Страница 8 из 14
Третий воин попятился, подняв серп для защиты. Не отводя от меня глаз, он звал по воксу.
— Я его нашел! Он в помещениях загрузки конвейеров, уровень…
Я заставил его умолкнуть звериным рычанием. Оно приятно отдавалось в груди и эхом разносилось из решетки вокса. Серп приподнялся в ответ.
— Далл, это безумие. Своим предательством ты бесчестишь память родины.
— Чьей родины? — прошипел я. — Не моей.
Прежде, чем он успел произнести еще хоть слово, я прикончил его.
Брат-капитан Восок Далл, лорд-палач Кос Императора. В конечном итоге титул стал содержать в себе немало иронии.
Я отключил разрывающее поле и обтер лезвие топора ладонью перчатки. А затем впервые за несколько часов открыл свой вокс-канал.
— Я иду за тобой, Митру. Иду за всеми вами.
Я шел, а кровь Соты свободно стекала на палубу. Теперь ее ток действительно ослаб, и она была жиже холодных талых вод с гор давно позабытого Беремина.
Грэм Макнилл
КЛАДБИЩЕНСКАЯ ТРОПА
На таком расстоянии от Терры Астрономикон казался всего лишь далеким светлым пятном. Восточные Окраины лежали почти на границе Света Императора — его еле-еле хватало, чтобы проложить курс корабля. За сегментированными стенками кристалфлексового пузыря, в котором расположился Толван, сияющие вихри варпа складывались в узор из неведомых оттенков и чувств, воплощенных в антисвете.
Для простых смертных — врата в безумие и повседневность — для навигатора.
Когда-то Толван бороздил волны Сегментума Солар, где Астрономикон сиял так ярко, так чисто, что он мог удерживать корабль на курсе, даже не открывая третий глаз. Новаторы Дома не раз говорили, какая это честь — получить назначение на Ультрамар, но Толван в своей нынешней должности ничего почетного не замечал.
«Шэньдао» был старым кораблем даже по меркам Империума, в котором некоторые суда, бывало, оставались в строю десятки тысяч лет. Уставший каркас его отзывался на каждый маневр стонами и скрипами. Его дух стал сварливым, его корпус покрылся микровмятинами от бесчисленных столкновений с пылью небесных ветров. Во флотах Ультрамара было много великих и благородных судов, но «Шэньдао» к их числу не относился. Он был труповозкой: огромный транспортник с сотней трюмов-склепов, криохранилища которых были забиты мертвецами.
Война с Рожденными кровью, армией демонического лорда, привела к гибели миллиардов — как гражданских, так и солдат оборонной ауксилии и Адептус Астартес. Космические десантники упокоятся на Макрагге, тела некоторых из смертных вернутся в фамильные склепы; но гораздо больше тех, за кем никто не придет.
Этим телам уготована кладбищенская тропа на Накиллу.
Этот мир-кладбище лежал сразу за пределами Ультрамара, за едва различимой границей, разделявшей живых и мертвых. Междумирье, «ни здесь, ни там» — древнее суеверие, но время оказалось перед ним бессильно.
Хотя война закончилась, в варпе было все еще неспокойно, и Толвану приходилось всеми силами держаться за свет Астрономикона. Ярость зловещими вихрями пурпура накатывалась на отмели серой скорби, и все окутывала пелена блекло-желтой безнадежности. Толван намеренно не обращал внимания на череду плачущих лиц, возникавших и растворявшихся в пустоте. Пусть и фантомы, они все равно обладали силой.
Тонкие паучьи пальцы навигатора скользнули по латунным дисковым переключателям и реостатным рычагам его «астролябии эфемерис», отсылая поправки к курсу на мостик, капитану Матанг. Прыжок из точки Мандевиля у Калта к Накилле был относительно коротким, но все равно требовал от Толвана абсолютной концентрации. Затеряться в варпе на корабле, битком набитом трупами, — из этого получилась бы отличная страшилка, но у навигатора не было никакого желания становиться героем подобной истории.
