, Адомайты владели раньше участком земли вдоль шоссе на Фридберг, с большим приусадебным хозяйством, где потом возникли каменоломни Кубелака, ну, знаете, такой огромный кусок земли. Кун: а что было общего у Адомайтов с добычей камня? Разве они были каменотесы? Визнер: нет, они продали в итоге землю Кубелакам, при чем тут каменотесы и семейство Адомайтов? Кун, неуверенно: да нет, он просто подумал… ведь речь шла о каменоломнях… вот как, значит, раньше эта земля принадлежала им! Очень интересно. Визнер: но это все слухи. Рюль спросил, а что было еще раньше на этой земле? Визнер сказал, вообще-то очень большой крестьянский хутор, земли которого и тогда, насколько ему известно, возделывались не полностью. Может, они предназначались для сдачи в аренду. Усадьба все еще цела, это такое очень большое строение в южном направлении, молодой Кубелак хотел снести его несколько лет назад, припоминаете, об этом писали газеты. Но постройка является историческим памятником и находится под охраной, в один прекрасный день он получил извещение о налогообложении, естественно непомерно высоком для Кубелака, он ведь и без того хотел построить современное здание для конторы, а это продать. Но в результате ему пришлось выложить кругленькую сумму денег. Кун: и все это принадлежало старому Адомайту? Визнер: старому Адомайту это не принадлежало. Но, возможно, их роду. Отец Хойзера говорил, в деле с бывшей недвижимостью Адомайтов речь идет, с одной стороны, об огромном участке земли за чертой города, который сейчас занимает не то какой-то заводик, не то фирма или еще что-то в этом роде, с другой, это могли быть каменоломни Кубелака, а тот отсюда уехал, но может оказаться и так, и почти наверняка, что старый Хойзер перепутал все на свете. Кун: ему это все кажется в высшей степени интересным. Что же сделал Адомайт СО всеми этими деньгами? Тут снова вмешался Рюль и строго осадил Куна, надо же, в конце концов, уметь слушать, старый Адомайт не был владельцем этих богатств, и вообще это все слухи. Но Кун производил впечатление человека сильно возбужденного, узнавшего что-то новенькое и чуть ли не визжавшего по этому поводу от восторга. Слухи, что значит «слухи»! Слухов на пустом месте не бывает, в них всегда есть доля правды, так что лично он слухам верит! Да, он верит слухам, потому что хочет знать правду, а ее только и можно узнать, собрав слухи… да-да, собрав слухи… именно так, точно так! Старый Хойзер вполне надежный человек, добропорядочный, ему вполне можно доверять. Он, например, полностью доверяет тому, что говорит старый Хойзер. Верит этому безоговорочно, полностью и бесповоротно! Вилли Кун уже много выпил к этому моменту. Все, кто стоял вокруг, громко и дружно рассмеялись, только один Карл Рюль продолжал увещевать Куна. Старому Хойзеру уже девяносто пять, ты слышишь, девяносто пять, он уже сам не знает, что говорит, он тебе что хочешь расскажет. Но мне-то он ничего не рассказывал, крикнул возмущенно Вилли Кун. Я не говорил, что старый Хойзер мне что-то рассказывал. Это твои слова! Рюль: я ничего не утверждал, то есть я хочу сказать… Кун: ну нет, ты как раз и утверждал, вот, все кругом свидетели. Я даже незнаком со старым Хойзером. Хойзер рассказывал все это своему сыну, а не мне, а сын рассказал вот ему, Визнеру. Что ты все передергиваешь, горячился Вилли Кун. Он ни разу не беседовал со старым Хойзером и никогда ничего не утверждал. Все понимали, отчего вдруг завелся Вилли Кун, впав в словесную казуистику, речь-то до того действительно шла только о том, какие ходят слухи на этот счет, а вовсе не о том, кому и что рассказывал старый Хойзер. Кун все время делал упор на то, что не позволит, чтобы ему приписывали то, чего не было, а именно разговор со старым Хойзером, с которым он даже незнаком, а Карл Рюль, в свою очередь, не переставал успокаивать его, предлагая выпить минеральной водички.