Страница 11 из 15
— Нет, нет, позовите же моего мужа, — нетерпеливо повторила больная.
Сэр Генри все еще сидел в кабинете, и Махата был с ним. Хозяин виллы поспешил к жене, а Хелен осталась наедине с ласкаром. Она повернулась, чтобы уйти, но тут Махата обратился к ней. Он был непривычно любезен, и в его глазах светилось что-то тщательно скрываемое, что ей не дано было постичь:
— Мисс Браун, надеюсь, этот безобразный скандал не испугал вас? Люди здесь такие грубые и неотесанные. В Лондоне все по-другому, и люди воспитанные, не так ли?
— Возможно, — откликнулась Хелен холодно, — но мне показалось, что парень искренне взволнован исчезновением подруги.
Темные глаза Махаты на мгновение ярко сверкнули, и он проговорил:
— Эти портовые рабочие настоящие дикари. Что значат для них девушки? Сегодня — одна, завтра — другая! Надеюсь, вас это не шокирует?
— Я тоже простого происхождения, но не раз убеждалась, что бедные люди имеют больше достоинства, чем многие отпрыски аристократических семейств, — возразила Хелен и повернулась, чтобы уйти.
Но ласкар крепко схватил ее за руку и злобно прошипел:
— Думайте, что говорите, мисс Браун! Вы на майора намекаете?
Эта яростная реакция напугала Хелен:
— Разумеется, нет. Извольте отпустить мою руку, мне больно!
Махата понял, что допустил досадную оплошность, отпустил руку девушки и произнес извиняющимся тоном:
— Простите, мисс Браун, на самом деле я далек от мысли…
Но Хелен не стала слушать его излияния, резко повернулась и вышла из кабинета. На лестнице она обернулась и поймала яростный взгляд ласкара.
Этот колдовской взгляд весь день преследовал ее. Она твердо решила вечером поговорить с Майлом и рассказать ему о том, что видела ночью.
Когда Хелен вошла в будуар, леди Элизабет нетерпеливым жестом пресекла все ее вопросы и сказала напрямик:
— Я хочу попросить вас покинуть Лайвинг-Айсленд. Здесь вы подвергаете себя опасности. Не спрашивайте и не спорьте, просто поверьте мне! Здесь происходит нечто, на что мы не можем повлиять. Но я не прощу себе, если с вами случиться беда!
— Миледи, я…
— Делайте что я говорю! Но мой муж не должен ничего знать. Возвращайтесь вечером в город вместе с доктором Морригамом. Я настаиваю на этом.
Она закрыла глаза, и из ее груди вырвался тяжелый вздох:
— Я имела возможность убедиться в вашем высоком профессионализме и понимаю, что как сестра милосердия вы не хотите покидать больную, нуждающуюся в уходе. Но вы не должны сейчас думать обо мне. Я не останусь без ухода. Думайте о себе, Хелен, не бросайтесь своей молодой жизнью…
До вечера Хелен оставалась в комнате леди Элизабет. Она сочла разумным послушаться хозяйку и покинуть остров сегодня вечером вместе с Майклом. Но тайна этого места мучила ее, и до отъезда Хелен решила все-таки посетить родовой склеп Хэмли и узнать, зачем ласкару понадобилось ходить туда ночью…
Больная спала, когда Хелен вышла из будуара. Она зашла в свою комнату, накинула на плечи шерстяную шаль и выскользнула из дома через черный ход. Никто ее не заметил, по крайней мере она думала именно так. Солнце опустилось до крон парковых деревьев, и ночь уже готовилась накрыть остров своим черным плащом. Девушка решительно направилась туда, где за высокой каменной оградой находилось семейное кладбище и усыпальница рода Хэмли…
По иронии судьбы доктор Морригам не приехал этим вечером в Хэмли-Холл навестить свою пациентку — его срочно вызвали к роженице, и тяжелые роды продлились до самого утра. Доктор был настолько вымотан, что едва добрался до постели и проспал до обеда. О леди Элизабет он сейчас не беспокоился: в ближайшее время ее жизнь была вне опасности. Если бы он только мог предположить, что произойдет на острове в его отсутствие…
Внутренне содрогаясь, Хелен вступила в земное царство мертвых. Она читала даты рождения и смерти, высеченные на надгробных камнях, памятниках и стелах, и удивлялась, сколько же представителей рода Хэмли жили и умерли на Лайвинг-Айсленде.
