Записки кладоискателя

Новый день также оказался очень жарким. Табана и москиты исчезли, а их место заняли ужасно кусачие мухи, летавшие целыми роями. Пришлось надеть защитные комбинезоны, а головы спрятать под накомарниками. Это была настоящая парилка. В результате всех этих мер Старик, как он сказал, потерял в весе с десяток килограммов.

Один из участков реки мы проскочили на предельной скорости. Причиной этого было то, что, по словам нашего проводника, в здешних лесах проживало племя каннибалов. Они съедали не только случайных пленников и врагов, но и своих покойников. Нам со Стариком это показалось преувеличением, но рисковать мы не стали и молились про себя, чтобы мотор не заглох.

И все время нас не оставляло впечатление, что вслед за нами идет еще одна моторка. Не раз и не два, когда мы глушили свой мотор, вдали раздавался стрекот чужого, который сразу затихал. Однако Алозио объяснил, что это просто такое эхо, присущее джунглям. Однажды навстречу протарахтел катер с туристами, которые махали нам руками и радостно галдели.

Под вечер нас испугала речная выдра. Старик сидел на кормовой банке и чуть не сверзился в реку, когда она высунувшись из воды до плеч, залаяла ему почти в лицо. А затем целая троица этих зверьков начала преследовать нас и шипеть. У Старика чесались руки всадить в их шкуры хороший заряд, но креол сказал, что выдры это хорошо. Там, где обитают выдры, нет зубастых кайманов, которые смертельно боятся этих речных обитателей. Река сузилась до одного километра.

Что же касается птиц, то их пение и гомон стояли над нами все дни, а некоторые из них издавали зловещие крики ночью. Но как такового, птичьего пения (как у нас, например, соловьи, дрозды и прочие) мы не услышали. Только стрекот, свист, клекот и шипение.

На четвертый день стала видна горная цепь с многочисленными вершинами в снежных шапках. На низком правом берегу виднелись какие-то пальмовые лачуги, и несколько голых мужчин, при нашем приближении, высыпали на берег с луками. Здесь Алозио также предложил прибавить скорость. По его словам здесь проживало племя, совершенно не знавшее никакой цивилизации. Случайно попадавшие к ним индейцы из других племен сразу же попадали в пожизненное рабство. Однажды к ним забрели двое белых, кажется геологи — они тоже стали рабами. Их искали и даже послали специальную воинскую команду на двух катерах с пулеметами для вызволения несчастных. Вооруженные солдаты высадились на берег, но индейцы боя не приняли и ушли глубоко в непроходимые джунгли, оставив только пустые дома. Военные за ними не пошли, опасаясь засад и отравленных стрел. Пожили здесь несколько дней, разбив лагерь на берегу и пуляя по ночам в воздух осветительными ракетами, а затем сожгли хижины и убрались восвояси. Алозио знает эти подробности, поскольку был у них проводником.

Через час мы свернули в левый безымянный приток, а через пару часов еще в один приток, в него впадающий. Ширина его была не более шести-семи метров, а из воды торчали многочисленные камни. Здесь мы заглушили наш мотор, и дальше плыли очень медленно, отталкиваясь от дна и берегов шестами. К одиннадцати часам мы прибыли на обозначенное на карте место, где начиналась горная тропа, ведущая к потухшему вулкану.

— Все. Дальше мы идем одни, — решительно сказал Старик креолу, — жди нас здесь.

Мне показалось, что при этом Алозио злобно сверкнул глазами. Тем не менее, креол безмолвно подчинился и сразу же стал сооружать себе помост в тени деревьев. Мы же взвалили за спину рюкзаки и ружья и медленно двинулись по едва заметной тропе, протоптанной в стене джунглей дикими животными. Скорее всего, она вела к водопою. Именно эта тропа была обозначена на карте француза тонкой извилистой и прерывистой линией. Дорога забиралась круто вверх и иногда сквозь частокол деревьев мы видели впереди скрывающуюся в сплошном мареве облаков заветную конусообразную вершину, обрамленную блестящими в солнечных лучах черными лавовыми кольцами.

Пять часов трудного мучительного подъема по узкой каменистой горной тропе, с двумя привалами, вымотали нас окончательно. Разреженный воздух рвал легкие и заставлял заходиться сухим частым кашлем. И все же мы добрались до очередного перевала, где нас уже ждал неприятный сюрприз.

