Атаман А.И. Дутов

Андрей Владиславович ГАНИН

АТАМАН А.И. ДУТОВ

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Памяти Вячеслава Михайловича Войнова (1958–1993) — основоположника современного изучения истории антибольшевистского движения оренбургского казачества.

Введение

«Грозно и властно гудит вечевой колокол казачества. С далёкого Дона несётся звон его… Становись казак плотнee. Пусть красный, малиновый, синий и жёлтый лампасы покажут всему миру, что жив ещё казак, живо его огневое сердце, жив дух, и быстро течёт его свободная кровь, и нет силы свалить эту вековую общину… Вольные станичники слышат набат, и звуки его радостны им. Русь великая, Русь тихая, сермяжная, Русь православная, слышишь ли ты набат казачий? Очнись, родная, и ударь в своём старом Кремле-Москве, во все колокола, и твой набат будет слышен повсюду. Сбрось великий народ ярмо чужеземное, немецкое. И сольются звуки вечевых казачьих колоколов с твоим Кремлёвским перезвоном, и Русь великая, Русь православная будет целой и нераздельной. Бей в набат, русский народ, бей сильней, зови сынов своих, и будем все мы дружны за Русь святую…» — писал Войсковой атаман Оренбургского казачьего войска генерал-лейтенант Александр Ильич Дутов в своей поэме «Набат», призывая казаков на борьбу с большевиками[1].

Наверное, каждый в нашей стране, хотя бы в школьные годы, так или иначе слышал об атамане Дутове. Его образ присутствует и в художественных произведениях. В частности, яркий портрет Дутова был создан А.Н. Толстым в трилогии «Хождение по мукам» при описании банкета в Самаре летом 1918 г.: «Напротив него сидел тучный, средних лет, военный с белым аксельбантом. Яйцевидный череп его был гол и массивен, как оплот власти. На обритом жирном лице примечательными казались толстые губы: он не переставая жевал, сдвинув бровные мускулы, зорко поглядывал на разнообразные закуски. Рюмочка тонула в его большой руке, — видимо, он привык больше к стаканчику. Коротко, закидывая голову, выпивал. Умные голубые медвежьи глазки его не останавливались ни на ком, точно он был здесь настороже. Военные склонялись к нему с особенным вниманием. Это был недавний гость, герой уральского казачества, оренбургский атаман Дутов»[2]. Портрет яркий, но вызывающий отвращение и вдобавок пестрящий неточностями. Летом 1918 г. Дутов не мог носить аксельбант, поскольку ещё не был причислен к Генеральному штабу (это произошло в апреле 1919 г.), что же касается пассажа о рюмке — оставляю его на совести Толстого, поскольку оренбургский атаман вообще не употреблял спиртного.

Образ Дутова встречается и в других художественных произведениях[3]. О спецоперации по ликвидации атамана был снят двухсерийный художественный фильм «Конец атамана», который, по данным на 1972 г., посмотрело около 30 миллионов зрителей[4]. Дутов, в исполнении В.И. Стржельчика, предстал перед зрителями в карикатурном виде как неуравновешенный и истеричный человек.

Несмотря на обширный поток современной литературы о Гражданской войне и непосредственно о Белом движении, в массовом сознании отложилась лишь пара-тройка фактов о жизни и деятельности легендарного атамана: в лучшем случае то, что он был казаком, непримиримым борцом с советской властью и что был убит чекистами. Иногда о Дутове говорят пропагандистскими штампами ещё советских времён как о яром монархисте, развязавшем кровавый террор на Урале и т.п. И всё. Обусловлена такая ситуация в том числе и тем, что из всех вождей антибольшевистского движения атаману Дутову с биографами повезло меньше других.

В советской историографии существовал значительный пласт общих работ как по истории Гражданской войны, так и непосредственно по истории Гражданской войны на Урале. Разумеется, в такого рода работах Дутов фигурировал хотя бы потому, что масштабы его личности не позволяли вообще не упоминать о нём, как это было с менее знаменитыми участниками Белого движения, однако в СССР о Дутове писали как о враге и вдобавок крайне поверхностно, а возглавленное им движение именовали специально придуманным термином «дутовщина» (кстати, наличие этого термина подчёркивает значимость выступления оренбургского атамана в глазах большевиков)[5], причём рецидивы подобной терминологии отчасти сохранились и в постсоветской историографии[6]. Политическая программа Дутова считалась реставрационной[7]. Порой создаётся впечатление, что советские историки специально изощрялись в том, кто наиболее хлёстко обзовёт оренбургского атамана. Как только его не называли — и «врагом народа»[8], и «отпетым монархистом»[9], и представителем «черносотенной военщины»[10]. Не заслуживающим внимания представляется и распространённое утверждение о членстве Дутова и ряда других высокопоставленных деятелей Белого движения на Востоке России в некоей строго законспирированной монархической организации[11].

