Блеск и будни

— Сука! — прошипела она. — Если вы еще раз вылезете передо мной в последнем акте, я укушу вас! — И чуть не бегом отправилась в свою гримерную.

В зале толпа медленно растекалась по проходам. Молодой человек по имени Джеффри Шенберг прошел в гардероб, чтобы получить шляпу и пальто, потом стал проталкиваться через толпу к выходу на морозную декабрьскую улицу. Он нервничал, но твердо решил познакомиться на этот раз с этой женщиной, которая в программе спектакля была названа «Елизавета Синклер». Он выскочил в переулок, вошел в служебную дверь для артистов, дал пожилому привратнику пять долларов, потом за сценой пошел к артистическим комнатам. Если бы ему даже и не сказали, где находится ее комната, он бы легко определил местонахождение Лизы, когда увидел у одной из дверей шесть студентов примерно своего возраста. Английская красавица-блондинка быстро завоевала Нью-Йорк.

— Посмотрите-ка, кто идет? — воскликнул один из студентов колледжа, когда заметил Джеффри. — Джеффри Шенберг решил, что сможет познакомиться с божественной миссис Синклер. Думаю, ребята, есть над чем похохотать, верно? — воскликнул старшекурсник из Гарвардского университета, весьма неточно изобразив английский акцент. Остальные прыснули со смеху, а Джеффри вспылил.

— Что же вы нашли во мне отрицательного? — спросил он.

— Ах, скажите, надо ли объяснять ему?

— Пошел ты к дьяволу, ван Брант.

Теодор ван Брант надел пенсне и изучающе осмотрел длинный, аристократический нос Джеффри.

— Может быть, мы, христиане из Гарварда, проучим этого йельского еврейчика, чтобы он проникся к нам некоторым уважением? — сказал ван Брант, подойдя к Джеффри и толкнув его. Джеффри тоже толкнул парня в грудь. Брант хотел ударить его, но Джеффри, который в институте занимался боксом, занял оборонительную стойку, сделал выпад правой и ударил в благородный нос ван Бранта. Пенсне со звоном свалилось на пол. Остальные накинулись на Джеффри, и началась потасовка. Подбежали некоторые рабочие сцены, стараясь растащить драчунов, но тут отворилась дверь артистической комнаты и появилась Лиза, укутанная в желтую японскую накидку. Завидев ее, драчуны остановились, как будто в класс вошла учительница.

— Что здесь происходит? — спросила она с досадой.

— Просто некоторые преданные вам поклонники пытаются защитить вас от дерьма, — объяснил ван Брант, отряхивая свои рукава, презрительно усмехаясь над Джеффри. — Мы — группа студентов из Гарварда, пришли засвидетельствовать вам свое уважение и просить разрешения проводить божественную миссис Синклер в «Дельмонико», устроив в ее честь ужин с шампанским…

— У вас течет кровь! — воскликнула Лиза, показывая на нос Джеффри, у которого из одной ноздри сочилась кровь. — Право, вы, мальчики, как дети! Идите сюда, молодой человек, я дам вам мокрое полотенце.

Джеффри, с трудом веря своей удаче, протиснулся через студентов, высокомерно улыбнулся, искоса взглянув на ван Бранта.

— Садитесь, — велела Лиза, закрывая дверь и показывая на стул возле гримировального столика. Он послушно сел, а она, намочив полотенце в раковине, подала его, сняв с его головы цилиндр. — Откиньте голову назад. — Он поступил, как она сказала, и приложил полотенце к носу. — Ну, из-за чего все это вышло? И кто такой этот гарвардский хлыщ?

— Тед ван Брант, — пробормотал Джеффри через полотенце. — Его отец владеет пароходной компанией. Тед провел целый месяц в Лондоне и теперь может имитировать речь Дизраэли.

Лиза засмеялась.

— Он не первый американец, который забавляется этим. И не последний. Как я понимаю, вы не из Гарварда?

— Из Йельского университета.

— А зачем вы пришли за сцену?

— Сказать вам, что… что я влюбился в вас…

Лиза отняла от его лица запятнанное кровью полотенце, в ее глазах был гнев.

— Кровь остановилась. Можете теперь уходить. И прекратите влюбляться в артисток. Это кончится тем, что вы попадете в беду, и ваш отец отшлепает вас.

Джеффри поднялся со стула.

— Это несправедливо, миссис Синклер. Мне уже девятнадцать и я знаю, что делаю. Разрешите мне пригласить вас на обед. Когда вы ближе узнаете меня, то убедитесь, что мои чувства к вам не просто мимолетный каприз зеленого юнца, но глубокое и искреннее увлечение.

