В вихре времен

– Немного, всего пару дней! Сейчас задам девчонке один вопрос, и будем собираться. – Я подошел к пленнице. – Катя, скажи, пожалуйста, эти ворота, – для наглядности я показал пальцем на решетчатую конструкцию под нами, – можно открыть с той стороны, из будущего?

– Нет, они слишком большие. Чтобы проход был стабильным, нужно контролировать процесс с этой стороны, – пояснила девушка.

– Значит, кто-нибудь может попасть сюда через небольшие ворота?

– Сюда вряд ли. Слишком большой разброс по времени и пространству!

– То есть, чтобы создать этот лагерь, вы выстрелили в прошлое вслепую, а в понравившемся месте построили стационарные ворота и в дальнейшем использовали их как маяк?

– В принципе, да, – после секундного замешательства подтвердила мою догадку Катя.

– Отлично! – Я повернулся к ребятам. – Мужики, мы можем спокойно отваливать, в наше отсутствие здесь никто, кроме местных жителей или зверей, не появится. Андрюха, отведи девушку в вертолет, Мишка…

– Я тут откручу парочку панелей и присоединюсь к Андрею, – сказал Бэтмен.

– Гарик! – вызвал я друга по рации. – Мы собираемся домой, ты там не слишком занят?

– Уже заканчиваю, нашел здесь несколько интересных технических артефактов, – ответил Горыныч, – через пять минут буду готов!

Через час мы благополучно прибыли на «Каток».

ПРОБОЙ РЕАЛЬНОСТИ 6

Звено оторвалось от полосы ровно в девятнадцать тридцать. Сделав круг над аэродромом, тройка пошла на запад. Вылет был рутинный – патрулирование приграничной территории. Хотя на таком задании разрешалось немного пошалить – пугануть москвичей или серпуховчан. При абсолютном господстве нижегородцев в воздухе любые выходки пилотов оставались безответными.

Ведущий звена поручик Камаев, уверенно набрав высоту, посмотрел через плечо на ведомых – они были на месте. Покрутив кистью руки, чтобы привлечь внимание, Камаев показал три пальца. Ведомые качнули крыльями в знак понимания и перестроились в ордер номер три: строем фронта.

При полетах на новых машинах остро встала проблема коммуникации. Если на поршневых машинах, особенно с открытыми кабинами, летчики легко могли переговариваться жестами, то при полетах на околозвуковых скоростях это было весьма затруднительно. Паучники уже пару лет бились над созданием радиостанций, годных для установки на самолеты, но пока безуспешно.

Камаев летал уже десять лет, имел полдесятка боевых наград, и если бы не досадный случай, прервавший карьеру, уже носил бы погоны полковника. В авиации звания давались быстро. Но в самом конце Московской войны, почти десять лет назад, капитан Камаев, увлекшись одиночной охотой (он развлекался бомбежкой гражданского госпиталя), нарвался на сноп осколков от снаряда и потерял самолет. Попав в плен к москвичам, Камаев, чудом избежав расстрела на месте, был обменян только после окончания войны. Это прискорбное событие привело к разжалованию капитана в рядовые и полному отстранению от по­летов. Несколько лет Камаев мучился, работая механиком в мастерских. Бесило даже не разжалование, а отлучение от неба. Ведь только за штурвалом боевого самолета Камаев чувствовал себя равным богам, вершителем судеб, хозяином жизни и смерти тысяч людей, копошащихся внизу, на земле.

Но два года назад большую группу летчиков-ветеранов послали на обеспечение какого-то секретного проекта (в околоаэродромной среде ходили упорные слухи об освоении плацдарма в другом мире). Исчезновение из нижегородской авиации почти тридцати человек не могло не сказаться на боеспособности. Командование пришло к решению вернуть в строй всех опытных людей из резерва. В это число попал и Камаев. Его быстренько подучили работе на новой реактивной технике, присвоили звание поручика и направили на границу с Московией. На новом месте Камаев быстро восстановил былой апломб супермена, постоянно подбивал сослуживцев к дерзким налетам на сопредельную территорию, а зеленым новичкам старался внушить стойкую ненависть ко всему, что находилось западнее Оки.

