Страница 161 из 169
— А это потому, что я не леди. Ну, не получается у меня! В обществе я еще как-то справляюсь…
— Джоан Юнис…
— Да, сэр?
— Такой Юнис и была. Истинная леди в обществе — и полнейшая несдержанность наедине. Это было очаровательно…
— Тебе нравилось? Тогда я тоже буду стараться не сдерживать то, что вырывается само.
— Тогда, может быть, ты скажешь мне, что происходило у Джо?
— Сэр, хотя мое доверие к вам безгранично — это еще не основание для того, чтобы я тешила ваше похотливое любопытство.
— Ха! Ну, в точности, как Юнис… А теперь давай смоем эту краску… хотя нет — сначала надо бы сфотографировать.
— Уже. Джо сделал снимки, они в сумочке. Там же репродукция картины, где Юнис изображена ныряющей русалкой. Хочу нанять сыщиков и найти человека, купившего картину…
— Бесполезно. Потому что этот человек — я. Картина висит в Гибе.
— Это ограбление. Джейк, ты просто старый бандит. Беру назад по десять процентов от каждого комплимента…
— Остаюсь при своих: я в эти комплименты верил процентов на девяносто. Но, если будешь хорошей девочкой, я тебе эту картину подарю.
— Буду! Еще как буду! Эх, поблекли мои подарки, потускнели… можно и упаковку не снимать…
— Как это можно не снимать упаковку? Ну-ка, давай посмотрим…
Первой открыли «Песни Билитис».
— А, Джейк?
Он задумчиво присвистнул:
— А парень-то — настоящий гений…
— Да. Я не подозревала… Но теперь — видишь сам.
— Как прекрасно он использовал резкий свет, чтобы подчеркнуть цвета кожи…
— Особенно если учесть, что у него окна на север. Он ночью фотографировал нас со вспышкой, а потом сумел перенести это на холст.
— А что здесь?
— Открой.
Вторая картина называлась «Три грации». Все три были Джоан Юнис.
— Представляешь — вот это он назвал халтурой. Только потому, что спроецировал фотографии на холст. Но иначе ему пришлось бы работать впятеро дольше… Как тебе эти ямочки на попе? По-моему, прелесть.
— Женщина, ты тщеславна.
— Ничего подобного. Я просто любуюсь. Ну, что: возьмешь «Граций», а «Билитис» я повешу у себя? Или наоборот?
— Трудный выбор…
— Вот если бы мы были женаты, нам делить бы не пришлось. Кстати, почем нынче художественные критики?
— Нормальная презентационная статья — примерно цент за слово, но все это быстро дорожает. Как я понимаю, ты имела в виду помочь Джо?
— Конечно. Он платит огромные комиссионные, его затирают…
— Можешь не говорить дальше. Мы найдем ему хорошего агента, скупим через третьих лиц все, что было продано… это хорошее вложение денег… и купим столько критиков, сколько понадобится. До какого уровня следует поднимать Джо? До «Метрополитен»?
— Джейк, я не думаю, что Джо хочет известности. А я не хочу, чтобы какая-нибудь крыса докопалась до нашей подачи. Или чтобы Гиги поняла, в чем дело… а ее на кривой не объедешь. Просто — чтобы его картины хорошо покупались, чтобы Гиги могла покупать продукты и менять постельное белье… этот ребенок пытается вести хозяйство, варя суп из колбасной палочки… Ты «Великую депрессию» не застал, не знаешь, что это такое. А я не понимаю, почему жена честного перед богом художника должна отказывать себе во всем, если ее муж хочет рисовать, умеет рисовать — и рисует! Он ведь трудяга, каких поискать. Может быть, я не знаю, каким должен быть настоящий художник, но я знаю, что такое работа, настоящая работа. Тех, кто умеет вкалывать, осталось так немного…
— Не надо меня убеждать. Такой пустяк мы сделаем — пусть по два цента за слово.
— А хоть по двадцать! Ладно, я в душ… и, Джейк, не сочти за труд: позвони Винни, пусть принесет мне теплый халат.
— Э-э…
— Что? Я опять что-то ляпнула?
— Нет. Просто, видишь ли, доктор Роберто Гарсиа и миссис Винифред Гарсиа уехали в свадебное путешествие…
— Что-о? Ах она маленькая грязная паршивая крыска! Не могла дождаться своей старшей сестрички, чтобы я ее благословила! Бог с тобой! Ой, Джейк, это же здорово… только я сейчас заплйчу…
— Ладно, ты плачь, а в душ пойду я.