— Да, уверена в этом. Как вас зовут?

— Джеффри Шенберг.

— Это фамилия как будто бы мне знакома.

— Мой отец — Отто Шенберг, президент банка и трастовой компании «Шенберг».

Выражение лица Лизы похолодело.

— Уолл-стрит, — выговорила она, как будто выплевывая слова. — Благодарю вас, друг мой, но я на всю жизнь насытилась общением с Уолл-стритом. А теперь отправляйтесь домой и спросите у отца, не знает ли он, как я могу вернуть свои деньги у этого растолстевшего подлеца, Джима Фиска. Вот ваша шляпа.

Она практически насильно сунула шляпу ему в руки, потом села за гримировальный столик, чтобы снять с себя грим.

— Значит, вы потеряли какие-то деньги, связавшись с Фиском?

— Какие-то деньги?! Он начисто обчистил меня! Почему, вы думаете, я пошла на сцену? Мне бы следовало послушать Лилю.

Джеффри был озадачен.

— Кто такая Лиля?

— Моя служанка. Она сказала мне, что Джим Фиск дерьмо, и оказалась значительно более дальновидной, чем я.

— Ну, Джим Фиск — дерьмо! Я согласен с этим. Но мой отец очень честный человек.

— Не сомневаюсь. Я ужасно устала, поэтому если вы не возражаете…

Она взглянула на его отражение в зеркале.

— Миссис Синклер, не найдете ли вы время пойти со мной поужинать завтра вечером?

Она вздохнула.

— Джеффри, я на десять лет старше вас, у меня двое детей. Поэтому не будем предаваться пустым фантазиям. Поверьте, вы зря тратите свое и мое время.

Он нахмурился.

— Большинство женщин находят меня очень привлекательным, — возразил он. — Даже более пожилые чем вы женщины.

— Великолепно. Будьте здоровы.

— Знаете ли, я очень настойчивый. — Он вышел из артистической комнаты. Лиза тряхнула головой, потом опять принялась удалять со своего лица грим.

— Мисс Лиза, вам прислали пакет, — сообщила на следующее утро Лиля, когда вошла в спальную комнату Лизы в гостинице «Давенпорт». Когда выросли доходы Лизы в театре, она договорилась с администрацией гостиницы и переехала вместе с семьей из тесного двухкомнатного номера на верхний этаж, в номер «квартирного» типа. В нем была просторная гостиная с видом на Бродвей, крохотная кухонька, которой все же можно было пользоваться, две спальни, ванная комната. Хотя всю эту квартиру можно было бы разместить в одном из уголков ее бывшего особняка на Пятой авеню, она все равно несравненно выигрывала перед ее прежним номером. Лиза, сидя на кровати, взяла из рук Лили конверт.

— А что в пакете?

— Не знаю, но пакет большой.

Лиза вскрыла конверт. Внутри находилась толстая карточка с именем «Джеффри Лиман Шенберг». На карточке было написано от руки: «Я люблю вас. Я настойчивый. Сегодня в час дня буду ждать вас в «Дельмонико». Если вы не приедете на обед со мной, то я не отвечаю за свои поступки. Нежно любящий вас, Джеффри. P.S. Сегодня нос почти зажил. Спасибо, что уняли кровь».

Лиза нахмурилась.

— Послушайте, что тут пишут.

— Кто такой Джеффри? — спросила Лиля.

Лиза рассказала ей, что произошло накануне.

— Ха, мне он кажется сумасшедшим. Что он хочет сказать этим, что не отвечает за свои поступки, если вы не придете? Что он, кого-нибудь застрелит или что сделает?

— Ничего подобного он, конечно, не сделает, это просто хвастовство подростка. — Она поколебалась. — Все-таки думаю, нужно открыть пакет.

— Я сейчас сделаю это, мисс Лиза. Я сказала вам, когда вы подались в актрисы, что вы наживете себе много хлопот. В этом городе Нью-Йорке полно сумасшедших.

Она вышла из комнаты. Лиза перечитала записку. Она вспомнила, как пристально смотрели на нее его черные глаза, но она считала, что так смотрят молодые люди, одурманенные любовью к пожилым женщинам. Но, может быть, в этом кроется что-то еще? Она вспомнила ужас своего состояния в Эре, когда возвратилась в коттедж и обнаружила исчезновение Аманды. Нью-Йорк славился разбойными преступлениями, и газеты постоянно напоминали об этом своим читателям. Что если..?