Через двадцать минут после вылета звено достигло границы. Заходить в глубь сопредельной территории начальством не рекомендовалось, поэтому Камаев, проскочив километров на тридцать, развернулся на девяносто градусов и повел своих ведомых на юг. Пальцы поручика так и чесались от предвкушения какого-нибудь развлечения. Уже несколько вылетов Камаев не мог побаловаться. Месяц назад на двух московских авиабазах были размещены пять эскадрилий реактивных истребителей «Гроза», в противовес которым три года назад и были созданы нижегородские «Молнии».

«Гроза» состояла на вооружении Северного княжества, в состав которого входили города Санкт-Петербург и Новгород Великий с прилегающими землями. На территории этого государства размещалось большое количество заводов и фабрик бывшей Российской империи, лишь немногим уступающее Нижегородской республике, поэтому Северное княжество сумело добиться значительных достижений в техническом прогрессе. К тому же княжеству активно помогали Великие державы, на территории которых осели многочисленные представители семейства Романовых, родственников нынешнего правителя Санкт-Петербурга.

До прямого противостояния двух наиболее могущественных стран бывшей империи дело пока не доходило, мешало отсутствие общей границы. Но в последние годы рубежи Нижегородской республики значительно придвинулись к Северному княжеству, и в Питере забеспокоились. Срочно был заключен оборонительный союз с Московией, в Первопрестольную потянулся поток грузов двойного назначения, а в последние месяцы – войска и боевая техника.

Теперь нижегородцы уже не рисковали слишком нахально лезть к москвичам, но дурные привычки уходят медленно. Питерским пилотам уже приходилось несколько раз подниматься на перехват, хотя до стрельбы пока дело не доходило. Сам поучаствовав пару раз в таких схватках, Камаев реально оценивал характеристики боевых машин. «Молнии» нижегородцев, практически не отставая от питерских в скорости, значительно уступали «Грозам» в маневренности. К тому же против пехотного калибра пулеметов, на «Молнии», питерские машины были оснащены двумя двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками. В настоящем бою у нижегородцев почти не было бы шансов.

Звено Камаева шло на высоте двух километров, достойных внимания целей пока не попадалось. Начало темнеть, поручик уже начал нервничать, предчувствуя бесславное возвращение на базу. Вдруг, далеко внизу, почти у самой земли пилот увидел медленно ползущий двукрылый аппарат с опознавательными знаками Московии. Если присутствие в воздухе питерцев Камаев еще терпел, то появление этого самолета было воспринято поручиком как личное оскорбление. Не предупредив ведомых, Камаев бросил свою машину в крутое пике. Нелепый аппаратик стал быстро приближаться, заполняя кольца прицела. Поручик уже положил большой палец на гашетку, предвкушая приятное зрелище разваливающегося от длинной очереди московского аэроплана. Внезапно вокруг идущего в атаку истребителя разлилось белое сияние, словно вспыхнула тонна магния. Вспышка длилась несколько секунд и с явно слышимым щелчком исчезла. Камаев глянул вниз и в первый момент не поверил своим глазам – цель пропала!

В следующее мгновение натренированное зрение пилота подметило и другие странности в окружающем мире. Местность под брюхом «Молнии» оказалась прорезанной густой сеткой дорог, по которым двигалось большое количество автомобилей. То и дело внизу мелькали небольшие, но аккуратные поселки, освещенные ярким электрическим светом. С трудом выведя машину из пике, Камаев сверился с картой.

Ничего подобного здесь быть не должно! Еще вчера, пролетая над этим квадратом, поручик видел только густые леса. Набрав высоту, Камаев покрутил головой, разыскивая ведомых. Оба самолета исчезли! Громко выругавшись и даже крепко стукнув кулаком по приборной доске, пилот сориентировался по компасу и направил машину в сторону базы. О подобном происшествии необходимо срочно уведомить начальство!