Страница 31 из 31
Гнетущая тишина повисла в воздухе.
- Студенческий отдай.
Ринар прошел на кухню. Отодвинул стенной шкаф и вынул из сейфа документ и толстую пачку денег. Он бросил их на стойку бара.
- Это тебе, как обещал. Приятно было провести время.
Марисса не нашлась, что ответить. Слезы гнева и обиды выступили у нее на глазах. Она, молча, сняла подвеску с шеи: большая аквамариновая слеза. Мари положила ее аккуратно поверх пачки денег и попятилась к двери, не отрывая взгляда от сгустившейся темноты его глаз. Добравшись, таким образом, до выхода из квартиры, она быстро выскочила в коридор, хлопнув дверью, и бросилась бежать. Она бежала и бежала, не оглядываясь, не переводя духа, пока не закололо в боку. Тогда она облокотилась на стенку здания и разразилась громкими рыданиями.
- Девушка, вам плохо? - жалостливо спросила проходящая мимо сердобольная старушка.
Марисса отняла ладони от лица и улыбнулась ей:
- Нет, мне хорошо. Мне очень хорошо, - и пошла в сторону метро.
Эпилог.
За окном сгустились сумерки. В квартире стало темно. В блеклом свете бра можно было различить спящего на диване мужчину. По помещению пронеслась трель звонка. Мужчина не пошевелился. Но посетитель сдаваться не собирался.
Ринар, с описательными выражениями ненормативного характера в адрес настойчивого гостя, открыл дверь. Его мутные глаза остановились на ухмыляющемся Кондоре, привалившемся к косяку. На лице Рена обосновалась трехдневная щетина, он был весь помятый и злой, как черт. Но его друга это нисколько не смутило.
- Зайти-то можно? Ты почему опять на звонки не отвечаешь?
Тимур просочился в квартиру через аморфного взъерошенного Ринара.
- Фиу! - свистнул он, разглядывая погром. - По какому поводу праздник? Рыжую, что ли, все-таки шлепнул? Довыпендривалась?
- Она ушла, - Рен тяжело плюхнулся за стойку бара на единственно уцелевший стул.
Он распечатал стоявшую на ней бутылку виски и налил себе полный бокал. Тимур достал себе из шкафчика стакан и пристроился рядом.
- Ну, за это я с тобой тоже выпью. Забей ты на нее. Получила свои бабки. Ты ей еще барахла, цацок накупил. Как там говориться? Спасибо этому дому, пойдем к другому.
- Да не взяла она ничего. Ушла в чем была. И телефон оставила. - Рен вертел в пальцах большой камень цвета морской волны.
- Нашел из-за чего париться. Давай, переоденься. И это... В душ, что ли, сходи. Пойдем куда-нибудь. Отдохнем. Девок погрудастей найдем. Хочешь - белых, хочешь - черных. Или ты последнее время рыжими увлекаешься? А кошка эта худосочная сама еще к тебе прибежит.
- Не прибежит. - Он не сводил взгляда с кулона. - Я такой долго искал. Специально для нее. Чтоб цвет один в один, как ее глаза. А она... Как в морду плюнула.
Марисса сидела в автобусе, который увозил ее к прежней жизни. От всего этого кошмара, в котором она пребывала последние недели. Почему-то все еще хотелось плакать. Не просто плакать, а реветь громко навзрыд. Этого она не могла себе объяснить. Неужели ему удалось изранить не только ее тело, но и душу задеть? Она этого не понимала. Рассудок говорил, что она все правильно сделала. В кои-то веки поступила разумно. Но противное сердце надсадно ныло. Мари постаралась взять себя в руки. "Накоси - выкуси, старая ведьма", - вспомнила она предсказание цыганки. - "Вот ни разу не угадала. Я выпуталась. Я смогла. И теперь у меня все будет хорошо, просто отлично. А все плохое закончилось".
Марисса еще не знала, как сильно она ошибается. Все еще только начиналось.