Страница 16 из 60
Вот с опорой на марксистско-ленинскую философию объективного материализма «западным друзьям» и удалось убедить вчерашних коммунистов, едва испечённых к 1991 году президентов России, Украины и председателя Верховного Совета республики Беларусь, что крах Советского Союза – это неизбежная, объективная историческая реальность, как крах всех империй.
В результате этой, якобы объективной исторической реальности, гибели государства верх взяли субъективные интересы немногочисленной группы частных лиц. Советский Союз рухнул, и путь для запуска механизма бесконтрольной приватизации крупнейших промышленных предприятий и объединений (концернов) – гордости экономики Союза ССР и союзных республик, приватизации без каких-либо существенных ограничений и квот, проводимой на фоне громких, но фальшиво звучащих демократических лозунгов, был открыт (!).
2.3. Приватизационные процессы после августовских событий 1991 года
Анатолий Чубайс в книге «Приватизация по-российски» , изданной под его редакцией, как бы забыв о сути в своё время принятых Верховным Советом РСФСР, прямо скажем провокационных в отношении Конституции и высшего руководства Советского Союза, законодательных актов, более чем через семь лет после указанных событий, ведя речь о реформах, писал: «Сейчас очевидно: должен был случиться август 91-го, чтобы стали возможны решительные действия» . (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 40) Хотя «очевидно» ему это стало не тогда, когда он редактировал книгу, а гораздо раньше, когда корректировал проект Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», закладывая в текст законопроекта нормы, явно противоречившие Конституции СССР. Не мог он не понимать, что рано или поздно за этим последует ответная и, скорее всего, жёсткая реакция органов власти и управления СССР, а август 91-го года в этом случае предстанет событием далеко не случайным, а во многом ожидаемым, даже желаемым действием для последующей реализации властно-корыстных замыслов псевдодемократизаторов России.
Безусловно, в полном смысле слова решительное проведение приватизационных реформ по-Чубайсу было невозможно до тех пор, пока фактически существовал пусть не диаметрально, но всё-таки противоположный взгляд на одни и те же проблемы властей Советского Союза и Российской Федерации. Август 91-го года постепенно привёл не только к устранению СССР как субъекта международного права, но и к ликвидации целостной, хорошо отлаженной государственной машины, издававшей законодательные и подзаконные нормативные акты, обязательные для исполнения на всей её территории всеми гражданами и должностными лицами. Государственной машины, обладавшей достаточно развитыми контролирующими и силовыми органами, способными эффективно обеспечивать исполнение этих самых законодательных и иных нормативных актов всеми лицами, включая хотя и высокопоставленных, но тогда мало кому известных Егора Гайдара и Анатолия Чубайса.
Пожалуй, самое главное, чего удалось добиться тогда гайдаровцам и чубайсовцам, так это того, что были созданы условия для проведения совершенно своевольного, на государственном уровне программно концептуально непродуманного, юридически не подкреплённого процесса реформ. С правовой точки зрения быстрота проведения этого процесса часто обеспечивалась не законами страны, а на скорую руку в угоду дня изготовленными, не всегда согласованными друг с другом, иногда даже откровенно противоречивыми подзаконными актами: указами Президента России Бориса Ельцина.
Так, говоря о правовом автоматизме приватизации, Анатолий Чубайс писал: «В идеале следовало бы придать закону о приватизации прямое действие, включив в него все необходимые правовые нормы. И хотя это оказалось неосуществимым, мы стремились придать автоматизм всем последующим подзаконным актам» . (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 46)
Прошло менее месяца со дня развала СССР (8 декабря 1991 года), когда 27 декабря 1991 года , вышло в свет и вступило в силу Постановление Верховного Совета Российской Федерации № 3020-1 «О разграничении государственной собственности в Российской Федерации на федеральную собственность, государственную собственность республик в составе Российской Федерации, краёв, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга и муниципальную собственность» . Это было первой попыткой законодательного органа уже независимой от Советского Союза Российской Федерации продолжить формирование нормативной базы по регулированию процессов промышленной приватизации, логическим продолжением Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» , принятого 3 июля 1991 года .
На старте 1992-го года Верховный Совет Российской Федерации вообще «был настроен весьма по-реформаторски» , – писал Анатолий Чубайс. (Под редакцией А.Чубайса, «Приватизация по-российски», стр. 157) Воспользовавшись этим, а также доверчивым попустительством высшего законодательного и представительного органа страны, дальнейшую инициативу приватизационного нормотворчества немедленно перехватил Президент России Борис Ельцин, уже 29 декабря 1991 года подписавший Указ за № 341 «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий» . Данным нормативным документом были утверждены разработанные на основе проекта Государственной программы приватизации «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий Российской Федерации на 1992 год» , вступившие в силу с 1 января 1992 года. Эту дату можно считать моментом начала приватизации российской промышленности по-Чубайсу (!).
Новоиспечённые реформаторы России торопились, им совершенно не хотелось ждать, когда проект первой Государственной программы приватизации будет принят в установленном законом порядке Верховным Советом Российской Федерации, тем более что при этом вполне могли возникнуть легко прогнозируемые трудности. Дело в том, что с 1 января 1992 года по предложению Егора Гайдара планировалось «отпустить» оптовые и розничные цены на товары народного потребления в так называемое «свободное плавание» точно в соответствии с рекомендациями зарубежных специалистов по созданию рыночных экономик. Однако последствия этого действия, несомненно, вызвали бы справедливое возмущение депутатов Верховного Совета Российской Федерации, стремившихся отстаивать интересы своих избирателей, что в ответ вполне могло затруднить принятие проекта Государственной программы приватизации в нужной Анатолию Чубайсу редакции.
В связи с этим, чтобы хоть как-то аргументировать срочность, с которой был подписан Указ Президента России № 341 от 29 декабря 1991 года , в нём самом был сделан акцент на необходимость доработки проекта Государственной программы приватизации с учётом опыта приватизации первого квартала 1992 года: «Правительству Российской Федерации в срок до 1 марта с учётом опыта приватизации в первом квартале 1992 года доработать проект Государственной программы приватизации на 1992 год для внесения в Верховный Совет Российской Федерации» .
Депутаты Верховного Совета Российской Федерации никоим образом не среагировали на то, что сугубо их функции, закреплённые за ними законодательством страны, под благовидным предлогом присвоил первый российский президент, то есть глава исполнительной, а не законодательной власти. В то время как часть первая статьи 3 Закона РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации» гласила: «Программа /приватизации/ вносится Правительством Российской Федерации и утверждается Верховным Советом Российской Федерации» .
Недальновидность депутатов, вызванная головокружением от кажущихся успехов «демократических преобразований» и странной свободой России от самой себя в границах СССР, а также популярностью Бориса Ельцина, позволила в дальнейшем российскому президенту уже окончательно и бесповоротно взять в свои руки всю инициативу по формированию нормативной базы, направленной на регулирование приватизационных процессов в стране (!).