Он медленно выдохнул, аккуратно подстраивая астролябию, и выругался, когда до его слуха донеслось шипение разгерметизации. В его личное пространство кто-то проник. В обычных условиях это считалось грубейшим вторжением, а во время варп-перехода было еще и нарушением основных протоколов безопасности.
Холодный воздух наполнил пузырь, и голая кожа Толвана покрылась мурашками, а дыхание превратилось в пар. Он услышал шаги позади себя, но не смел отвести взгляд от калейдоскопического вихря снаружи.
— Кем бы ты ни был, убирайся, — огрызнулся он. — Тебе нечего здесь делать.
— А вот тут ты ошибаешься, — сказал посторонний гулким голосом космодесантника. Толван знал, что на борту «Шэньдао» трое из Ультрадесанта, но незваный гость был не из их числа.
— Кто ты? Я не узнаю твой голос.
На его плечо опустилась тяжелая латная перчатка, и он почувствовал силу, которая могла переломить его надвое. Поверхность металла, блестевшая словно ртуть под стеклом, была покрыта изморозью, словно владелец перчатки выбрался из глубин ледника.
Или из криотрюма.
— Меня зовут Хонсю, — сказал голос ему на ухо.
Мостик «Шэньдао», как и подобает кораблю, перевозившему мертвых, был выдержан преимущественно в черном цвете. Сводчатые стены — из черного железа, люмены, расположенные над рабочими местами экипажа, приглушены. Даже подсветка гололитов и планшетов была убавлена до минимума.
Длинный сюртук капитана Матанг также был черным, в этот же цвет были выкрашены ее коротко остриженные волосы. Перевязь пересекала грудь черной диагональю, и только у плеча на ней виднелась кобальтово-синяя полоска. Кожа капитана была того пепельно-бледного оттенка, который свойственен тем, кто проводит большую часть жизни на космическом корабле.
Перелет к Накилле близился к концу, чему Матанг была рада. Похоронные рейсы «Шэньдао» проходили по удаленным маршрутам, которые прозвали кладбищенскими тропами; корабли, которые им следовали, получили прозвище «приносящие беду», и другие звездоплаватели предпочитали держаться от них подальше, не желая делить космос с мертвецами.
Матанг не винила их за это, но ей самой нравилось спокойствие кладбищенских троп. На такие корабли не отваживались нападать даже пиратские кланы, гнездившиеся внутри полых астероидов.
— Мэм? — окликнул ее старший астрогатор.
— Да, мастер Зенаб? Проблема?
— Я не уверен, — ответил Зенаб. — Наверно, ничего страшного, но я получаю от навигатора Толвана поправки к курсу, которые уведут нас от предписанного маршрута.
— Передайте на мой терминал, — приказала Матанг, откидывая инфопланшет из подлокотника своего командного трона. На экране возникли резкие помехи, которые сфокусировались в эллиптические линии, представлявшие курс «Шэньдао». Кладбищенская тропа была предсказуемым маршрутом, по которому Матанг летала уже не раз, но то, что они видела сейчас, едва ли имело смысл.
— Что еще задумал этот Толван? — проговорила она.
— Может, он решил, что нашел короткий путь? — предположил Зенаб. — Вы же его знаете.
Матанг покачала головой:
— Нет, так мы вообще не попадем на покойничью станцию Накиллы.
На мостике раздался глухой стон металла: надстройка корабля напряжением отзывалась на быструю смену направления.
— Капитан, мы поворачиваем, — сказал Зенаб. — Ложимся на курс один-три-девять, вектор тета-прайм.
Матанг сжала подлокотники трона.
— Отменить команду! Возвращаемся на прежний курс.
— Никак нет, капитан, — ответил Зенаб, просматривая список астрогационных команд. — У изменений курса стоит блокирующий префикс Нобилите. Я не могу даже выключить двигатели для экстренного выхода из варпа!
1
Оригинал: слегка искаженный «Сон в летнюю ночь» Шекспира, перевод — Осии Сороки.