Фамильная усыпальница, в которой нашли последний приют все мужчины рода Хэмли, была внушительным зданием из тесаного камня, но с течением веков светлый камень потемнел, а его медный купол позеленел и покрылся патиной.
Дрожа всем телом, Хелен подходила все ближе к склепу. Она ощущала на себе воздействие негативной ауры, излучение абсолютного Зла и чувствовала, что в этом гиблом месте произошло нечто чудовищное.
Вот если бы Майкл был рядом! Но она совершенно одна, и надо действовать на свой страх и риск!
Хелен медленно направилась прямо к усыпальнице. Сердце девушки готово было выскочить из груди, ладони увлажнились, в горле пересохло. Подол ее муслинового платья зацепился за колючий кустарник, она резко дернула юбку, и лоскут ткани оторвался с пронзительным звуком. Хелен вздрогнула и испуганно оглянулась. Вокруг никого не было. Солнце постепенно садилось, прячась за горизонт, и его прощальные лучи озаряли мрачные могильные камни. Тишина была угнетающей. Хелен удивилась, почему в кронах деревьев не поют птицы. Похоже, она была здесь единственной живой душой.
Хелен подошла к двери склепа, положила свою дрожащую руку на массивную дверную ручку, но сразу отдернула руку. Ручка была настолько холодной, что, казалось, этот холод мгновенно проник в ее сердце и причинил нестерпимую боль. И в этот момент в ее мозгу на мгновение мелькнул образ шестирукой богини. Хелен испуганно зажмурила глаза и провела по ним рукой, прогоняя страшное видение. Она собрала волю в кулак и решительно нажала на ручку двери.
Раздался пронзительный скрип, дверь медленно отворилась, и перед Хелен открылась бездонная темнота. В нос ударил запах тления, смешанный с пряными тяжелыми ароматами — горькими и сладкими, от которых у девушки перехватило дыхание. В этот момент она ясно осознала, что эта усыпальница использовалась не только по своему прямому назначению. Но, чтобы понять, что здесь происходило, нужно было войти внутрь.
Призвав на помощь все свое мужество, Хелен бросила тоскливый взгляд на небо, окрашенное багрово-золотистыми красками заката, и поставила ногу на первую ступеньку каменной лестницы, ведущей вниз. Ее особенно пугал не тот факт, что она входит в склеп, страшнее был этот чужой пряный запах и аура Зла, распространившаяся далеко вокруг.
В слабом свете, проникавшем через приоткрытую дверь, девушка разглядела ниши, в которых лежали человеческие останки, и латунные таблички с именами усопших и датами их рождения и смерти. Посреди усыпальницы находился какой-то странный предмет. Хелен подумала, что это саркофаг, и сделал шаг к нему, чтобы прочитать надпись на нем.
В следующую секунду девушка почувствовала, что теряет рассудок. Это был каменный алтарь с выбитыми на нем письменами на непонятном языке, и незнакомый пряный запах исходил именно отсюда. Повинуясь инстинктивному импульсу, Хелен коснулась камня рукой — он был странно теплым, и на ее пальцах осталось что-то липкое и тягучее. Она поднесла руку к глазам и в луче слабого света поняла, что это кровь.
Хелен в ужасе отпрянула назад. Перед глазами одна за другой промелькнули страшные картины: шестирукая богиня с острыми кинжалами; она бежит, спасаясь от смерти, среди экзотического пейзажа в чудном черном платье; Махата в ночном парке с безжизненным телом девушки на руках. И все эти картины сопровождаются таинственной мелодией и навязчивыми чужими запахами.
Хелен в панике рванулась к лестнице, выбежала из склепа и понеслась так, словно за ней гнался сам дьявол. Разумеется, она не увидела и мужчину, стоявшего у входа на кладбище и смотревшего на нее со свирепым выражением на лице. Девушка с разбегу налетела на него, и он крепко обхватил ее цепкими руками…
Когда вечером следующего дня Майкл Морригам собрался ехать на Лайвинг-Айсленд, он с удивлением увидел, что катер за ним не прибыл. Это было странно, потому что сэр Генри распорядился ежедневно предоставлять ему транспортное средство, и до сих пор никаких проблем с этим не возникало. Мужчину охватило нехорошее предчувствие. Он вспомнил, что со вчерашнего дня не видел Хелен, и упрекнул себя в легкомыслии.