Виннету

Следы вывели меня к поляне. Наверняка оба сидели на ее другом краю, не подозревая, что уже обнаружены. Я мог подойти к ним, но передумал. Захотелось застать их врасплох. Я крадучись обошел поляну, огляделся и, прячась за деревьями, снова принялся искать следы Виннету.

Я приблизился к ним совершенно бесшумно. Они спокойно сидели спиной ко мне в зарослях дикой сливы, явно ожидая меня с другой стороны, и тихо разговаривали; слов разобрать я не смог.

Предвкушая радостную встречу, я решил подползти поближе, но когда до Виннету оставалось не больше вытянутой руки и я было собрался показаться, он вдруг шепотом спросил сестру:

— Найти его?

— Нет, — ответила Ншо-Чи. — Он сам придет.

— Не придет!

— Придет!

— Моя сестра ошибается. Да, он много знает, но твой след — в воздухе. Как он найдет его?

— Найдет. Мой брат Виннету говорил, что Сэки-Лата трудно провести. Почему ты стал думать иначе?

— Сегодня я дал ему самое трудное задание. Его глаз прочитает любой след, но твой можно понять только умом, а ему такое пока не под силу.

— Он все равно придет, потому что все умеет, все, что захочет.

Хотя она произнесла эти слова шепотом, в них прозвучала непоколебимая вера и убежденность.

— Да, первый раз встречаю человека, который все может. Все, кроме одного.

— О чем ты?

— О нашем общем желании.

Я уже собрался было встать, когда Виннету упомянул о каком-то желании. Разве я мог отказать этим добрым и милым людям? А может быть, они хотели, чтобы я догадался об их желании сам? Надеясь все узнать, я не шевельнулся.

— А мой брат говорил с ним об этом? — спросила Ншо-Чи.

— Нет.

— А наш отец, Инчу-Чуна?

— Тоже нет. Он собирался, но я удержал его.

— Почему? Ншо-Чи очень любит этого бледнолицего, я — дочь верховного вождя апачей!

— Да, ты дочь вождя апачей, но не это самое главное. Любой краснокожий воин и любой бледнолицый был бы счастлив взять тебя в жены. Но только не Шеттерхэнд.

— Почему мой брат так говорит, если не спрашивал его?

— Потому что я знаю его. Он не похож на прочих белых: его влечет что-то возвышенное, и индеанку в жены он не возьмет.

— Он сказал тебе?

— Нет.

— А может быть, его сердце уже принадлежит белой скво?

— Тоже нет.

— Ты уверен?

— Мы разговаривали о белых скво, и я понял, что сердце его ни для кого не раскрыто.

— Так значит, он откроет его мне.

— Не надейся, сестра моя. Сэки-Лата думает и чувствует не так, как ты представляешь. И выберет женщину под стать себе.

— Разве я не такая?

— Ни одна индейская девушка не может сравниться с моей сестрой! Но что ты знаешь? Что умеешь? Где ты побывала? Моя сестра знает жизнь наших скво, но не имеет понятия, что должна знать и уметь белая женщина. Сэки-Лата не нуждается в золоте и не нужна ему миловидная женщина, индеанка не способна дать ему то, о чем он мечтает.

Девушка опустила голову и замолчала. Брат ласково погладил ее по щеке:

— Мне жаль, что я ранил сердце моей любимой сестры, но Виннету всегда говорит правду, как бы горька она ни была. И очень может быть, что Виннету найдет путь, по которому Ншо-Чи добьется своей цели.

Услышав это, Ншо-Чи мгновенно подняла голову:

— Какой путь?

— Путь в город бледнолицых.

— Я должна туда отправиться?

— Да.

— Зачем?

— Чтобы там научиться всему, что умеет белая женщина, и чтобы потом Сэки-Лата полюбил тебя.

— Тогда поехали туда как можно скорее! Ты выполнишь мою единственную просьбу, брат мой Виннету?

— Какую?

— Поговори с отцом и упроси его разрешить мне поехать в город бледнолицых, он не откажет тебе, потому что…

Больше я не стал слушать и поспешил незаметно отползти. Мне стало неловко. Я невольно подслушал то, что не предназначалось для моих ушей, и молил Бога, чтобы Виннету и Ншо-Чи не заметили меня, иначе как мы сможем смотреть другу другу в глаза? Отползти как можно тише и осторожнее! Любой звук, любой шелест мог меня выдать. Они поймут, что я проник в тайну прекрасной индеанки, и тогда — прощай мои краснокожие друзья!