Тропа, обозначенная на карте, и по которой мы должны были подниматься дальше, была полностью засыпана громадной каменной осыпью. Крутой склон осыпи, казалось, шевелился как живой. Попытки ступить на нее и двигаться вверх оказались неудачными. Представьте себе, что вы стараетесь взойти наверх крутого и высокого песчаного бархана. Песок осыпается под ногами и скатывается вниз, а вы просто буксуете на месте, перемалывая ногами этот самый песок. То же самое. Только вместо песка мельчайшие острые камушки.

Только начинаешь движение, как вверху слышится отчетливое шуршание, свидетельствующее о том, что эта подвижная каменная гора в любой момент готова начать свое поступательное движение вперед и накрыть следующий участок вместе с тобой. Нечего было и думать, что ее удастся преодолеть. Тем более что впереди наверху весь склон был усыпан громадными шапками аналогичных каменистых осыпей, которые могли при малейшем нарушении баланса превратиться в исполинские оползни, сметающие все на своем обвальном пути. Покойный француз почему-то умолчал об этой опасности.

Бросив на землю подстилку, мы скинули рюкзаки и ружья и мешками свалились на нее. Где-то с полчаса так и лежали, не поднимаясь, и не разговаривая друг с другом.

— Приплыли? — наконец-то хрипло бросил Старик, вложив в это слово максимум вопросительной интонации.

— Похоже на то…, - уныло согласился я.

— Что будем делать?

— Дорогу осилит идущий, — проскрипел я в ответ.

— Ты предлагаешь двигаться дальше? — удивился Старик, — Что-то я тебя не узнаю.

— Проделать путь в одиннадцать тысяч километров и сдаться в паре-тройке кэмэ от цели? — вопросом на вопрос ответил я.

— Есть конкретные предложения?

— Надо поискать обход.

— Да разве можно продраться через этот сплошняк без бульдозера и динамита…, - Старик кивнул поочередно по обе стороны засыпанной тропы, где густой стеной стоял первобытный лес.

— И все же есть некоторые соображения.

— Излагай.

— Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет…

— Кончай эти дурацкие прибаутки! — раздраженно рявкнул мой напарник, — Или маленько на солнце перегрелся…

Да, нервы у нас были уже на пределе.

— Я к тому, что эта тропа водопойная, — вкрадчиво намекнул я.

— И что — захотелось водички из болотца напиться?

— Да нет. Просто животным все равно нужно пить. Значит…

— Значит, они будут искать обход по направлению к источнику воды, — радостно подхватил Старик.

На радостях он попытался наградить меня хлопком по спине своей увесистой дланью, но я сумел увернуться. Дальше мы достали свои фляги и вдосталь хлебнули тепловатой, но вкусной водички.

Отдохнув, мы попытались визуально определить дальнейшие следы животных, но следопыты из нас оказались хреновые. Каменистая почва желанных улик не оставила. С помощью навигатора мы зафиксировали наше положение, чтобы не заблудиться в джунглях и отметили точку вероятного прибытия. А затем двинулись по левой стороне от тропы, внимательно изучая все, даже самые крохотные, прорехи в сплошной серо-зеленой стене джунглей.

Есть! Это была почти неприметная тропка, уходящая вглубь, но явственно протоптанная копытами и лапами диких животных. Продираясь сквозь эту кишащую насекомыми чащу, мы растеряли остатки своих сил. Однако останавливаться было нельзя — вся эта ползущая, звенящая кусачая и кровососущая нечисть мгновенно облепила бы нас недвижных с ног до головы и можно бы было только успеть прочесть отходную молитву. Поэтому мы почти на карачках упрямо лезли вперед, обливаясь потом, и прислушиваясь к бешено стучащим сердцам. И были вознаграждены за это.

Внезапно стена джунглей распахнулась перед нами, остановив свое неумолимое движение перед блестящим лавовым кольцом. Оно уходило в обе стороны широкими гладкими полосами, круто обрывающимися вниз. Скинув рюкзаки, мы подползи к краю обрыва, и надолго затаили дыхание от открывшегося величественного зрелища.