Страница 40 из 46
В письме к Филиппу Бургундскому от 29 апреля 1459 г. царь Давид рассказывает, как он отдал свою племянницу за Хасана с целью привлечения его в лигу, как сам он выйдет с 20 галерами и 20 000 войска, Хасан с 50 000, Георгий VIII Грузинский с 60 000, подчиненный ему грузинский герцог с 20 000 кавалерии, Дадиан Липарит, князь Мигрелии, с 60 000, Рабия, князь Абхазии, с его братом и баронами, с 30 000; кроме того, готы и аланы дали обещание сражаться под знаменем короля Георгия Грузинского. Из других князей султан Карамании и Измаил Синопский будут защищать свою страну от турок. В конце своего письма, побуждая Филиппа сделать диверсию на Венгрию, Давид дает обещание освободить Иерусалим и передать Филиппу Иерусалимское королевство. Папа Пий II, на имя которого было адресовано это письмо, замечает от себя в январе 1460 г., что он послал в Трапезунд и к другим восточным князьям францисканца Людовика Болонского, чтобы организовать лигу. С другой стороны, трапезундские послы посетили европейских государей и, между прочим, в декабре 1460 г. заключили торговый договор с Флоренцией. Но все же эти меры не имели никакого успеха, потому что Трапезундская империя пала прежде осуществления намеченных целей. Папа выражался: «Трудное дело не только вооружить христиан, но и собрать их для обсуждения вопроса о вооружении». Давид неосторожно выбрал это же время, чтобы просить об отмене дани, которую платил султану его брат. Еще хуже было то, что он поручил мужу своей племянницы, Хасану, переговоры по этому вопросу с Магометом II. Послы его приняли высокомерный тон, не только предлагая отмену дани, но еще уплату даров за 60 лет. Это вывело из себя Магомета, который весной 1461 г. решил начать поход против Трапезунда.
О походе Магомета на Трапезунд сообщается подробно и живо в известиях писателя Михаила Дуки[156].
«В 1461 г. Магомет приготовил флот в 200 судов и 10 военных кораблей; весной, переправившись через залив, прибыл в Бруссу, причем никто не имел ни малейшего подозрения о его намерениях. Сообщу и нечто удивительное. Его учитель в законе, он же и судья судей в то время, понадеявшись на близкие отношения к султану и на уважение, которое последний питал к своему учителю, спросил его, находясь с ним наедине: «Господин, приготовленную сухопутную и морскую силу куда намереваешься направить?» Он же, посмотрев на него гневно, сказал: «Знай, что, если бы я убедился, что хотя бы один волос в моей бороде догадывается о моей тайне, я бы вырвал его и бросил в огонь». Дрожали от страха все населявшие Ликостомий Влахи, Кафа и Трапезунд и Синоп, острова Эгейского моря, Родос и окружающие его малые острова, Хиос и Лесбос, хотя и платившие дань, но знавшие его непостоянство. Султаны же из Вифинии прибыли в Анкиру Галатскую и расположились лагерем. Сюда же прислал эмир Синопа с большими дарами своего сына, который приветствовал его униженно. Приняв его благосклонно, он объявил ему свою волю для передачи его отцу и, отправляя его вестником того, что следовало передать, присовокупил: передай своему отцу, что я намерен иметь Синоп в своей власти; если он отдаст его добровольно, то я охотно дам ему вознаграждение, уступив Филиппопольскую область, если же нет, то скоро буду на место. Флот прибыл морем в Синоп. Сын же Измаила, синопского эмира, передал своему отцу то, что он слышал от тирана, который, как скоро узнал о прибытии в Синоп флота, и сам двинулся туда сухим путем. Измаил в смущении вышел из Синопа и, встретив султана, смиренно поклонился ему. Магомет благосклонно принял его и отдал приказ захватить его сокровища, коней, мулов, верблюдов и все, что бы ни нашлось в его кладовых, и запретил касаться всего этого. Устроив дела в Синопе и поставив начальником одного из верных ему рабов, сам пошел во Внутреннюю Армению. А вышеупомянутый эмир Узун-Хасан находился со своими приближенными в гористых областях Персии, не имея достаточно сил, чтобы встретиться с тираном».
Причины, побудившие могущественного в то время султана Узун-Хасана отказаться от выступления против Магомета II и от помощи грекам, пытается выяснить тогдашний историк Лаоник Халкокондил, мнение которого считаем нужным привести здесь сполна[157].
