Страница 177 из 204
Принцесса Полли не сразу привыкла к новому месту. Две недели я не выпускала ее из дому и вынуждала пользоваться ящиком для песка.
Потом выпустила и через час, не обнаружив ее нигде, села в машину и медленно поехала за восемь кварталов к нашему старому дому. Почти рядом с ним я увидела Полли, остановилась и позвала ее. Она прислушалась, подпустила меня к себе, а потом кинулась прочь к старому дому. К Единственному Дому.
Я с ужасом следила, как она переходит Мейер и Рокхилл — два бульвара с большим движением. Перешла она благополучно, я перевела дух и снова поехала за ней следом, прибыв к дому почти одновременно с ней — я-то подчинялась правилам движения, а она нет. Позволила ей немного обнюхаться в пустом доме, потом забрала и увезла домой.
Это продолжалось десять дней — раз, а то и два в день. Потом, где-то после Дня Труда, дом должны были сносить. Джордж предупредил меня заранее, и в тот день я не стала выпускать кошку, а отвезла к старому дому на машине и позволила, как всегда, понюхать внутри. Потом пришли рабочие и взялись за дело. Принцесса убежала ко мне, я взяла ее на колени, так мы и сидели в машине у кромки тротуара.
Она смотрела, как разрушают ее Единственный Дом.
Всю арматуру сняли заранее, так что прекрасное старое здание девятнадцатого века снесли за одно утро. Принцесса Полли смотрела на это, не веря своим глазам. Когда к северному крылу прицепили бульдозеры и стена рухнула, Полли зарылась в меня головой и застонала.
Я повернула домой. Мне тоже не хотелось смотреть, как умирает старый дом.
На другой день я опять свозила туда Полли. На месте дома ничего не осталось, кроме голой земли и котлована. Принцесса Полли не стала выходить — может быть, даже не узнала места. Больше она не убегала.
К ней приходили джентльмены, ее друзья, но сама она не отлучалась из дому. По-моему, она забыла, что раньше жила в другом месте.
Но я не забыла. Никогда не возвращайтесь в дом, где жили когда-то, если вы любили этот дом.
Хотела бы я, чтобы с Присциллой все решилось так же гладко, как с Полли. Была пятница, еще до моего визита к доктору Рамси. В четверг мы переезжали, а переезд всегда выматывает, хотя на этот раз я наняла не только фургон, но и грузчиков. Упрощало дело и то, что большую часть мебели мы не стали перевозить, а отдали Доброй Воле — я известила и их, и Армию Спасения, что отдаю на благотворительные цели полный дом мебели и разной мелкой утвари, пусть только пришлют грузовик. Армия Спасения заявила, что отберет только то, что сочтет нужным, Добрая Воля была не столь разборчива — ей все и досталось.
С собой мы взяли только книги, немного картин, мой письменный стол и картотеку, одежду, посуду и приборы, пишущую машинку ИБМ и еще разные мелочи. Около одиннадцати я отправила Дональда с Присциллой в новый дом, нагрузив их всеми продуктами, которые были в кладовой, холодильнике и морозильнике.
— Дональд, ты, пожалуйста, потом вернись сюда, а ты, Присцилла, сообрази что-нибудь на ланч — думаю, к полудню они все погрузят. Но не готовь ничего такого, что не может постоять на огне и подождать.
— Хорошо. — Это было чуть ли не первое слово, которое она вымолвила с утра. Она делала то, что я ей велела, но инициативы не проявляла, между тем как Дональд работал с интересом.
Они уехали. Дональд вернулся к полудню, когда рабочие как раз сделали перерыв на обед.
— Придется подождать, — сказала я. — Они еще не совсем управились. Куда ты девал Принцессу?
— Закрыл пока в своей ванной, поставил ей туда песок и еду. Она возмущается.
— Придется ей на время с этим смириться. Дональд, какая муха укусила Присциллу? Весь вечер и все утро она ведет себя так, будто кто-то — скорее всего я — сломал ее любимую игрушку.
— Да ладно, мать, она всегда такая. Не обращай внимания.
— Придется ей перестать быть такой, Дональд, если она хочет здесь жить. Я не стану подлаживаться под ее настроения. Всем своим детям я старалась предоставить полную свободу при условии, что они будут цивилизованно вести себя с другими людьми, в особенности с членами своей семьи. Любой человек в любых условиях должен вести себя цивилизованно — то есть соблюдать вежливость и всегда сохранять хорошее настроение, хотя бы и притворное. Исключений тут нет и скидки на возраст не делается. Не можешь ли ты повлиять на нее? Если она будет дуться, я вполне могу прогнать ее из-за стола и не думаю, что ей это понравится.
— Факт, что не понравится, — невесело усмехнулся Дональд.
— Так, может быть, ты ей скажешь об этом? От тебя ей будет не так обидно это услышать.
— Может быть.
— Дональд, как тебе кажется, сказала, сделала или потребовала я от нее что-нибудь такое, что оправдывает ее обиду?
— Да нет…
— Скажи откровенно, сынок. Ситуация скверная, и не надо ее продолжать.
— Ну… ей не нравится, когда ей приказывают.
— Что именно из моих приказаний ей не понравилось?
— Ну… она здорово расстроилась, когда ты не позволила ей выбирать, в каком доме мы будем жить.
— Это был не приказ. Я просто сказала, что это мое дело, а не ее — и так оно и есть.
— Ну а ей это не понравилось. И еще она не хочет идти к врачу, чтобы он в ней ковырялся, как она говорит.
— То есть на гинекологический осмотр. Да, это действительно был приказ, притом не подлежащий обсуждению. Ну а ты как думаешь — правильно я поступила, послав ее на гинекологический осмотр, или нет? Твое мнение на меня не повлияет, но я хочу его знать.
— Не мое это дело.
— Дональд.
— Ну ладно — наверное, девчонкам такие осмотры нужны. Чтобы доктор узнал, здоровы они или нет. Наверное, так. Но ей это точно не нравится.
— Да, девчонкам нужны такие осмотры для их же блага. Мне самой не нравится эта процедура и никогда не нравилась, а уж меня осматривали столько раз, что я со счету сбилась. Но никуда не денешься — это все равно, что чистить зубы. Так что я смирилась, и Присцилле тоже придется смириться, и никакой чепухи на этот счет я от нее не потерплю, — я вздохнула. — Постарайся ей это внушить. Свезу-ка я тебя назад к ней и оставлю там, пока они обедают, а сама быстренько вернусь сюда, а то что-нибудь уедет не в том грузовике.
Переехали мы около двух, и я следила за разгрузкой с сандвичем в руке. Фургон уехал после пяти, и прошло еще какое-то время, пока мы не навели порядок — если можно назвать порядком, когда задний двор завален картонными коробками, одежда кучами лежит на кроватях, а книги засунуты на полки в произвольном порядке, лишь бы убрать их с пола. Не Бедный ли Ричард[149] сказал, что два переезда равны одному пожару? А наше переселение было еще из легких.
К восьми я кое-как покормила ребят ужином, который мы ели в тишине. Присцилла все еще дулась.
После ужина я позвала всех в общую комнату — пить кофе и обмывать дом. Налила всем по рюмке ликера — с него не опьянеешь, раньше тебя стошнит.
— С новосельем, дорогие, — я пригубила свою рюмку, Дональд тоже, Присцилла не притронулась к своей.
— Я не пью, — заявила она.
— Это не выпивка, дорогая. Это церемония. Когда предлагают тост, а ты пить не хочешь, достаточно будет поднять бокал, поднести к губам, поставить его и улыбнуться. Запомни — пригодится на будущее.
— Мама, нам надо серьезно поговорить.
— Пожалуйста, я слушаю.
— Мы с Дональдом не сможем здесь жить.
— Мне жаль это слышать.
— Мне тоже жаль, но это правда.
— Когда вы уезжаете?
— Ты не хочешь знать, почему мы уезжаем? И куда?
— Ты сама скажешь мне, если захочешь.
— Потому что с нами тут обращаются как с заключенными!
Я не ответила, молчание затянулось, и наконец дочь спросила:
— Хочешь знать, что нас возмутило?
— Скажи, если хочешь.
— Скажи ей ты, Дони.
— Нет, — возразила я. — Если у Дональда есть свои жалобы, я выслушаю его. Но твои жалобы он излагать не будет. Ты присутствуешь здесь, я твоя мать и глава семьи. Если хочешь жаловаться, жалуйся мне. Не впутывай сюда брата.
149
«Альманахом Бедного Ричарда» назывался сборник афоризмов, издававшийся Бенджамином Франклином.