Страница 19 из 24
В 1954 году Б. Вяткину было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР. Вместе с ним этого же звания были удостоены: известная эквилибристка на проволоке Вера Сербина и не менее известный дрессировщик Валентин Филатов – создатель знаменитого «Медвежьего цирка».
В Ленинградском цирке Вяткин проработал до 1957 года, после чего выступал с различными гастрольными коллективами: ездил как по родной стране, так и за границу. Отметим, что первая зарубежная гастрольная поездка Вяткина состоялась за год до ухода из Ленинградского цирка и проходила в Китайской Народной Республике. Затем были: Индия (1964), Финляндия (1965), Монголия (1967), Сирия и Ирак (1971) и др. Естественно, больше всего Вяткин гастролировал по странам социалистического содружества – поездки туда случались чуть ли не каждый год. По словам артиста:
«В европейских социалистических странах меня восхитила организация работы в цирках шапито. Например, цирк «Буш», одноманежный, передвижной, имеет огромное хозяйство: шапито, сто вагончиков, много тягачей и автомашин. С немецкой точностью каждый музыкант, артист, униформист, каждый работник цирка расписан дирекцией на время разборки цирка, переезда и установки цирка в новом городе. Каждый человек имеет смежную специальность, знает, какой блок ему надлежит отвязать, какие гайки открутить, что и куда погрузить, за рулем какой машины или трактора быть в качестве шофера. Это позволяет всего за четыре-пять часов полностью разобрать шапито, подготовиться к переезду и за восемь-девять часов на новом месте все смонтировать вновь и быть готовыми принять зрителей.
У чехов и югославов организация примерно такая же. Там униформисты выполняют одновременно обязанности билетеров, радистов, уборщиков. Ежедневно после представления старший униформист устраивает краткое совещание с разбором работы сотрудников, указывает на недостатки и упущения.
Во время гастролей были трогательные встречи с товарищами по профессии, выступавшими ранее в Советском Союзе. В Праге с воздушной гимнасткой Марией Рихтеровой и музыкальными эксцентриками Болота, в Берлине с моим другом и партнером по работе в Минском цирке клоуном Юлиусом Эмке, в Польше с дрессировщиками обезьян Гедройц…»
Отметим, что во время зарубежных гастролей Вяткин пользовался большим успехом у местной публики, поскольку являл собой пример типичного русского клоуна, который не стремится копировать своих западных коллег. То есть Вяткин был оригинален своим национальным колоритом (здесь пальма первенства, без сомнения, принадлежала другому клоуну – Олегу Попову, звезда которого взошла во второй половине 50-х). По словам Б. Вяткина:
«По моему мнению, клоун должен быть обязательно народен, его шутки и репризы должны иметь национальный колорит. Поэтому я стремлюсь быть на манеже русским артистом. Например, в репризе «Русский хоровод» я выхожу в своем обычном клоунском костюме, любуясь балеринами, одетыми в русские сарафаны и танцующими плавный народный танец. Я вынимаю платочек и пытаюсь присоединиться к хороводу. Они меня не берут в круг. Тогда я разбегаюсь, прыгаю сквозь обруч и во время прыжка успеваю трансформироваться, превратиться в смешную полную «матрешку» в кокетливо повязанном платочке, юбке до пят и яркой кофте. Тут же, благодаря простому трюку, матрешка вырастает в два раза и присоединяется к хороводу.
В репризе «Манюня-гармонистка» я усаживаю Манюню на маленький стульчик. По моей команде Манюня начинает разводить мехи миниатюрной гармоники, звучит русская плясовая. Не в силах удержаться от нахлынувшего веселья, я пускаюсь вприсядку!
Для нашего зрителя эта музыка родная, близкая с детства. Первые же звуки веселой русской попевки настраивают публику на праздничный лад. Зал начинает хлопать в ладоши в такт музыке, в которой и озорство, и удаль, и широта народной души…»
Кстати, о Манюне. Эта озорная маленькая собачка была равноценной партнершей Вяткина и поэтому достойна того, чтобы разделить с ним половину его славы. Она стала такой же знаменитой собачкой, как и Клякса, которая была партнершей другого выдающегося советского клоуна – Карандаша (Михаила Румянцева). За тридцать лет (1946–1976) рядом с Вяткиным сменилось восемь Манюнь, поскольку собачий век, увы, короток. О том, какой была в «деле» его партнерша, рассказывает сам Б. Вяткин:
«В одной из реприз Манюня играла секретаршу, которая снимала телефонную трубку и набирала номер – крутила телефонный диск. Научить ее подавать трубку оказалось делом нехитрым, так как каждая обученная собака приносит хозяину брошенную палку или какой-либо предмет. А вот трюк с «набором телефонного номера» мы готовили несколько месяцев.
