Страница 33 из 78
Оба войска у Татищева стоят на холмах, а потом начинают спускаться друг навстречу другу. Причем, идут стеной (то есть это пехота). Хотя потом сообщается, что сперва съезжались сторожевые полки.
Бой, кстати, идет у реки Мечи («И был тягчайший бой у реки Мечи»){96}. Большим полком командуют в итоге Глеб Брянский и Тимофей Васильевич. Именно на него и нацелен основной натиск татар («вся сила татарская идет на середину, имея намерение разорвать»){97}. Правым флангом командует Андрей Ольгердович. Татары разбивают левый фланг и минуют дубраву, где стоял Засадный полк Владимира и Дмитрия Волынца, который охарактеризован как «воевода литовский». Тогда те наносят удар со стороны и в тыл. А Дмитрий Ольгердович с северянами и псковичами «сзади большого полку вступил на то место, где оторвался левый полк»{98}. Тогда большой полк тоже двинулся вперед. Но татары еще не были разгромлены. «Было уже девять часов, и была такая сумятица, что не могли разобрать своих, ибо татары въезжали в русские полки, а русские в полки татарские»{99}. Но потом солнце стало позади русских полков и ветер потянул с тыла (в начале же боя солнце и ветер были русским в лицо). Лишь тогда татары побежали. У татарского лагеря опять был бой, но и здесь русские победили. Возвратились из преследования только к заходу. В Москву пришли 28 сентября.
И главное: Татищев так и не мог прийти к выводу: сколько же было русских? У Оки он определяет их численность в 20 или 200 тысяч. Потом говорит, что у Дона собралось 40 тысяч. Потом во время боя он пишет: «И было видно, что русская сила несказанно многая, что более четырехсот тысяч конной и пешей рати»{100}. При подсчете потерь указывает: «осталось всех нас сорок тысяч, а было до 60 000 (400 000) конной и пешей рати»{101}. Но в самом конце приходит все же к выводу, что «оставшихся нашли до сорока тысяч, и с 20 000 убиты и ранены были, иные же с бою бежали»{102}.
Как видим, именно Татищев в XVIII в. окончательно породил то, что считается теперь схемой боя на Куликовом поле. Потому что даже в Сказании не указано, с какого фланга русских войск располагался Засадный полк. Не говорится о разгроме левого фланга. Нет ничего и о резерве за главным полком, и о бое у татарского лагеря. Все это в оборот вводит только историк, работавший через три с лишним века после событий. А нынешние исследователи вслед за ним повторяют.
Но при этом Татищев-то четко говорит: атака Засадного полка исход боя не решила. Только изменение направления ветра и солнца заставило татар начать отступление. У них еще и сил на последний бой у лагеря хватило.
Но, приняв татищевскую схему построения, его же описание хода сражения историки почему-то игнорируют. Так же, как и его соображения о численности войск. А ведь он явно приходит к тому, что русских было 60 тыс., из которых погибло, было ранено и разбежалось 20 тысяч. О татарах же историк пишет: «Такоже и татарская сила многочисленна весьма»{103}. То есть из его писания не следует даже, что татар было больше. И уж точно это невозможно трактовать так, что их численность очень сильно превышала русскую.
Самое интересное: ничего о значительном превосходстве татар в численности не говорят ни сами произведения Куликовского цикла, как мы уже видели, ни даже Карамзин в своей великодержавно-верноподданической «Истории государства Российского». Все, что последний утверждает, так это то, что «сила татар еще превосходила нашу»{104}. А «нашей», по нему, было 150 тысяч.
У Карамзина же ход сражения решает атака Засадного полка (как в Сказании). Еще у него фигурируют дата выступления из Коломны — 20 августа, и дата переправы через Оку — 26 августа.
Зато у него нет никакого передового полка и резерва. И распределение воевод по полкам иное, чем у Татищева: центр — Ольгердовичи, Белозерские, Микола Васильевич, Иван Квашня, Бренок, князь Иван Смоленский (вот кто это, не знаю); правый фланг — Андрей Ростовский (тут Карамзин указывает реального князя, вместо неведомого Дмитрия), Андрей Стародубский (реален), Федор Грунка; левый — Василий Васильевич Ярославский (вместо неведомого Андрея, фигурировавшего ранее), Федор Моложский (реален), Лев Морозов; Сторожевой (надо так понимать, тот, который у других Передовой) — Михаил Иванович Акинфич, Семен Оболенский, Иван Тарусский, Андрей Серкиз, Засадный — Владимир Андреевич, Дмитрий Волынский, Роман Брянский, Василий Кашинский (реальные лица).
Видно, что Карамзин стремился подчистить ошибки старых источников. К примеру, вводя реальных князей (хотя ниоткуда не следует, что они были на Куликовом поле). Правит он и даты. Так, Карамзин принимает 20 августа как день прибытия в Коломну, как это записано в Пространной повести. Правда, для этого ему приходится убрать дату посещения Дмитрием Троицы, посколько за два дня съездить туда, вернуться в Москву, выступить из нее с полками и дойти до Коломны (90 км) невозможно. Дальше: так как в Пространной повести сказано, что через Оку у Лопасни начали возиться в воскресенье, Карамзин изменяет стоящую там дату 25 августа на 26-е, которое на самом деле в 1380 г. было воскресеньем. Вообще, заметно, что предпочтение он отдавал Пространной летописной повести, а не Сказанию, что характерно.
Но окончательные штрихи на картину официальной версии Куликовской битвы нанес не летописец и не историк, а сугубый любитель. В 1820 г. директор училищ Тульской губернии С. Д. Нечаев выступил с инициативой установки памятника в честь героев Куликовской битвы. Поскольку он-де определил место боя. По счастливой случайности, оказалось оно как раз на принадлежащих ему землях, у села Куликовка. По его словам, в этих местах часто выкапывали древнее оружие и прочие предметы старины. А главное, у села Рождествена (Монастырщина тож) сохранился остаток Зеленой Дубравы, в которой скрывался Засадный полк.
Ну относительно дубравы — это вообще из разряда приколов. Почему Нечаев решил, что это название, не знает никто. В произведениях Куликовского цикла ничего не говорит за это. Просто речь идет о том, что Засадный полк скрывался в лесу. Тем не менее с легкой руки тульского помещика Зеленая Дубрава пошла кочевать по серьезным научным трудам.
Относительно нечаевских находок говорить сложно. Рассказывали, что они были, и он с удовольствием раздаривал выкопанное друзьям. Но вот относились ли эти вещи ко времени Куликовской битвы? Ведь сам Нечаев определить даты своих находок не мог. А послать профессионала, чтобы он проверил, никто почему-то не удосужился. Да и было-то таких профессионалов в России начала XIX в. раз-два, и обчелся. А теперь о судьбе нечаевских вещей ничего не известно. То немногое, что он опубликовал в «Вестнике Европы» в 1821 г., по просьбе авторов книги «Загадки Древней Руси» оценил доктор исторических наук А. К. Станюкович. Оказалось, что из восьми вещей к XIV в. можно отнести только три. При этом наконечник стрелы типа «срезень» использовался в XIII–XIV вв., а один из видов нательных крестов с одинаковым успехом может быть отнесен как к XIV, так и к XVI в. Так что утверждать, что все это было потеряно именно в 1380 г., — смело.