К счастью, мне удалось выбраться незамеченным. Я отполз на большое расстояние, где они меня уже не могли слышать, встал, обогнул поляну и вышел на их след. Приблизившись к ним с той стороны, откуда они меня ожидали, я закричал:

— Брат мой Виннету, выходи!

Ответа не последовало, я снова позвал:

— Брат, выходи, я тебя вижу!

Опять никто не показался.

— Ты сидишь в кустах дикой сливы!

Ветви раздвинулись, и появился Виннету, правда один. Скрываться больше он не мог, но сестру решил не выдавать.

— Брат мой Сэки-Лата нашел Ншо-Чи?

— Да.

— Где же она?

— Спряталась в кустах.

— В каких кустах?

— В тех, куда ведет след.

— Ты видел ее следы?

Виннету не верил, что я действительно нашел Ншо-Чи, так как она не оставила следов на земле, и хотел услышать от меня объяснение.

— Да, я их видел.

— Но моя сестра старалась не оставить следов.

— И все-таки они хорошо видны.

— Но их нет.

— Нет на земле, потому что Ншо-Чи не шла по земле, но когда ты ее нес, то поломал ветки и оборвал листья.

— Уфф! Я ее нес?

— Конечно.

— Кто тебе сказал?

— Твои следы. Они стали глубже. Ты сам не мог стать тяжелее, значит, ты взял кого-то на руки. Это была твоя сестра. Вот почему ее нога не коснулась мха.

— Уфф! А не поискать ли тебе еще раз?

— Зачем? Ншо-Чи сидит там, откуда ты только что вышел. Я сам выведу ее.

И я направился было к кустарнику, но девушка меня опередила.

— Ну что я говорила?! Он нашел меня! — радостно сказала она брату.

— Моя сестра оказалась права, ошибся я. Мой брат Сэки-Лата сумел прочитать след не только глазами, но и умом. Теперь ты все умеешь!

— О нет! Мой брат Виннету рано хвалит меня. Мне еще многому надо от него научиться!

Так я услышал первую похвалу от Виннету. В душе я гордился собой и радовался, что при этом присутствовала его сестра.

Вечером того же дня Виннету принес красивый, с индейской вышивкой охотничий костюм из белой замши.

— Этот наряд посылает тебе моя сестра Ншо-Чи. Шеттерхэнду не пристало ходить в лохмотьях.

Да, моя прежняя одежда действительно превратилась в лохмотья, и пройдись я в них по любому городу Европы, прямиком угодил бы в тюрьму, как последний бродяга. Но мог ли я принять такой дар от Ншо-Чи? Похоже, Виннету понял мои сомнения:

— Прими его, это я просил сшить. Виннету, которого ты спас, дарит его тебе, а не сестра. Может быть, бледнолицым нельзя принимать подарки от женщин?

— Только, пожалуй, от жены или родственницы.

— Ты мне брат, и значит, Ншо-Чи — твоя родственница. А потом, это подарок от меня, она его только сшила.

Померив на следующий день костюм, я был приятно поражен, увидев, что сидит он на мне превосходно. Куда там нью-йоркскому портному! Я поспешил показаться в нем Ншо-Чи, рассыпался в похвалах ее искусству, чем несказанно ее обрадовал. Потом появились Дик Стоун и Билл Паркер, и тут настала моя очередь удивляться: на них тоже были новые одежды, сшитые индеанками. А когда, несколько часов спустя, я упражнялся в метании томагавка, на поляну выплыло нечто в индейском наряде, в огромных старинных сапожищах и в еще более древней фетровой шляпе с обвисшими полями. Из-под шляпы торчали спутанная борода, здоровенный носище и выглядывали хитрющие глазки. Я сразу узнал моего Сэма Хокенса. Приблизившись ко мне, он спросил:

— Сэр, узнаете, кто перед вами?

— Гм, дайте-ка взглянуть!

Я взял его за плечи, повернул, внимательно оглядел с головы до ног и сказал:

— Как будто Сэм Хокенс, если я не ошибаюсь!

— Да, милорд! Вы правы! Сэм Хокенс собственной персоной и во всем великолепии. Вы замечаете что-то новенькое?

— Наряд?

— Ну наконец-то!

— Где же вы его взяли?

— А помните ту шкуру медведя, что вы мне подарили?