Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 8 из 12



Но «немного» затянулось. Облокотившись на ручки кресла и горестно подперев голову рукой, отец Жозеф терпеливо ждал.

— Извините, чтою заставил вас ждать. — Мартини, наконец, бросил просматривать бумаги и повернулся на вращающемся стуле к отцу Жозефу лицом. — Так о чем вы хотели со мной поговорить?

— Видите ли, ваше преосвященство, я был свидетелем того, — привстав с кресла, отец Жозеф указал рукой на окно, — как отец Маркони и отец Билье снова уехали на машине, нагруженной теми же товарами, и со скоростью оленя промчались мимо прихожан. Вы, вероятно, тоже это заметили?

Мартини не отвечал, но лицо его выражало явное недовольство.

— Ваше преосвященство, я со всей решительностью хочу вам сказать: мы бесславно погубим наш орден, пустивший столь глубокие корни в этой стране. Усмирите необузданные желания слуг ваших, дабы тяжкий труд наших предшественников не пропал даром.

— Отец Жозеф! — Мартини встал, обошел стол и положил руку на плечо собеседника. — Что с вами?

— Я всегда следовал заповедям Христовым, — ответил отец Жозеф.

Мартини посмотрел на отца Жозефа с укоризной.

— Если вы следуете заповедям Христа, отец Жозеф, то вам нечего беспокоиться. Наш орден в настоящее время переживает кризис. Вы знаете, что эта церковь после прошлогоднего пожара до сих пор так и не восстановлена. Вам ведь не известно о наших затруднениях. Восстановить церковь — моя первейшая обязанность, мой долг. А для этого нужны деньги.

— Деньги можно собрать и инако, — возразил отец Жозеф. — Возможно, это будет дольше, но зато храм божий будет восстановлен честным путем. Но тот путь, который вы избрали, пагубен. Вам известно, что во время пожара два священнослужителя бросились в огонь ради спасения жизни своей паствы. Это был мужественный и праведный поступок. Как были потрясены японцы, узнав об этом, сколько новых верующих пришло после этого к нам! И все это вы хотите растоптать! У нас в храме множится зло, и это кончится плохо, я в этом уверен! — закончил свою тираду отец Жозеф, весь красный от возбуждения.

— Отец Жозеф, — оборвал его Мартини, — вы слишком резки в суждениях.

— Я знаю, вы меня не любите, — смело глядя в глаза своему духовному начальнику, продолжал отец Жозеф, — постараетесь меня куда-нибудь отсюда убрать. Мой предшественник, который вам пришелся не по нутру, был сослан в глухую корейскую деревушку, а еще одного отправили куда-то в горы на Кюсю. Я знаю, и меня ожидает такая же участь. Но я говорю вам все это ради блага нашего ордена. Так продолжаться не может. Зловещие тени нависли над нами, и несчастья не миновать…

Отец Жозеф перекрестился и вышел из кабинета.

7

За церковью, в бывшей мастерской, по-прежнему лежали горы мешков с сахаром. И по-прежнему грузовик совершал свои загадочные рейсы.

Отец Городи и отец Маркони по-прежнему частые гости в кабинете у главы миссии. За плотно закрытой дверью происходят тайные переговоры. Вероятно, тут решается судьба не только сахара, по и всех товаров, присланных ордену в дар. Но об этом знают лишь немногие.

Однажды за ограду церкви, будто невзначай, зашли два японца. Дежурный священник, наблюдая за ними из окна, сразу заметил, что это не старые прихожане, а новички, и подумал: «Вот еще две заблудшие овцы, жаждущие приобщиться к вере». И он с приветливой улыбкой вышел им навстречу. Один из японцев подал ему визитную карточку. Священник с грехом пополам говорил по-японски, а читать вовсе не умел. Он повертел карточку в руках и, улыбнувшись, сказал:

— Чем могу быть полезен?

— Мы из полиции, — представился японец.

— Из полиции? — переспросил изумленный священник. — Но что нужно представителям полиции в церкви? — Думая, что тут произошло недоразумение, он обратился к одному из прихожан-японцев, стоявшему поблизости, чтобы тот расспросил, в чем дело.

Переговорив с пришедшими, прихожанин изменился в лице.

— Эти господа пришли сюда не молиться, они… — он с трудом подбирал английские слова, — они полицейские.