Когда собака хочет гулять или просит пищу, она обычно царапает лапами ногу хозяина. Во время этих естественных для нее движений я несколько раз произносил слово «чисти» и за «хорошую работу» давал ей кусочек сахара или колбасы. Таким образом был выработан условный рефлекс, и стоило мне приказать «чисти», как собачка бросалась и царапала лапами мою ногу. Потом она научилась скрести лапами по дощечке, фанере. А после этого я начал подставлять ей телефонный диск. Когда самое трудное было освоено и закреплено, мы приступили к отработке всей сцены.
Манюня прыгала на стол, подавала мне телефонную трубку и набирала номер. После многих репетиций, во время которых каждый трюк поощрялся лакомством, собака при виде стола с телефоном сама без приказаний выполняла все трюки в привычной для нее последовательности. Делала она это комично и охотно.
А вот в репризе «Реваншистское правительство» над трюками не пришлось так долго трудиться. Я смазывал подметки своих ботинок шоколадным маслом, после чего все собаки, изображавшие продажных министров, с удовольствием «лизали мне пятки»…»
В самом конце 60-х рядом с Вяткиным появилась его последняя Манюня – восьмая по счету. Причем ей с ходу пришлось «вписаться» в новую программу, которую клоун подготовил под руководством режиссера Центральной цирковой студии Людмилы Александровны Харченко. В программу вошли репризы «Хоровод», «Манюня – прыгунья с подкидной доски», «Тунеядка» и другие сценки.
Больше всего хлопот вызвала реприза «Тунеядка» (весьма популярная в те годы тема, поскольку слишком много тунеядцев расплодилось тогда по стране), поскольку там от юной Манюни потребовалось больше всего таланта. И она справилась. Вот как об этом вспоминал сам Б. Вяткин:
«Я выходил в паузе и подавал режиссеру-инспектору заявление об уходе с работы. Манюня выносила в зубах свое персональное заявление.
Я говорил:
– Мы с Манюней решили бросить работу. Надоело. Манюня, ты хочешь работать?
В ответ на мой вопрос Манюня ложилась на ковер.
Режиссер-инспектор спрашивал:
– Как же вы будете жить?
– Не беспокойтесь, мы проживем отлично!
– Но в наше время невозможно жить без работы.
– Давайте поспорим, – предлагал я инспектору, – для начала бросим по рублику!
Я снимал шляпу, клал на ковер. Затем мы бросали в шляпу по рублю. Я входил в азарт и предлагал повысить ставку пари. После трешек и пятерок мы бросали в шляпу по десять рублей. Тогда я произносил:
– Раз… Два… Три!
Манюня хватала шляпу в зубы и убегала с манежа.
– А вы говорили, что мы без работы не проживем!
В эту минуту Манюню задерживала у форганга дружинница (моя ассистентка А. И. Вяткина). Она отбирала шляпу, возвращала деньги режиссеру-инспектору, а когда я хотел бежать, свистела в милицейский свисток и хватала меня за руку. Я молил зрителей взять нас на поруки. Режиссер-инспектор говорил:
– Вашу Манюню-тунеядку мы возьмем на поруки, а вам придется отвечать за свои поступки.
Дружинница уводила меня, я кричал собаке:
– Манюня! Не забывай хозяина!
После того как мы скрывались от зрителей, через весь манеж вслед за нами бежала Манюня, волоча в авоське передачу: молоко, булку, колбасу.
На репетициях этой репризы Манюня быстро научилась подавать заявление, ложиться, изображая нежелание работать. А вот приучить ее хватать шляпу на счете «три» долго не удавалось. Собака почему-то предпочитала делать это при слове «раз». Долго мы бились, но Манюнька упорно не желала прислушиваться к моим просьбам. Пришлось выработать условный рефлекс не на слово «три», а на следовавший за этим словом удар в ладоши. Манюня стала хватать шляпу вовремя, но когда она ее волочила за кулисы, из шляпы вываливались деньги. Нас выручил жесткий кусок картона, который я подшил к полям. И собаке стало удобнее, теперь шляпа всегда находилась в горизонтальном положении.