Весьма характерно абсурдное высказывание И.И. Минца, утверждавшего, что «свою ненависть к революции Дутов переносил и на всю страну, в которой она началась и развивалась»[12]. Тот же автор почему-то называл Дутова «царским генералом»[13], хотя к февралю 1917 г. Александр Ильич дослужился лишь до чина войскового старшины. По мнению В. Булаха, «Дутов был обычным посетителем шикарных кабаков и тоже пил, пил много»[14], хотя на самом деле, как я указывал, атаман не пил вообще. По заявлению Г.В. Пожидаевой, Дутов был орудием в руках американских и англо-французских империалистов и «целиком находился на их содержании»[15]. Н.К. Лисовский отметил, что «Белоказачье войсковое правительство, так же как и другие контрреволюционные правительства России, находилось в полной зависимости от империалистов США, Англии и Франции, беспрекословно выполняло их волю»[16]. Он же писал, что мятеж Дутова «являлся частью общего плана борьбы кадетской буржуазии и англо-американских империалистов против Советской республики»[17]. Приведённые цитаты наглядно демонстрируют уровень изучения деятельности Дутова и истории антибольшевистского движения оренбургского казачества в советский период.

Разумеется, насколько позволяла внутриполитическая обстановка, предпринимались попытки более серьёзного изучения движения Дутова. Одними из первых работ, специально посвящённых этой теме, стали изданные в 1930-х гг. труды Ф.Г. Попова и С.М. Петрова[18]. Указанные авторы попытались проанализировать причины активного участия оренбургского казачества в контрреволюции, придя к выводу о том, что причины эти коренились в зажиточности казачества и широкой популярности в нём с 1917 г. идей автономизма. Отдельно от начатой Поповым и Петровым историографической традиции следует рассматривать фундаментальное военно-научное исследование В.Ф. Воробьёва, которое сохраняет свою научную значимость и по сей день[19]. Работа Воробьёва ещё в 1930-х гг. была написана с широким привлечением документов обеих противоборствующих сторон и является достаточно объективной, чего нельзя сказать о произведениях Попова и Петрова.

1

Народное дело. Ежедневная кооперативная газета (Оренбург). 1918. № 116. 30.11. С. 1.

2

Толстой А.Н. Собрание сочинений. Т. 5. М., 1959. С. 590.

3

Напр.: Алдан-Семёнов А.И. Гроза над Россией: Повесть о Михаиле Фрунзе. М., 1984; Коновалов Г. Воля: Роман // Волга: 1987. № 10; Токаев К. Последний удар: Роман. Алма-Ата, 1986. Ликвидации Дутова посвящены пьеса М. Кабирова «Незабываемые дни» и повесть З. Танхимовича и А. Сергеева «Конец атамана» (1964 г.) и др.

4

Конец атамана. Казахфильм, 1970. Сценарий: А.С. Михалков-Кончаловский, Э. Тропинин. Режиссёр Ш.К. Айманов. Роль Дутова сыграл В.И. Стржельчик.

5

Дутов Александр Ильич // Великая Октябрьская Социалистическая Революция: Энциклопедия. Изд. 3. М., 1987. С. 153; Дутова мятеж // Там же. С. 153–154; Дутов Александр Ильич // Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М., 1987. С. 202; Дутова мятеж 1917–1918 // Там же. Лисовский Н.К. Разгром дутовщины. М., 1964; Попов Ф.Г. Дутовщина (Борьба с казачьей контрреволюцией в Оренбургском крае). М. — Самара, 1934.

6

Сайгин Н.И. В тылу у Дутова (Борьба подпольщиков и партизан Оренбуржья против дутовщины в 1918 году). Оренбург, 2001; Чирухин Н.А. Дутовщина. Антибольшевистское движение на Урале. 1917–1918 гг. Дисс. к. и. н. М., 1992.

7

Петров С.М. Борьба с дутовщиной (Первый этап, 1917 год — январь 1918 года). Челябинск, 1937. С. 19.

8

Очерки истории Оренбургской областной организации КПСС. Челябинск, 1983. С. 55.

9

Алексеев Д.Г., Голубых М.Д., Калмыков В.М. Комкор М.В. Калмыков: Документальная повесть. Уфа, 1988. С. 9.

10

Попов Ф.Г. Дутовщина (Борьба с казачьей контрреволюцией в Оренбургском крае). М. — Самара, 1934. С. 29.

11

См., напр.: Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977. С. 176–177.

12

Минц И.И. История Великого Октября. В 3 т. Изд. 2. Т. 3. Триумфальное шествие Советской власти. М., 1979. С. 468.

13

Там же. С. 635.

14

Булах В. Как рабочие защищали Оренбург от белых. М., 1928. С. 6.

15

Пожидаева Г.В. Помощь иностранных империалистов дутовским мятежникам (1918 г.) // Уральский государственный университет им. А.М. Горького. Учёные записки № 77. Серия историческая. Вып. 13. Победа Октябрьской социалистической революции и успехи социалистического строительства на Урале. Свердловск, 1968. С. 16. Аналогичная концепция фигурирует в ещё одной статье: Безверхий А. Дутовщина — агентура иностранного империализма // Чкаловская коммуна (Чкалов). 1957. № 233 (8896). 03.10. С. 2.

16

Лисовский Н.К. Разгром дутовщины (1917–1919). М., 1964. С. 89.

17

Он же. Октябрь на Южном Урале (Борьба за установление и упрочение Советской власти на Южном Урале в 1917–1918 гг.). Челябинск, 1957. С. 105.

18

Попов Ф.Г. Дутовщина (Борьба с казачьей контрреволюцией в Оренбургском крае). М. — Самара, 1934; Петров С.М. Борьба с дутовщиной (Первый этап, 1917 год — январь 1918 года). Челябинск, 1937.

19

Воробьёв В.Ф. Оборона Оренбурга (апрель — май 1919 г.). М., 1938.