Страница 364 из 375
Примечательна пьеса Ян Энь-шоу «Дважды пришедший» — о некоем фуцзяньце Чэнь Чжунине, который безуспешно пытался много раз сдать экзамены и умер в бедности. Зато, переродившись, в новой жизни уже семнадцати лет сдал столичные экзамены и вошел в императорскую академию Лес кистей. Пьеса «Аромат коричной ветки» интересна тем, что Ян Энь-шоу написал ее по мотивам романа Чэнь Сэня «Драгоценное зерцало прелестей любовных», т. е. обратился к произведению начала XIX в., что на общем фоне выглядело новацией (обращение того же Ян Энь-шоу к «Сну в красном тереме» воспринималось как явление традиционное).
В 70—80-х годах выдвинулся драматург Чэнь Лян (1814—1886), прославившийся сборником «Четыре пьесы из Зала нефритового льва» (1885). Самая известная его пьеса «Ласточкина башня». В ней рассказывается трагическая история Гуань Си-си — любимой наложницы Чжан Цзянь-фэня, жившего при династии Тан. Гуань Си-си после смерти Чжана поселилась в заброшенной Ласточкиной башне и воспела ее в стихах. Стихи эти попали к Бо Цзюй-и и произвели на него большое впечатление. Он обратился к Гуань Си-си со стихами, в которых упрекнул ее за то, что она не умерла вслед за любимым человеком. Гуань Си-си тяжело переживала упрек великого поэта и, чувствуя, что люди не поймут ее душевных страданий, стала отказываться от пищи и умерла от истощения.
Современником Чэнь Ляна был драматург Сюй Шань-чан (1823—1889?). В 1870—1885 гг. он опубликовал шесть пьес. Как раз в ту пору китайцы переживали очередное увлечение новеллами Пу Сун-лина, и Сюй Шань-чан также отдал дань этому увлечению. На сюжеты новелл Пу Сун-лина он написал пьесы «В тюрьме из-за Янь-чжи» и «Розовая бабочка». Представляют интерес высказывания Сюй Шань-чана о драматургии и театре, вошедшие в заметки «Рассуждения о мухогонке».
Репертуар пекинской музыкальной драмы во второй половине века продолжал пополняться в основном пьесами исторического и фантастического содержания, сюжеты которых заимствовались главным образом из средневековых эпопей «Троецарствие», «Речные заводи», «Путешествие на Запад», «Возвышение в ранг духов». Часто либретто писали сами актеры. Тогда же стали предприниматься первые попытки публикаций либретто пекинской музыкальной драмы. Драматург Юй Чжи (1809—1874) составил сборник под названием «Современные мелодии из чайных для простого люда» (1880). Параллельно был издан «Полный сборник Грушевого сада» (1880), составленный Ли Ши-чжуном.
Обзор родов, жанров и школ китайской литературы второй половины XIX в. подтверждает сосуществование в ней двух тенденций. Одна из них, ориентированная на прошлое, выражалась в следовании средневековой литературной традиции и консервативной конфуцианской идеологии. Она оставалась господствующей на протяжении всего века. Другая тенденция вырастала из требований эпохи, проявлялась в реакции литературы на события, которыми жил Китай, и вдохновлялась просветительскими взглядами, и прежде всего идеями реформ и обновления. На рубеже XIX и XX вв. эта прогрессивная тенденция стала преобладающей, что повлекло за собой весьма существенное изменение всего облика китайской литературы.
*Глава третья*
КОРЕЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Кризис феодального общества в Корее, начавшийся в первой половине XIX в., еще более усилился в 60—70-х годах. Во второй половине XIX в. народное движение, несколько заглохшее после разгрома восстания 1811—1812 гг., вновь активизировалось. Недовольство правительством и действиями местных чиновников все шире распространялось в корейском обществе, прежде всего среди крестьян. В 1862 г. крестьянские восстания произошли более чем в двадцати уездах. Самое значительное из них вошло в историю Кореи под названием «Чинджуская гроза».
