Страница 1 из 15
Рудольф Баландин
Полигоны смерти? Сделано в СССР
Введение
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭКОЛОГИЯ
Как отвратительна эта дикая умирающая природа! Это я, только я один могу сделать ее приятной и живой; осушим эти болота, оживим эти мертвые воды, заставим их течь, сделаем из них ручьи… Своим искусством человек раскрывает то, что она (природа) таила в лоне своем; сколько неведомых сокровищ, сколько новых богатств!
Можно, пожалуй, сказать, что назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания.
1
Наука экология (греч. — изучение окружающей среды) с момента своего возникновения была ориентирована на познание взаимосвязей организмов со средой обитания. Однако уже вскоре стало очевидно, что пришла пора всерьез продумать обостряющийся конфликт цивилизации с природой.
Так, наряду с биоэкологией возникла техноэкология (её называют ещё экологией человека и социальной экологией). Эта дисциплина призвана не только изучать проблемы, но и рекомендовать практические мероприятия для предвидения и преодоления экологических кризисов.
С первой исследовательской задачей удается более или менее успешно справляться. Рекомендации экологов сами по себе бывают вполне резонными — с точки зрения охраны природы. Однако есть еще интересы государства, производства, занятости. А вот учесть в комплексе интересы не только природы, но и общества оказывается подчас непосильной задачей. Чаще всего приходится пренебрегать экологией.
Без органичного синтеза естествознания и обществоведения не выработать систему рациональных мероприятий по охране природы, а значит, и здоровья людей. Нередко можно услышать, что основы такой экологической теории разработал В.И. Вернадский в своем учения о ноосфере, торжестве разума («нус», «ноос», греч — разум).
Увы, такого учения у Владимира Ивановича нет. Он создал гениальное учение о биосфере, области жизни на планете, о геологической роли живого вещества (совокупности организмов). А вот о ноосфере только мечтал.
При досужих общих рассуждениях можно изобретать красивые гипотезы, в частности, предполагая, будто когда-то существовало гармоничное единство природы и общества. Увы, в действительности даже у людей позднего каменного века возникали экологические кризисы в связи с широким использованием огня, захватом наиболее пригодных для обитания земель и вымирания крупных млекопитающих.
Для того чтобы принимать конструктивные решения, а не пребывать в мире умозрений, приходится учитывать конкретную социальную ситуацию и природную обстановку в определенном регионе.
При капитализме, так же как при более ранних типах общественного устройства, неизбежен хищнический подход к природным ресурсам. И это вполне понятно. Здесь превыше всего интересы бизнеса, прибыли, наживы, увеличения капиталов. Значит, надо развивать производство.
Следующие приоритеты социальные — чтобы избежать волнений трудящихся и по возможности повышать жизненный уровень большинства населения, тоже необходимо развивать производство.
А это означает более активное использование природных ресурсов и, следовательно, их истощение при загрязнении отходами окружающей среды.
Правда, есть возможность свести загрязнение к минимуму, а почти все естественные богатства восполнять. Но и первое и в особенности второе — мероприятия затратные и не дающие прибыли. Следовательно, при капитализме неизбежно постоянное обострение экологических проблем вплоть до наступления кризисных ситуаций.
А что же — при социализме?
2
В плановой системе экономики, при национализации средств производства, богатств культуры и природы, есть прекрасная возможность учитывать прежде всего интересы народа на долговременную перспективу. Это означает, что экологические проблемы могут быть решены.
Однако в СССР, во второй половине XX века, они рассматривались в первую очередь в пропагандистском аспекте. Логика была безупречной: у нас природу берегут, ибо она — достояние всеобщее, а капиталисты ее злостно губят ради личных корыстных интересов. Но жизнь, как известно, редко укладывается в узкие пределы логических схем.
Экологическая политика в нашей стране со времен Хрущева была подчинена идеологической пропаганде. Постоянно повторялось, что при капитализме природа страдает, а при социализме расцветает. Делалась оговорка: имеются отдельные частные недостатки, оплошности, злоупотребления.
Для придания подобным утверждениям убедительности цензура тщательно отбирала факты. С этой процедурой и мне довелось вплотную познакомиться 35 лет назад, при подготовке к изданию книг «Планета обретает разум. Биосфера — техносфера» и «Перестройка биосферы».
Первая, совсем было запрещенная к выпуску цензурным отделом, вышла в свет со значительными купюрами. Сказалась неожиданная поддержка Борушко — заместителя председателя комитета по печати БССР, а также философов АН БССР. Во второй мне предложили изъять негативные примеры, относящиеся к СССР, даже со ссылками на «Правду», «Известия». Пытался уговаривать:
— Проблемы родной природы меня беспокоят больше, чем в разных там США и ФРГ!
А в ответ:
— Не будьте наивны. Там используют вашу работу для очернения образа Советского Союза.
Признаться, тогда я не принимал такой довод всерьез. Считал, что бдительность идеологических «блюстителей» нелепа. Тем более что у нас ширилось движение защитников природы, начали публиковать труды отечественных и зарубежных ученых, посвященные экологическим проблемам. Например, вышла отличная книга Д.Л. Арманда «Нам и внукам».
Вот что он писал: «При освоении целины в Казахстане и Западной Сибири были случаи, когда вследствие недостаточной изученности земель ошибочно распахивались угодья, служившие неплохими пастбищами, но малопригодные для пашни.
К ним относятся пастбища крутосклонные, на песчаных почвах и солонцах. Превращенные в пашню, они давали очень низкие урожаи, становились жертвой эрозии, дефляции и дальнейшего засоления. Тогда нерадивые хозяева, вместо того чтобы произвести на них коренные мелиорации и перейти к специализированным методам обработки, забрасывали их в залежь. Однако такие залежи не возвращаются в фонд кормовых угодий. На них растут преимущественно сорняки».
Казалось бы, полезная информация, справедливая критика с последующими рекомендациями. При чем тут наши зарубежные недруги? Как они могут воспользоваться подобными сведениями в политических целях? Тем более что у них своих экологических проблем невпроворот.
Однако мне пришлось по-иному взглянуть на былые придирки советской цензуры после того, как в 1991 году у нас издали книгу американских авторов М. Фешбаха и А. Френдли-млад-шего «Экоцид в СССР». Оказалось, что экологическое направление было одним из главных в холодной войне против Советского Союза. Наступление наших врагов на этом фронте проходило массированно и успешно.
3
«Экоцид в СССР» — ошеломляющее название. Что такое «экоцид»? По-видимому, что-то подобное геноциду, но только по отношению не к народу, а к природе. Но если уничтожают среду обитания, то обрекают на деградацию и вымирание живущие здесь народы.
Таков политико-экологический посыл уже самой обложки книги. Подсознательно или осознанно читатель сразу же делает вывод: СССР — империя зла!
Эта объемистая работа насыщена разнообразными, порой страшными, а то и недавно рассекреченными сведениями о бедственном положении природы и здравоохранения в СССР. В книге верно выбран главный критерий состояния окружающей среды: здоровье и качество жизни.