Лёня Голиков

Корольков Юрий Михайлович

Лёня Голиков

Лёня Голиков

Недалеко от озера, на крутом берегу реки Полы, стоит деревня Лукино, в которой жил плотовщик Голиков с женой и тремя детьми. Каждый год ранней весной дядя Саша уходил на сплав, перегонял по рекам большие плоты, связанные из брёвен, и только осенью возвращался в свою деревню.

А дома с ребятишками — двумя дочками и младшим сыном Лёнькой — оставалась мать Екатерина Алексеевна. С утра и до вечера занималась она хозяйством или работала в колхозе. И детей своих приучала она к труду, ребята во всём помогали матери. Лёнька носил из колодца воду, ухаживал за коровой, овцами. Он умел поправить забор, починить себе валенки.

В школу ребята ходили за реку в соседнее село, а в свободное время любили слушать сказки. Мать знала их много и рассказывать была мастерица.

Лёнька был невысокого роста, куда меньше своих однолеток-товарищей, но в силе и ловкости редко кто мог с ним сравниться.

Прыгнуть ли со всего разбега через ручей, зайти в глушь леса, забраться ли на самое высокое дерево или переплыть речку — во всех этих делах Лёнька мало кому уступал.

Так и жил Лёнька на приволье среди лесов, и всё милее становились ему родные края. Жил счастливо и думал, что всегда будет такой его привольная жизнь. Но вот однажды, когда Лёнька был уже пионером, в семье Голиковых случилось несчастье. Отец провалился в холодную воду, простудился и тяжело заболел. Он пролежал в постели много месяцев, а когда встал, не мог уже работать плотовщиком. Позвал он Лёньку, посадил перед собой и сказал:

— Вот что, Леонид, надо тебе семье помогать. Плох я стал, болезнь совсем замучила, иди на работу…

И отец устроил его учеником на подъёмном кране, который грузил на реке дрова, брёвна. Грузили их на речные баржи, отправляли куда-то за озеро Ильмень. Лёньке всё было здесь интересно: и паровая машина, в которой гудел огонь, а пар вырывался большими белыми облаками, и могучий кран, поднимавший, как перышки, тяжёлые брёвна. Но недолго Лёньке пришлось работать.

Было воскресенье, тёплый и солнечный день. Все отдыхали, и Лёнька тоже пошёл с товарищами на речку. Возле парома, перевозившего на другой берег людей, грузовики и повозки, ребята услышали, как шофёр грузовой машины, только что подъехавшей к реке, тревожно спросил:

— Про войну слыхали?

— Про какую войну?

— Гитлер на нас напал. Сейчас я сам по радио слышал. Фашисты бомбят наши города.

Мальчики видели, как у всех помрачнели лица. Ребята почувствовали, что произошло что-то страшное. Плакали женщины, вокруг шофёра собиралось всё больше людей, и все повторяли: война, война. У Лёньки где-то в старом учебнике была карта. Он вспомнил: книжка лежит на чердаке, и ребята отправились к Голиковым. Здесь же, на чердаке, склонились над картой и увидели, что фашистская Германия расположена далеко от озера Ильмень. Ребята немного поуспокоились.

На другой день почти все мужчины ушли в армию. В деревне остались только женщины, старики, дети.

Мальчикам теперь было не до игр. Они всё время проводили на поле, заменяли взрослых.

Прошло уже несколько недель, как началась война. В жаркий августовский день ребята возили с поля снопы, разговаривали о войне.

— Гитлер-то к Старой Руссе подходит, — сказал белоголовый Толька, укладывая на возу снопы. — Бойцы ехали, говорили, от Руссы до нас всего ничего.

— Ну, здесь-то ему не быть, — уверенно ответил Лёнька.

— А если придут, что ты сделаешь? — спросил самый младший из ребят, Валька, по прозвищу Ягодай.

— Что-нибудь сделаю, — неопределённо ответил Лёнька.