Новым в общественной жизни Кореи 60—70-х годов было зарождение кэхва ундон (движение за реформы), явившегося развитием в новых исторических условиях идеологии сирхак. Реформаторы жаждали практических дел и готовились к активной борьбе за свои идеалы, рассчитывая осуществить намеченную программу путем захвата политической власти. Если сирхак был чисто идеологическим течением, то кэхва ундон со временем превратилось в движение политическое.
Обострение социальных конфликтов и наступление феодальной реакции, конечно, тормозили развитие корейской культуры. Однако наличие в обществе достаточно влиятельных прогрессивных движений (сирхак, кэхва ундон) позволило деятелям науки, литературы и искусства не только сохранить достижения прошлого, но и внести весомый вклад в сокровищницу национальной культуры.
В целом литературу второй половины XIX в. в какой-то степени можно рассматривать как итог, как последнюю ступень развития старой литературы, после которой начинается литература новая. В идейно-художественном отношении литература этого периода почти ничем не отличается от литературы предшествующего периода. Темы, идеи и приемы их выражения, выработанные в эпоху средневековья, находят широкое применение и сейчас. В литературе по-прежнему преобладают идеальные герои, с присущей им традиционной характеристикой с позиции конфуцианского нравоучения, традиционный конфликт и традиционное его решение. Вместе с тем наметившееся в предыдущую эпоху качественное изменение литературы в ряде случаев усиливается, появляются первые признаки реалистического изображения.
В литературе второй половины XIX в. известно довольно мало имен. В то время гораздо шире распространялись анонимные произведения. Это главным образом объяснялось разгулом феодальной реакции в стране. Стихотворения, повести и новеллы в рукописном варианте ходили в народе, находя особенно активного читателя среди простых тружеников городов и сел. Большой популярностью пользовались произведения, рассказывающие о безрадостной доле трудового народа, его делах и заботах.
В поэзии на смену жанру трехстиший (сидждо) приходит длинный сиджо (чжан сиджо) и каса (этот процесс начался еще в XVIII в.). Такова, например, любовная лирика «Син Джэхё» (1812—1884). Однако эти поэтические жанры постепенно теряют былое значение, они повторяют старые мотивы (антология «Песни о великом спокойствии в Намхуне», «Родник поэзии» Пак Хёгвана и Ан Мунъёна).
В прозе основным жанром оставалась повесть. Создавались новые произведения, переиздавались старые, нередко в современной обработке (например, «Повесть о Чхунхян», «Повесть о Хынбу»). Очень популярными в этот период были анонимные новеллистические сборники «Новеллы страны Зеленых холмов» и «Бродячие рассказы», в которых в традиционной манере описаны анекдотические, смешные случаи из жизни народа, высмеиваются человеческие пороки: жестокость, жадность, лицемерие и т. д.
Однако в новеллистике второй половины XIX в. постепенно происходят существенные изменения. Простая имитация, прямолинейная характеристика поступков людей и событий уже не удовлетворяли литературу. Намечается стремление показать человека более реальным, а его поведение обусловленным окружающей средой.
Внешне произведения Ким Джегука и Пак Чонсика ничем не отличаются от классических образцов средневековой новеллы. Достоинство этих писателей — не столько в проповеди каких-то новых идей, сколько в совершенствовании средств выражения этих идей, в стремлении к более достоверному изображению действительности, внутреннего мира персонажа, его психологии («Из благодарности отрезал нос своему благодетелю» Пак Чонсика, «Чхве Гён, или Сутяга», «Месть свахи, или История о том, как подрались сваты» Ким Джегука). Есть у этих авторов и очень короткие произведения, содержащие всего один эпизод («Милостыня нищего», «Пропил шляпу» Ким Джегука, «Охотник» Пак Чонсика), есть и многоэпизодные, приближающиеся к жанру повести («О том, что случилось между семействами Ли и Ким» Ким Джегука).
Большинство новелл Ким Джегука и Пак Чонсика схожи с народной новеллой, где доминирует плутовской характер. Однако плутовство в новеллах этих авторов обычно служит не достижению корыстной цели, а защите от несправедливости, исправлению человеческих пороков. В этих произведениях писатели, совершенствуя традиционные приемы изображения, особое внимание уделяют мотивировке действий персонажа. Поэтому в известной мере можно говорить о зарождении в Корее психологической новеллы во второй половине XIX столетия.