Короли в изгнании

– А не легче было нас всех?.. – перебил Лотмана Виктор.

– Практически невозможно. – Лотман понял вопрос правильно. – Одного можно было бы. Двух – сложно. Трех – исключено. Посуди сам. Три легионера, а вы к тому же не рядовые бойцы. Было бы расследование. В дело пошли бы все технические средства не только дознавателей контрразведки, но и всего Легиона. Три агента-нелегала вашего уровня просто так умереть не могут. И исчезнуть не могут тоже. Так что нет. К слову, то, что они не пошли на убийство, означает, что и второе мое предположение правильно. Они знают про нас вообще, и про вас, в частности, достаточно, чтобы понимать – такое мы бы им не спустили, и за вас они заплатили бы слишком большую цену.

Виктор слушал Лотмана и вроде бы слышал, даже соглашался и с его доводами и с его выводами, но притом думал о своем. Ситуация чем дальше, тем больше ему не нравилась.

– Это что же выходит, – наконец спросил он, наливая себе еще бренди, – оно мне еще чего-нибудь сотрет? И что это будет?

– Непременно, – кивнул Лотман. – Сотрет. Это ответ на твой первый вопрос. Не знаю – это на второй. Одно могу обещать: в идиота ты не превратишься. Только утешение это слабое, потому что вам ведь и еще одно «Кольцо» будут ставить. И это уже официально.

– Что? – Виктор не поверил своим ушам. – Это за что же нам такая честь? По уставу вроде бы не полагается.

– А ты слушай и не перебивай, – устало вздохнул Лотман, и Виктор увидел, что Генрих и сам скорее старик, чем пожилой мужик. Тощий длинный старик с лысой как бильярдный шар головой, крючковатым носом и усталыми карими глазами.

«Сколько ему лет?» – спросил он себя и затруднился с ответом, потому что пятьдесят лет назад, когда Виктор был еще только Вторым Двенадцатым Правой руки, Лотман был уже Вторым Вторым Глаза.

– Ты, вероятно, помнишь, что у нас всего полчаса времени. Было, – поправил себя Лотман, взглянув на проекцию. – И ни с Максом, ни с Ди я уже поговорить не смогу. Только с тобой.

– Кто это Ди? – спросил Виктор, предполагая, впрочем, что так Лотман назвал… Йя?

«А как ее зовут на самом деле? – спросил он себя, понимая с ужасом, что не помнит, как ее зовут. – Но она же мне наверняка говорила! Не может быть, чтобы не сказала!»

– Не помнишь? Н-да, – покачал головой Лотман. – Это младшая Йя. Ее настоящее имя. Ты помнишь, что она?..

– Той'йтши? Да. И она… Она мне говорила, наверное, как ее зовут.

– Наверняка.

– Продолжай, – угрюмо предложил Виктор, необходимости в уточнениях уже не было. Он все понял.

– Ваше изъятие было мотивировано возникновением опасности для Легиона со стороны Информационно-Аналитического Бюро.

– Глупости! – возмутился Виктор. – Йёю недвусмысленно предложил Максу сотрудничество.

– Это я и сказал на Совете, – кивнул Лотман. – Но видишь ли, такой контакт можно трактовать по-разному. Это объективно, и они эту возможность использовали. Их версия, что Йёю с Максом играет, как кот с мышью. Вернее, с вами всеми, а не только с Максом, потому что наверняка уже всех вас вычислил. Через Макса, естественно. Как ты понимаешь, я возражал, и ведь это моя епархия, и мне виднее. Но их поддержал мой собственный заместитель, С'Зуёш. И Лорд Директор вынужден был дать добро. Ну, это ты уже знаешь. Яхта жемчужного Ё взорвалась, а вы оказались в карантине. Теперь другое. На Совете они предъявили доказательства вашего участия в движении земляков. Ничего по-настоящему криминального, но достаточно, чтобы подверстать к делу. Официально их позиция такова. Ваши, так сказать, политические взгляды ваше личное дело, и, пока вы остаетесь солдатами Легиона, они никому не мешают. Типа, чем бы дитя не тешилось. Но оказавшись на Земле, вы можете неправильно интерпретировать свои взгляды и начать свою игру. Поэтому – «Кольцо». Формально первое, а по факту – второе, а ведь впереди еще демобилизация с сопутствующими процедурами.

– Я понял, – грустно кивнул Виктор. – Нас пускают в расход.