— Полицейские? — священник побледнел. — Я сейчас позову отца Билье, а вы идите, спасибо за услугу, — сказал он прихожанину и поспешил в церковь.

Агенты остались на месте. Полуденное солнце палило безжалостно, вид у них был жалкий, они стояли в растерянности, чувствуя себя неловко в столь необычной обстановке.

А на втором этаже началась паника.

Это произошло утром того же дня. По тихой торговой улице, тянувшейся параллельно линии городской электрички, ехал грузовик, кузов у него был плотно укрыт брезентом. В те времена грузовые машины часто подвергались полицейскому досмотру. Всякий раз, когда этот грузовик останавливали, шофер из кабины протягивал полицейскому документы. Тот кивал головой, и машина благополучно проезжала пост.

Миновав торговую улицу, грузовик завернул за угол и остановился. В кабине грузовика сидело трое: шофер, Тасима — тот самый японец, что разговаривал с отцом Маркони на складе, — и еще один японец, надутый, как индюк, с мрачной физиономией. Всю дорогу Тасима его убеждал:

— Не беспокойся, Окамура, раз ты мне помогаешь, я и за тебя замолвлю словечко перед святыми отцами. Ты тоже получишь свое, только потерпи немного. В следующий раз и на твою долю достанется.

В ответ Окамура только мотал головой и недовольно пыхтел.

Как только грузовик остановился, его тотчас же окружили трехколесные мотороллеры. Машину, как видно, уже ждали.

С грузовика сняли брезент. В кузове ровными рядами лежали мешки с сахаром. Лица ожидавших людей расплылись в улыбках.

Тасима вылез из кабины, забрался в кузов и стал сбрасывать мешки. Внизу их подхватывали и привычными движениями укладывали па мотороллеры. Мешки накладывали вровень с бортами, а сверху натягивали тонкий брезент, так что со стороны мотороллер казался ненагруженным.

Но вдруг Тасима перестал подавать мешки.

— Окамура! Где Окамура? — спросил он, беспокойно озираясь.



— Это тот, что с вами приехал? Он, кажется, вон туда побежал, — сказал кто-то, показывая рукой в сторону переулка.

Тасима переменился в лице.

— Вот гад, продал! Надо сматываться! — крикнул он и спрыгнул с грузовика.

Все растерялись. Ведь еще половина сахара лежала в машине. Как быть?

— Окамура побежал в полицию. Сматывайтесь! — крикнул Тасима.

Но как же бросить столько сахара посреди улицы! Может, еще не все потеряно?

— Давайте быстро выгрузим остальное! — предложил кто-то.

Несколько человек вскочили в кузов. Но в этот момент грузовик окружили пять полицейских агентов.

— Эй, что это у вас тут? — спросил один из них — по-видимому, старший.

Ему не ответили, но работу прекратили.

— Что ж вы молчите? Что в мешках, спрашиваю?

Опять никто не ответил.

Один водитель мотороллера попытался улизнуть, но его задержали. Полицейский сдернул брезент с мотороллера, похлопал рукой по мешку и поднес ладони ко рту.

— О, да это сахар? — причмокивая, воскликнул он.

— Где взяли? — спросил старший.

— Мы получили его в церкви святого Гильома, — неохотно ответил один из задержанных. — На изготовление кондитерских изделии…

— Что это за церковь?

— Обыкновенная, христианская.

Полицейский не поверил.

— Врете! Церковь не занимается торговлей.

— Но это правда!

— Верно, верно, — вступил в разговор шофер грузовика, — сахар брали с церковного склада.

— А ты кто такой?

— Я-то просто водитель, меня попросили, я и повез.

— Кто попросил?

— Господин Тасима.

— А где он?

— Что-то не вижу. Наверно, куда-нибудь ушел.

— Как это «куда-нибудь»?! — Полицейский сразу догадался, что «господин Тасима» здесь главный.

— Право, не знаю. Он только что был здесь.

— Значит, никто не знает? Здорово! Вы же его помощники.

— Да нет, мы только получили у него товар.

Агент почесал в затылке. Конечно, на месте сразу трудно разобраться. Часть этой публики, вероятно, кондитеры, а остальные просто спекулянты. Но какие наглецы! Свободная продажа сахара строго запрещена, а тут днем, у всех на глазах, его перевозят целые горы! Ну и ну!