«Прошедши Севастию, вторгся в область Хасана… Там встречает его мать Хасана, имеющая поднести богатые дары и исполнить поручение от своего сына. Будучи принята царем (Магометом II), она произносит следующие слова: «Царь, сын Амурата Оттомана, я исполняю посольство моего сына Хасана, который с благорасположением относится к тебе и не завидует твоей счастливой судьбе и не уклоняется от исполнения твоей воли, в чем бы она ни выразилась. От себя я скажу тебе, дивный муж, вот что. С какой целью ты наносишь зло нам, твоим единоплеменникам, как врагам? Или не знаешь, как на бурного Баязида, сына Мурата, преступающего меру именно в этом отношении и слишком прегрешившего против единоплеменников, неумолимая судьба наложила свою руку и нанесла погибель от царя Тимура? И как ты доселе кротко относился к соплеменникам и ни с кем не поступал немилосердно, то божество дарует тебе многое и великое благополучие, введя в сонм героев и даруя пространную и счастливую область и города и царства, подвластные тебе и сдавшиеся в плен. И это тебе, конечно, известно, что никаким образом, если погрешишь в этом, тебе не удастся нанести вред соплеменникам, как некоторые грубейшие и бесстыднейшие по природе и по душе представляют себе, что нигде на земле судьба не вмешивается в человеческие дела, но что дела между ними направляются случаем. Нет, не все что бы то ни было, что бы кто позволил себе, и было бы для него позволительно и законно. Но тирану и царю благоприятствует счастье в том случае, когда справедливость сопутствует делам. Посмотрим на раздаваемые жребии, худой и добрый, они различаются надвое, как люди заслуживают того или другого. Кому присужден лучший жребий, того и смерть не освобождает от обязательства, и он терпит строгое наказание (т. е. если не оправдал в жизни жребия, ему выпавшего). И в других случаях божество обычно настаивает на исполнении условия, которым кто-либо связал себя, и без сомнения погубит, если договор нарушен. Ты дошел до высшей степени благополучия, как никто из царей вселенной, ради того, что повинуешься божеству и не преступаешь священных обычаев, властвуя над всеми людьми. Необходимо человеку до смерти выполнять обязательства, данные им божеству или полубогу (герою). И ты несправедливо поступаешь с нами, твоими соплеменниками, рабами того божества, по отношению к которому судьба поставила нас в обязательство и которое не остановит нас, тобою оскорбляемых и обижаемых, без защиты»[158].
Царь держал такой ответ: «Твои слова, жена, во всем справедливы; знай, однако, что упоминаемое взаимное обязательство дает несколько больше прав царю и тирану, что и доказывается самим делом. Если о ком известно, что он притесняет единоплеменников, нужно доказательство, кто наступает и кто защищается против нападающего. Мы, исполняя это, предупредили его, чтобы он не входил в наши области, но он совсем не удержался и не перестал угрожать наступлением. Тем не менее, выставляя это против твоего сына, я уклоняюсь от того, чтобы нападать на его область, под условием, что он не войдет снова в нашу страну и не окажет поддержки и помощи царю трапезундскому». После этих слов мать Хасана заключила с ним союз».
Магомет нашел в Трапезунде полезного сотрудника в лице известного Георгия Амирузи, в то время бывшего казначеем царя. В своем письме к Виссариону Амирузи натурально умалчивает об этом, но исторические источники того времени обвиняют его в измене и в тайных сношениях с Магометом. В своем письме к Виссариону от 11 декабря 1461 г. Амирузи говорит, что атака турок была так неожиданна, что не было времени собрать войско, ибо турецкий флот имел более 100 кораблей и сухопутных сил было более 150000. Город пал 26 октября 1461 г.
156
Ducae Michaelis. Р. 340–343, еd. Во
157
Laonici Chalcocondilae. De rebus turcicis, 1. IX, р. 492.
158
Рассказ о переговорах с Магометом матери Хасана и о заключении мира представляется нам в изложении Халкондила весьма любопытным эпизодом, который, однако, едва ли основывается на исторической почве. Не входя здесь в обсуждение довольно сложных вопросов, которые нуждались бы в отдельной главе или экскурсе, заметим, что об отдельном договоре между Магометом и Узун-Хасаном перед падением Трапезунда нельзя думать уже потому, что в 1473 г. Магомет напал на него за его продолжающиеся сношения с Венецией, о чем любопытные сведения сообщены в статье Ebersolt, Bytzantin. Zeitschrift, XV, S. 223 (Itineraire de Chypre en Perse d`après le Parsinus, 1712); в особенности же характером свободного творчества, отвлечением от реальной действительности отличается самое содержание речи матери Хасана. Чтобы вникнуть в смысл этой речи, вложенной христианским писателем в уста магометанки с целью воздействовать на Магомета И, недостаточно проникнуться положениями, извлеченными из Корана, а необходимо войти в историю развития философской мысли XV в. в связи с гуманистическим движением.