– Еще нет, – покачал головой Лотман. – Но могут. На Совете Первых Первых выступил Первый Желудка Сантос и сказал очень странную вещь. Обрати внимание, Виктор, заявление и в самом деле неординарное. Я такого от него услышать не ожидал, тем более что он человек. А сказал он вот что. Он, дескать, как землянин, хорошо понимает те настроения, которые, к сожалению, имеют место в среде легионеров-людей – это почти дословно, но он обеспокоен впадением некоторых землян в экстремизм. Дескать, по его данным, экстремизм этот получил закономерное воплощение в создании тайной организации землян-националистов, и что вы трое, хотя он и затрудняется это формально доказать, принадлежите к указанному подполью.

– Ну да, особенно Ди!

– Ну тут как сказать, – возразил Лотман. – Не забывай, что Ди твоя любовница. Об этом знают все, а она к тому же уже заявила, что полетит с тобой на Землю.

– Сильно.

– Не то слово. Но ты послушай дальше. Подполье планирует в ущерб всем остальным легионерам вступить в союз с аханками, и что Дмитриев и Прагер играют в этом деле не последнюю роль, недаром же вся история началась с контактов между Прагером и Йёю.

– Бред!

– Бред, – согласился Лотман. – Но бред, звучащий очень логично, особенно из уст Первого, который и сам землянин. Многие приняли его слова близко к сердцу, так что Сантосу поручено создать на Земле Единицу Безопасности, неподконтрольную Смотрящему. На всякий случай. Например, если мы вас попытаемся активировать.

– Расстрельная команда, значит.

– Да. – Лотман снова взглянул на проекцию и покачал головой. – Они оживут, если вы вдруг начнете действовать не штатно.

– И кто?

– Увы, не знаю, но попробую узнать.

– Но это же нарушение прав легионера! – Виктор был искренне возмущен. Все и так было скверно, но последние новости были уже и вовсе паскудные.

– И да и нет. Формально-то вы получаете все, что положено, а Единица Безопасности – это только подстраховка, не более.

– Ну да, ну да, – покивал Виктор. – Почему тогда вообще отпускают?

– А ты сам подумай! Кому нужен взрыв внутри Легиона? У вас ведь и друзей немало – это все знают, и сторонники имеются, и не все они на виду.

– Я понял, – сказал Виктор. – Что-то еще?

– Да. Мы попробуем вмешаться на стадии постановки «Кольца» и тоже подстрахуемся от всяких неожиданностей. Ну и, естественно, сделаем все, чтобы вы вернулись.

Виктор обдумал слова Лотмана и понял, что ему в них мешает.

– Почему? – спросил он. – Зачем вы все это делаете? Зачем, например, ты со мной сейчас говоришь? Я ведь все равно обо всем забуду.

– Правильный вопрос, – кивнул Лотман. – О дружбе и солидарности я помолчу, но есть и кое-что еще. У Лорда Директора есть Камень. Он называется «Роза». Хороший оператор может делать на нем предсказания высокой степени достоверности. Не часто. Иногда. Но когда Камень все-таки позволяет, получаются сбывающиеся предсказания. Понимаешь, что это такое? И это не сказки, я знаю о пяти случаях за семьсот лет, но всего, как ты, вероятно, догадываешься, не знаю даже я. Зато мне известно, что Чулков умеет работать с «Розой» и никому, естественно, о результатах не докладывает. Однако три дня назад, когда вы уже были в карантине, он неожиданно допустил к Камню моего эксперта. Того самого.

– Ты его просил об этом? – спросил заинтригованный Виктор.

– В том-то и дело, что нет. Он сам предложил. Из чего я сделал вывод, что Лорд Директор получил какое-то предсказание… Мой эксперт тоже получил предсказание. О нем сейчас знают считаные люди, включая Чулкова, естественно. С ним я не мог не поделиться. Теперь о самом предсказании: Это не текст, это образы и ощущения в интерпретации человека. Человека, бесспорно, одаренного, уникального нюхача, но все же человека. Понимаешь?

– Да.

– Тогда смотри и слушай, Виктор. И думай.

Лотман достал из кармана крошечный вычислитель, повозился с кодами допуска и активировал мнемограмму. Над столом возникла проекция: полноватый немолодой человек – по виду типичный тхоланец-северянин – сидит с закрытыми глазами и курит трубку с длинным чубуком. На проекции виден только он и широкая спинка кресла, в котором он сидит. Помещение, где велась запись, и люди, которые там наверняка находились, в проекцию не попали или были из нее изъяты. Человек сидит в кресле и молча курит трубку, явно наслаждаясь самим процессом. Потом он начинает тихо говорить: