Страница 40 из 68
– Пешка – это, стало быть, я?! – лекарство подействовало – мне сейчас все было по барабану.
– Немного не так, – меланхолично поправил меня Плужников, – мы все!
Из жизни «красного мага»
…Витя Плужников родился в небольшом селе со смешным названием Малая Копышовка, расположенном в Симбирской губернии. Произошло сие знаменательное событие в 1920 году.
Молодую Советскую республику еще раздирали фронты братоубийственной Гражданской войны. Время было смутное, голодное и тревожное. Через города и веси прокатывались разношерстные вооруженные отряды, которые традиционно наплевательски относились к нуждам и чаяниям крестьянства, стремясь лишь выбить из него продовольствие или рекрутов под свои знамена.
Павла Плужникова забрали в Красную Армию, когда маленькому Вите было от роду шесть месяцев. Они никогда уже не встречались – пуля из обреза такого же крестьянина, как и он сам, настигла лихого бойца отряда ВЧК на Тамбовщине в 21-ом.
Мать Виктора, Таисия Васильевна, в 24-м перебралась в Симбирск, который после смерти Ленина стал именоваться Ульяновском. Вскоре она снова вышла замуж за Михаила Чернышева – бывшего сослуживца Павла. Работал отчим Вити в ОГПУ.
Мальчик рос таким же, как и все. Ходил в школу, гонял после уроков тряпичный мяч на пустыре, иногда дрался, иногда получал похвалу от учителей. Бегал за девчонками, тянул вместе со всеми руку на собраниях. В положенное время стал пионером, потом комсомольцем. Незадолго до окончания семилетки Витька, как и многие пацаны того времени, заболел небом и собрался поступать в летную школу.
Но вскоре у него состоялся серьезный разговор с отчимом. Тот уже носил на петлицах весьма серьезную геометрию, а на груди у него пламенели орден Красного Знамени и знак Почетного чекиста.
Чернышев предложил ему пойти в училище ОГПУ. Виктор долго колебался, в конце концов, дал свое согласие.
Помимо весьма жесткой медкомиссии всех будущих курсантов подвергли целому ряду дополнительных проверок. Юношей и девушек исследовали с помощью мудреных приборов, заставляли проходить заумные тесты и мучили долгими, непонятными беседами люди в белых халатах, под которыми были видны военные гимнастерки. По итогам всех этих испытаний большая часть молодых людей была направлена в училище, а вот меньшая часть…
Виктор, еще двое ребят и одна девушка были отправлены в Москву. Точнее, под Москву. Их привезли в бывшую дворянскую усадьбу, огражденную нынче по периметру высоким зеленым забором и охранявшуюся похлеще какой-нибудь воинской части.
Здесь новоприбывших вновь долго и нудно обследовали. Одного из ребят, с которыми Виктор уже успел сдружиться, отправили обратно в Ульяновск.
А потом началось обучение. Поначалу Виктор пребывал в растерянности: кем же он должен стать по задумке строгих преподавателей? Курсанты не изучали военного дела, не прыгали с парашютом, не занимались рукопашным боем – напротив, в их головы вдалбливали математику, химию, биологию. Затем последовал плавный переход к иностранным языкам: немецкий, латынь, старославянский. Практикумы по археологии и работе с летописями сменялись изучением новейших достижений в области физики.
Смущало, что ситуации в СССР и в мире уделялось сравнительно немного места в плане занятий. И это на фоне той истерии, что царила в стране! Газеты пестрели заголовками-цитатами из яростных обличительных речей государственных обвинителей в адрес «врагов народа», а в учебных аудиториях развешивались карты северных перелетов доблестных сталинских соколов. Наставники требовали проводить наиподробнейший анализ данных авиаразведки, заставляли разбирать до мельчайших подробностей каждую кочку на фотоснимках, сравнивать сведения из летописей и старинных рукописей с отчетами советских экспедиций. Особенно, почему-то, делался акцент на территории Кольского полуострова и прилегающих к нему районов.
