Страница 73 из 113
— Вам известно, где она находится?
— Думаю, что да. Осведомитель сообщил нам, что ее держат здесь, в Лондоне, в одном из домов района Уаппинг. Я направил миссис Кавана телеграмму и выставил охрану вокруг этого дома. Мы готовим налет на этот дом…
— Не надо, — прервал Адам. — Может пострадать Аманда.
— Боюсь, милорд, что некоторого риска не избежать.
— Надо постараться избежать риска. У меня имеется другой план, инспектор. Разрешите мне сначала испробовать его.
Куэд собирался возразить, но потом решил уступить.
— Хорошо.
Нелегко было отказать герою Каунпура.
Молодой человек из Нью-Йорка поглядывал украдкой на прекрасную женщину, которая сидела напротив него в купе железнодорожного вагона. Он сел на лондонский экспресс в Манчестере. Оказавшись один на один с этой ангельски красивой незнакомкой, он подумал, что исчерпал все свои удачи на несколько месяцев вперед. Но никак не мог придумать, как завязать разговор. Однако она казалась такой печальной, глядя в окно на пробегающий сельский пейзаж, что он никак не находил подходящего повода. И хотя у Алекса Синклера было много недостатков, нерешительность не входила в их число. Проехав пятнадцать минут от Манчестера, он глубоко вдохнул и слегка наклонился к ней.
— Простите меня, мадам, но, будучи неотесаным американцем, я не знаю, какие существуют условности поведения в железнодорожных поездках по Англии. Считается ли грубым заговаривать с незнакомцами?
Лиза оторвала свой взгляд от окна и взглянула на него. Увиденное не вызвало у нее неприятного чувства. Он был хорошо одет — возможно, даже несколько чересчур хорошо — был узколицый и смуглый, что ей несколько напомнило Адама.
— Простите?
— Я спрашиваю, считается ли в Англии грубым заговаривать с незнакомцами в поездах? Здесь же не Америка. В Америке людей в поезде просто невозможно заставить замолчать.
— Да, это считается бестактным, — ответила она. — Особенно, когда дело касается одинокой женщины, без спутника.
Она опять стала смотреть в окно. Молодой человек прочистил горло, откашлявшись.
— Ну, многие говорят, что я бестактный. Меня зовут Алекс Синклер, я из Нью-Йорка. Конечно, вы думаете, что Америка находится дальше Марса.
— Напротив, я жила в Америке. Мой покойный муж был американцем.
— Вы не шутите? Из каких он мест?
— Из Виргинии. Он был табачным плантатором.
— Ах, ну, хорошо, что вы не оказались в этой каше. Мне кажется, что эта война продлится гораздо дольше, чем многие предполагали. И если хотите знать, Эйб Линкольн сильно всех разочаровал… а я голосовал за него.
Лиза опять взглянула на него.
— Вот как? Почему же?
— В июле прошлого года северян отхлестали у ручья Булл Ран. Потом в августе войска северян разбили на Миссури. В октябре северянам всыпали у Боллз Блаффа в Виргинии. Мне просто кажется, что Эйб не может подыскать подходящего генерала. Он хорош только отпускать шуточки. Позор, потому что война мешает бизнесу, во всяком случае, мешала до сих пор.
— Вы бизнесмен, мистер..?
— Синклер. Алекс Синклер. — Он улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами. — Да, мне принадлежит большой торговый центр в Нью-Йорке, «Синклер и сын». Я — сын. Универмаг был открыт моим отцом тридцать лет назад, но он умер. Если когда-либо окажетесь в Нью-Йорке, заглядывайте. Я дам вам неотразимую скидку. С моими ценами трудно соперничать.
Она не знала, то ли ей не нравится это хвастовство развязного янки, то ли оно интригует ее.
— Я так понимаю, что вас не тянет на войну, мистер Синклер?
— У моей матери инфаркт — так же, как было и с отцом — я у нее единственный кормилец. Вы едете до самого Лондона?
— Да.
— И я тоже. Вы знаете, я разработал целую теорию о вас, об англичанах. Вы делаете вид, что сдержанны, немного застенчивы, слегка высокомерны…
— Вы и меня находите высокомерной?
— Немножко. Но когда вас узнаешь, если удается вас узнать, что требует определенных усилий, на деле вы оказываетесь приятными людьми. Ну, а у вас есть какая-нибудь теория об американцах?
