Блеск и будни

— Мисс Макнер, — промурлыкал Эдгар, поднося к губам ее руку в перчатке, — не согласитесь ли вы танцевать следующий вальс со мной?

Эмилия, так же как и ее родители, выказала явное удовольствие.

— Где спальня лорда Генри? — спросил Эдгар одного из сорока слуг в белых париках и ливреях, которые обслуживали прием. Это происходило двадцать минут спустя. Эдгар станцевал с Эмилией два вальса и был уверен, что произвел благоприятное впечатление на девушку.

— На третьем этаже, сэр, в конце дома. Дверь с левой стороны, рядом с детской комнатой.

Эдгар оглянулся. Оркестр наигрывал быстрый галоп и танцующие носились по бальному залу, даже несколько раскачивая дом, о чем свидетельствовало позвякивание хрустальных люстр.

Держа в руках бокал шампанского, Эдгар поднялся на третий этаж. Он пытался понять, почему Дизраэли начал им манипулировать. Как и все в Лондоне, он знал, что Дизраэли сблизился с Сибил. Возможно ли это, что они оба — и даже, возможно, Адам — подбрасывают ему Эмилию в качестве приманки, чтобы оторвать его от своего наследника? Этого нельзя было исключать. Проходя по коридору третьего этажа, он подумал, что наступило время сделать шаг, который он вынашивал уже несколько лет. Генри — его сын, а не Адама! Это было мощным оружием.

Подойдя к двери, он постучал.

— Кто там?

Эдгар открыл дверь и заглянул внутрь. Лорд Генри лежал на кровати в ночной рубашке и читал. Светловолосый мальчик взглянул на блондина в дверях.

— Разрешите войти? — спросил Эдгар, но не стал ждать, когда Генри ответит «да». Притворил дверь и подошел к кровати.

— Кто вы такой? — спросил Генри.

— Меня зовут Эдгар Масгрейв. — Я друг твоей мамы. Много наслышан о тебе. Мне захотелось повидать тебя. Что ты читаешь?

— Французскую грамматику.

— Французская грамматика — ужасно нудная вещь, верно? Ты не против? — Он пододвинул стул и сел рядом с кроватью. Генри с любопытством наблюдал за ним.

— Вы знаете моего папу? — спросил он.

— Ну, конечно.

— Мой папа герой, правда?

— Да. Он также очень богатый. Когда-нибудь и ты станешь богатым, верно?

Вопрос озадачил мальчика.

— Наверное.

— Кажусь ли я тебе… знакомым?

Генри нахмурился.

— Да, немного, — наконец, утвердительно ответил он.

Эдгар допил свое шампанское, подошел к столику, взял там маленькое зеркало. Потом возвратился к кровати и поднес зеркало к лицу Генри. Мальчик взглянул на свое отражение. Потом перевел взгляд на Эдгара, который напряженно наблюдал за ним.

— Что мы… родственники? — спросил Генри.

— Да, родственники.

— Кем же вы мне приходитесь? Я прежде не слышал вашего имени.

— Это длинная история, — ответил Эдгар, относя зеркало обратно на столик. — Когда-нибудь я тебе расскажу об этом. А пока мне просто захотелось повидать тебя. У нас с тобой много общего. — Он подошел к двери. — Спокойной ночи, Генри.

— Спокойной ночи, мистер Масгрейв.

Эдгар вышел и мягко притворил дверь. Оставшись один, Генри вылез из кровати и подбежал к столику. Взяв зеркало, он опять посмотрел на свое отражение в нем.

Потом взглянул на дверь, на его лице отразилось замешательство.

Пять минут спустя Эдгар подошел к Адаму, который стоял у стены бального зала и смотрел на танцующих.

— Замечательный вечер, милорд, — улыбнулся Эдгар. — Поздравляю вас с выбором шампанского. Только что выпил еще один бокал. Первосортное. Но у вас и все остальное тоже первосортное.

Адам холодно посмотрел на него.

— Масгрейв, — произнес он тихо, — достаточно того, что вы шантажируете мою жену. Бог мой, мне не надо делать вид, что вы мне нравитесь, и быть учтивым с вами. Буду признателен, если вы выпьете моего шампанского с кем-либо еще.

— Вот как, старина, это звучит не очень-то дружелюбно. Да, определенно, недружелюбно. А ведь у нас имеются немалые основания для дружбы. Я только что поднимался наверх, чтобы поболтать с лордом Генри. Восхитительный мальчик.