Частыми гостями в аудиториях курсантов были непосредственные участники походов на Север. Так, например, один из спецкурсов читал у курсантов профессор Барченко, который долгие годы посвятил розыску легендарной Гипербореи. Исходя из расчетов своего друга, единомышленника и спутника Александра Кондиайна, он еще в 1922 году предпринял экспедицию в труднодоступные районы русской Лапландии. Его отряд побывал даже на берегах священного для местного населения Сейдозера. Энтузиаст своего дела, Барченко буквально заражал молодых людей верой в свои идеи. Ко всему прочему он владел уникальными методиками энерговоздействия на людей и животных. Постепенно Виктор понял, что и он, и его товарищи по спецшколе были отобраны в нее не просто так, а по итогам специальных тестов, которые выявили у них предрасположенность к работе с энергетическими сущностями.
В первый раз, когда юноша смог правильно составить формулу операнда, (так называлась в школе практика влияния на реальность), он был просто потрясен. И как искренне радовались его учителя!
Виктору вообще очень многое удавалось. Он постигал сложнейшие аспекты «красной магии» (такое название вызывало, правда, у наставников недовольное хмыканье – они предпочитали разъяснять все с точки зрения науки и только!) и резко выделялся на фоне сокурсников.
Не случайно, что в секретную экспедицию на Кольский полуостров в 1938 году его взяли даже несмотря на то, что он был лишь курсантом, а не преподавателем.
Началось все с того, что один из самолетов северной авиаразведки в результате неисправности был вынужден сесть на вынужденную посадку в одном из малоизученных районов. Срочно отправленная на его поиски партия во главе с опытнейшим проводником Федором Архиповым (сыном знаменитого Калины Архипова – лучшего знатока Чуна и Мончетундры) сумела обнаружить место аварии. Но из всего экипажа в живых к тому времени остался лишь радист Бурмистров, который к тому же находился на грани безумия. Он нес какую-то чушь о вышедших из-под земли призраках, которые якобы убили его товарищей. Спасатели попытались разыскать тела погибших и натолкнулись неподалеку на гигантский каменный лабиринт в виде спирали. Федор Архипов наотрез отказался идти внутрь, заявив, что «там живет смерть и ее нельзя тревожить». Но руководитель поисковой партии поднял его на смех и, взяв с собой еще двоих человек, отправился обследовать это загадочное место. Ждали их всю ночь, но на утро из лабиринта выполз лишь один из мужчин. Он был сильно изранен и обожжен. Попытки расспросить его ни к чему не привели – через несколько минут несчастный умер. Из раны на груди удалось извлечь обломок странного камня, представлявший собой кусок наконечника стрелы. Но это уже удалось выяснить в Москве известному археологу Нине Гуриной, а тогда все остальные члены спасательной экспедиции, бросив палатки и большую часть снаряжения, панически бросились прочь. Впоследствии они рассказывали, что на всех присутствующих обрушилась волна ужаса, которую невозможно было перенести.
Вот тогда-то и вспомнили, что во время экспедиции Барченко в 1922 году ее участники нашли таинственный вход в подземелья, куда не смогли проникнуть, потому что тоже, якобы, были охвачены внезапным приступом ужаса.
Но профессор Барченко наотрез отказался хоть как-то комментировать происходившие тогда события. Это и некоторые другие факторы привели к тому, что ученый был арестован и через некоторое время расстрелян. Уже в тюрьме он создал свой знаменитый труд «Введение в методику экспериментальных воздействий энергополя», который стал настоящим откровением для всех «красных магов». Вместе с профессором были репрессированы и многие его соратники и просто исследователи Севера: Куплетский, Алымов и многие другие. Под зачистку попали даже далекие, казалось бы, от науки люди – такие, например, как поэт Клюев, который имел несчастье интересоваться загадкой Гипербореи. У него, кстати, изъяли уникальную берестяную книгу «Перстень Иафета», где рассказывалось о черемисах – народе, вышедшем, якобы, из легендарной прародины человечества.