Она нахмурилась.
— У меня сразу несколько теорий об американцах-южанах, и все они не очень лестные. А американцев-северян я почти не знаю.
— Ну, теперь вы познакомились с одним из них, в вашем распоряжении несколько часов, чтобы сформулировать какую-нибудь теорию. Могу предсказать: вы скажете, что я нетактичный — с этим я уже согласился, — что мы слишком невыдержанны и бесцеремонны, совершенно незастенчивы и, постойте: ах, да, экспансивны. Но если вы узнаете меня поближе, то убедитесь, что я славный малый.
— Вы думаете, что угадали мои мысли?
— Я надеюсь, что угадал. Но у вас есть преимущество. Вы знаете, как зовут меня, а я не знаю вашего имени.
Она заколебалась, потом все-таки назвала себя:
— Миссис Кавана.
Он уставился на нее.
— Подождите минутку… не та ли миссис Кавана, о которой пишут во всех газетах?
— К сожалению, та самая.
— Послушайте, но вы же знаменитость. Ах… ваша дочка… я хочу сказать, как она..?
— Есть основания надеяться, что все будет в порядке.
— О, это великолепно. Постучим по дереву. И я понимаю, что если вы… что если вы захотите, я замолчу.
Она улыбнулась.
— Буду вам за это признательна, мистер Синклер. Я в довольно… напряженном состоянии.
— Конечно. Для меня огромное удовольствие познакомиться с вами, миссис Кавана. И если вы окажетесь в Нью-Йорке, заглядывайте ко мне. «Синклер и сын». Юнион Сквер. Лучший универсальный магазин Нью-Йорка, хотя мы теперь стали называть его торговым центром. Я дам вам потрясающую скидку.
Хотя ее одолевали страхи за Аманду, Лиза решила, что ей понравился этот нахальный молодой человек из Нью-Йорка.
Мальчик, вставший коленями в грязь на берегу Темзы, был заскорузлый, его вьющиеся каштановые волосы под кепкой такие грязные, что в некоторых местах свалялись в колтун. Хотя день стоял холодный, крутились клубы тумана, на мальчике не было ни пальто, ни теплой шапки, ни даже ботинок. От непогоды он закрылся попоной, которую стащил с лошади.
— Что вы там ищете, молодой человек? — спросил высокий, бородатый индус-моряк, порванная одежда которого производила почти такое же жалкое впечатление, как и одеяние мальчика. Это была маскировка Адама под «бедного индийского моряка». В разговоре он также имитировал музыкальный акцент индусов.
Мальчик взглянул на незнакомца.
— Это не твое собачье дело, грязный чучмек, — огрызнулся он, акцент кокни делал его английский язык практически непонятным.
— Какой ты милый мальчик, — улыбнулся Адам, наклонился и схватил его за ухо. Паренек взвыл, когда Адам рывком поставил его на ноги. — А теперь ответь мне, пожалуйста, на мой вопрос. Что ты ищешь в этой грязи?
— Ищу тут монетки, отпустите, мне больно.
— Да, догадываюсь. Насколько я знаю, у тебя симпатичная старшая сестра. Видел ее, когда она выходила и входила в дом. Очень, очень миловидная. Сколько она берет?
Мальчик начал бить кулаками по животу Адама.
— Она не потаскуха! — взвыл он. — Она не такая!
Адам засунул свободную руку в карман своих потрепанных брюк и, вынув оттуда шиллинг, стал держать его перед носом паренька. Тот перестал колотить Адама и уставился на монету.
— Это тебе, молодой человек, если ты ответишь на мои вопросы.
Он отпустил ухо мальчика и отдал ему монету.
— Она берет полфунта, но с вас, чертого абрека, сдерет больше.
— Понятно. Дома ли она сейчас?
— Не знаю, может быть. Днем она отдыхает.
— Отведешь ли ты меня в свой дом, молодой человек, еще за один шиллинг?
У мальчика закралось подозрение.
— Если вы знаете, где находится наш дом, зачем вам нужен я?
Адам улыбнулся и вынул из кармана еще один шиллинг.
— Потому что мне нравится твое общество, молодой человек, и я хочу, чтобы ты поговорил с сестрой обо мне. Она может не захотеть впускать в дом «чертова абрека», если ты понимаешь, что я хочу сказать. У меня для тебя припасен и третий шиллинг.