Глаза Адама расширились.

— Держитесь подальше от него, Масгрейв, — прошипел он. — Не то, видит Бог, я…

— Ну, что же вы сделаете? — улыбнулся Масгрейв. — Он же ведь все-таки мой сын, а не ваш. Я не вижу причин, по которым я не мог бы видеть его, если того захочу. Полагаю, кстати, что суд может решить этот вопрос в мою пользу.

В глазах Адама отразился страх.

— Вы ему сказали об этом?

— Пока нет, но могу сказать. — Эдгар отпил шампанское, с удовольствием наблюдая, как влиятельный лорд извивается подобно червяку на рыболовном крючке. — Вы только что произнесли слово «шантаж», — продолжал он. — Мне оно не очень нравится. Такое неприятное словечко. Но полагаю, что здесь можно говорить о незаконнорожденном ребенке… Однако мне пришло на ум, что все эти годы я шантажировал не того человека, мне следовало бы шантажировать вас. — Он сделал еще глоток шампанского. — Возможно, я так и поступлю, старина.

И отошел.

— У нас теперь большие неприятности, — сказал Адам в четыре часа утра. Последние гости только что уехали вместе с принцем Уэльским, и хозяин с хозяйкой поднимались по лестнице, а слуги занялись уборкой. — Эдгар поднялся в комнату Генри и представился ему.

— Что?! — спросила пораженная Сибил.

— Я же говорил, что он неуправляем. И теперь он открыто намекает на то, что вместо тебя начнет шантажировать меня. Грозит сообщить Генри, кто его настоящий отец.

— Но это нечестно. После того как мы заплатили ему столько денег… тысячи фунтов…

— Эдгару наплевать на честность. Этот проклятый человек — кровососная пиявка! Не знаю, что мне делать. Такая идиотская ситуация. В любом случае ужасно пострадает один из мальчиков.

— Убей его! — прошептала Сибил, кладя свою ладонь на его руку. — Убивать ты умеешь. Это единственное средство заткнуть ему рот. Ах, Адам, знаю, что это моя вина. Эдгар — моя детская страсть…

— Как Лиза была моей страстью.

— Да, правильно. Но с Лизой ты был счастлив, а Эдгар ничего кроме горького несчастья не принес мне. Но мы должны оградить Генри. Было бы жестоко лишить этого восхитительного ребенка наследства…

— Но несправедливо и жестоко также лишать наследства Артура, который является подлинным наследником. Но с Эдгаром можно справиться и другим способом. Необязательно перерезать ему глотку, хотя это и доставило бы удовольствие. Такие вещи больше подходят для него. А вообще-то, возможно, я допустил ошибку, что сам не рассказал об этом Генри.

— Адам, ты не должен этого делать!

— Вначале я тоже так думал. Но сам я рос, не зная, кто я на самом деле, и я бы не хотел, чтобы мой собственный сын, вернее сын Эдгара, оказался бы в таком же положении. Нет, Генри должен узнать правду. Это будет справедливо по отношению к нему. А самим Эдгаром пусть займется Диззи.

Они подошли к спальне.

— Любишь ли ты Генри так, как если бы он был твой собственный сын?

— Да.

— Слава Господу за это. — Она помолчала. — Но, Адам, что будет, если он возненавидит нас обоих за это? Что если они оба возненавидят нас?

— Не думай, что я и сам не прихожу в ужас от такой мысли. Но если это случится, ну что же, ничего не поделаешь.

— Все это по моей вине. Простишь ли ты когда-нибудь меня?

Он обнял ее.

— Я уже давно простил тебя, — шепнул он. — Ведь я тоже обманывал тебя с Лизой на продолжении многих лет. Не мне читать кому-нибудь мораль. Но молись за нас, Сибил. Думаю, что предо мной возникла самая трудная задача за всю мою жизнь.

— Может быть, нам сделать все это вместе?

Он немного подумал.

— Хорошо. Утром мы поговорим с ним.

— Ты… не мой папа? — поразившись, Генри вытаращил глаза.

— Не твой.

Адам сидел на краю кровати сына. Сибил стояла рядом, с волнением наблюдая эту сцену.

— Значит, тот человек вчера… Мистер Масгрейв..?

— Твой папа — он, — негромко подтвердила Сибил.