— Нет уж. Поплачу, когда она вернется. А в душ мы пойдем вместе, потому что между лопатками я не вижу, и там остается краска. Когда они вернутся? Нужно выбрать для них апартаменты…
А чем плоха нынешняя комната? Дверь в дверь…
Ну, я-то не против — слуги начнут болтать…
Да пошли они — ну, ты понимаешь…
Все? А кто подметать будет?
— Юнис, в твое отсутствие я взял на себя смелость и распорядился приготовить для супругов Гарсиа Золотую башню…
— Нормально. Можно прорубить дверь из моего холла в каминную, а там по лестнице…
— Но молодожены могут предпочесть уединение.
— Ну и ладно. «У меня своя клиентура», как сказала одна старая сводня…
— Тем более дверь за такое короткое время не прорубить, поскольку молодожены возвращаются, как мне доподлинно известно, сегодня вечером.
— Кто же это им такую свинью подложил?
— Поскольку они составляют нашу медицинскую бригаду и обязаны находиться при тебе…
— Джейк, но это же бред! Я здорова, как лошадь! У меня нет даже слабости по утрам…
Ты что, решила сказать?
Не ждать же, пока он сам заметит. Это было бы некрасиво.
— А почему это у тебя должна быть слабость по утрам?
— Так я и говорю: у меня нет слабости по утрам. Нет, и все. Единственное, что меня беспокоит, — это просто волчий аппетит.
— Ты что, беременна?
— Ой, какой суровый взор! Джейк, да! Я залетела — и счастлива, как Золушка! Но — тссс! Никому! Если Винни узнает, она начнет по своей медицинской привычке обихаживать меня…
— Юнис, ты уверена?
— Да. Тест положительный.
— Кто делал?
— Пятая поправка. Не продолжайте эту линию допроса, советник.
— Немедленно женимся.
— Вот тебе — женимся.
— Юнис, без глупостей!
— Знаете что, сэр! Я просилась замуж уже давным-давно. И получала отказы в самой унизительной форме. Думаете, что-то изменилось с тех пор? Нет! Я решила обойтись без мужа — и я обойдусь… хотя по-прежнему останусь вашей любовницей и буду польщена, если вы вернете мне свое расположение после родов…
— Юнис, прямой вопрос: это мой ребенок?
— Это мой ребенок! Джейк, ты не хотел жениться на мне даже после того, как мы стали любовниками, — поэтому не спрашивай, от кого он, на такие вопросы у тебя права нет. Я переспала с целым взводом, ты это знаешь… и, хотя люблю я только тебя, вопросов больше не потерплю. Я достаточно богата, чтобы жить так, как хочу, и посылать к чертям все и всех. Наверное, я сказала тебе зря. Отнесись к этому, пожалуйста, как к конфиденциальной информации — и никогда не вспоминай об этом…
— Юнис!
— Что, Джейк?
— Я тебя люблю.
— И я тебя люблю, Джейк.
— Будь я на двадцать лет моложе… даже на десять… я уже женился бы на тебе. А пока — просто позволь мне верить, что этот ребенок — мой. Клянусь, я ни с кем не буду обсуждать это…
— Джейк… как я могу запретить верить? И даже обещаю, что, если ты скажешь кому-нибудь, что ты отец моего ребенка, — я не стану отрицать это, и даже наоборот… Но сейчас, с глазу на глаз: я не отрицаю и не подтверждаю. Будем считать, что я все сделала сама. Это окончательно.
— Я понял, Юнис. Вопрос исчерпан. Чем займемся? Поиграем в криббидж?
— Ну, если хочешь…
— Видишь ли, у меня есть идея получше. Повеселее.
— С тобой — все, что угодно!
— Но в эту игру надо играть по правилам. Сейчас тогда я позвоню Маку, пусть кто-нибудь из его ребят посуетится… и мы поженимся. Если повезет, мы станем мужем и женой часам к одиннадцати и сможем пару раз сыграть в криббидж, прежде чем лечь спать.
— В криббидж… Оригинально!
— Женщина! Ты отвечаешь «да» или ты отвечаешь «нет»?
— Черт побери!!! Да! Да!! Да-а-а!!! Отпусти, горилла, у меня все ребра… о-о!.. Так обращаться с беременной женщиной…
— Смотри мне! Услышу от тебя еще какую-нибудь глупость… Да, теперь нужно позаботиться о медицинских заключениях. Мой врач мне выпишет…