Мальчики увязали снопы на возу и двинулись к деревне…

Но получилось, что маленький Валька оказался прав. Фашистские войска подходили всё ближе к деревне, где жил Лёнька. Не сегодня-завтра они могли захватить Лукино. Жители деревни раздумывали, как им быть, и решили всей деревней уйти в лес, в самые глухие места, где фашисты не смогут их найти. Так и сделали.

В лесу было много работы. На первое время строили шалаши, но кое-кто уже вырыл землянки. Лёнька с отцом тоже копали землянку.

Как только у Лёньки высвободилось время, он решил побывать в деревне. Как там?

Лёнька забежал за ребятами, и они втроём пошли в Лукино. Стрельба то затихала, то начиналась снова. Решили, что каждый пойдёт своей дорогой, а на огородах, перед деревней, встретятся.

Крадучись, прислушиваясь к малейшему шороху, Лёнька благополучно дошёл до речки. Тропинкой поднялся к своему дому и осторожно выглянул из-за бугра. Деревня была пустая. Солнце било в глаза, и Лёнька приложил ладонь к козырьку кепки. Кругом ни единого человека. Но что это? За деревней на дороге появились солдаты. Лёнька сразу увидел, что солдаты не наши.

«Немцы! — решил он. — Вот попал!»

Солдаты стояли на опушке леса и смотрели на Лукино.

«Вот попал! — снова подумал Лёнька. — Зря я от ребят отбился. Надо бежать!..»

В голове его созрел план: пока фашисты будут идти дорогой, он спустится обратно к реке и вдоль ручья уйдёт в лес. Иначе… Лёньке даже страшно было представить, что будет иначе…

Лёнька сделал несколько шагов, и вдруг немую тишину осеннего дня прорезала дробь пулемёта. Он взглянул на дорогу. Фашисты бежали к лесу, на земле осталось несколько убитых. Лёнька никак не мог понять, откуда же это стреляет наш пулемётчик. И тут же увидел его. Он стрелял из неглубокой ямы. Немцы тоже открыли стрельбу.

Лёнька незаметно подошёл к пулемётчику сзади и смотрел на его стоптанные каблуки, на спину, потемневшую от пота.

— А здорово вы их! — сказал Лёнька, когда солдат стал перезаряжать пулемёт.

Пулемётчик вздрогнул и оглянулся.

— А чтоб тебя! — воскликнул он, увидев перед собой мальчугана. — Тебе что здесь надо?

— Здешний я… Деревню свою хотел поглядеть.

Пулемётчик снова выпустил очередь и повернулся к Лёньке.

— А зовут тебя как?

— Лёнька… Дядь, может, вам помочь чем?

— Ишь ты, какой шустрый. Что ж, помоги. Водички бы принёс, во рту всё пересохло.

— А чем?

— Чем, чем? Кепкой хоть зачерпни…

Лёнька спустился к реке, погрузил кепку в прохладную воду. Пока он добежал до пулемётчика, в кепке осталось совсем немного воды. Солдат жадно приник к Лёнькиной кепке…

— Тащи ещё, — сказал он.

Со стороны леса по берегу стали бить из миномёта.

— Ну, теперь отходить надо, — сказал пулемётчик. — Приказано было деревню держать до полудня, а теперь скоро уже вечер. Деревня-то как называется?

— Лукино…

— Лукино? Хоть знать буду, где бой держали. А это что — кровь? Где ж тебя зацепило? Дай перевяжу.

Лёнька и сам только сейчас заметил, что нога его была в крови. Видно, и вправду зацепило пулей.

Солдат разорвал рубаху и забинтовал Лёнькину ногу.

— Вот так… А теперь пошли. — Солдат взвалил пулемёт на плечи. — Ещё у меня к тебе дело есть, Леонид, — сказал пулемётчик. — Товарища моего фашисты убили. Утром ещё. Так ты схорони его. Вон там под кустами лежит. Звали его Олегом…

Когда Лёнька встретился с ребятами, он рассказал им обо всём, что произошло. Решили той же ночью похоронить убитого.