Страница 62 из 70
Не углубляясь слишком в этот вопрос, можно добавить, что средневековые народы Северной Европы были не в лучшем положении. Нет сомнения, писал о них Марк Блок, «что большинство мелких и средних землевладельцев, по крайней мере к северу от Альп и Пиренеев, были неграмотными, в полном смысле слова. И это подтверждается тем, что в монастырях, где они находили убежище на склоне своей жизни, слово conversus, обозначающее человека, посвятившего себя богу в конце жизни, и слово idiota, обозначающее монаха, не способного прочесть священное писание, считались синонимами. Даже самые грамотные писали по-латыни, точно так же как ученые мужи, и купцы прибрежных городов Восточной Африки – по-арабски, хотя в отличие от большинства европейцев они писали и на собственном языке – суахили».
Другое возражение против слова «цивилизация» в применении к государствам Южной Африки железного века заключается в том, что эти государства якобы не изобрели колеса. Не говоря уже о педантизме, это возражение обнаруживает исключительную узость понимания истории развития человечества: ведь народы Северной Европы в средневековье тоже не изобрели колеса и не применяли колесных повозок почти до XII-ХIII веков. Можно ли назвать Шотландию XVI века варварским государством? Однако архивные документы 1577 года сообщают, что регент ездил в карете, которая была по счету второй в Шотландии. Первая была привезена лордом Александром Ситоном, когда королева Мария приехала из Франции. В подобных вопросах необходимо сохранять чувство исторической перспективы.
Рост и расширение торговых связей ясно указывают на развитие цивилизации в этих южных государствах. Софала, писал в 1552 году ди Барруш, знаменита тем, «что здесь имеется много золота, которое мавры получают у негров этой страны при помощи торговли». А эта торговля, по данным арабов, насчитывала тогда уже полтысячи лет. Без сомнения, рост национальной торговли в государствах внутренних районов шел медленно, и торговля с побережьем велась через многих посредников. Однако по характеру она уже далеко ушла от «немого торга» древности между варварскими и цивилизованными народами Северной Африки, с одной стороны, и дикими народами юга – с другой.
Торговля в основном оставалась меновой, как и в средневековой Европе, но уже тогда стали появляться деньги. В конце XIII века в Килве чеканилась монета, потребность в ней была вызвана дальнейшим развитием торговли. Основными предметами экспорта внутренних районов были золото, слоновая кость, медь и железо, а в XVII веке и рабы. Эти народы нуждались в хлопчатобумажных тканях и предметах роскоши, причем особенно высоко ценили они красные бусы Индии. Когда Альвариш Кабрал посетил Софалу в 1501 году на обратном пути из Индии (как раз к этому времени португальцы положили конец торговле через Индийский океан), ему удалось получить за «ткани Камбея и красные бусы, за пурпурный шелк, зеркала, головные уборы и силки для птиц, за маленькие колокольчики из Фландрии и небольшие прозрачные стеклянные бусины» – «бусины из золота, нанизанные на ниточку, по цене в 12 или 15 раз ниже европейской».
Помимо хлопчатобумажных тканей и бус, купцы из Центральной Африки или люди, торговавшие с материковыми государствами, покупали фарфоровую посуду, но это было не часто, судя по тому, что осколки фарфора встречаются в Африке чрезвычайно редко. И поскольку фарфор проходил через руки многих посредников, его цена была невероятно высокой. Таможенная пошлина на фарфор в Килве в XIII веке была настолько велика, что каждый купец лишался 60 процентов своих товаров. Тем не менее ввоз фарфора в небольших количествах продолжался несколько веков. Осколки его были найдены в Южной Родезии и Трансваале; они относятся к периоду династий Сун и Мин, то есть к XI-XVII векам.
Древнейшие осколки фарфора в Родезии, дошедшие до наших дней, найдены Кеньоном в 1929 году во время раскопок пола хижины – «тяжелого желтого цемента, покоящегося на гранитном грунте» в «восточных руинах» Зимбабве. В этой большой хижине, занимающей 18 футов в ширину и 23 в длину, археологи нашли много черной и коричневой керамики, бронзовую дубинку, сильно изъеденную коррозией, и два небольших черепка фарфора.
Впоследствии Британский музей сообщил, что найденный фарфор относится к периоду Сун. Обнаруженные в этой хижине предметы, по словам Кейтон-Томпсон, «наиболее древние из всех когда-либо найденных в Родезии, за исключением привозных бус. Эти предметы можно датировать в пределах допустимых догадок». Единственный фарфоровый предмет, который был восстановлен из осколков, найден в Дхло-Дхло, к западу от Булавайо. Он представляет собой кувшин эпохи Мин (конец XVII века). Осколки его были выкопаны из земли вместе с голландской каменной бутылью, относящейся к тому же периоду, что указывает на странности международной торговли в Центральной Африке. В Мапунгубве китайский фарфор представлен пока лишь двумя небольшими осколками конца династии Сун (1127-1279 годы).
Все это вполне согласуется с результатами раскопок на побережье, которые указывают, что период между XII-XV веками был ознаменован расцветом Килвы и родственных ей городов. Таким образом, рост могущества и стабильности централизованных государств во внутренних районах Африки происходил одновременно с ростом могущества побережья. Жители Мономотапы воздвигали свои стены и башни в период расцвета торговли Килвы, и Кейтон-Томпсон заключила из этого, что «торговые связи с Индией дали основной толчок развитию национальной культуры Зимбабве». Этот фактор действовал также в отношении Западного Судана и побережья Восточной Африки.
Конечно, развитие цивилизации во внутренних районах протекало далеко не гладко. Некоторые народы, например отдельные группы бушменов, сохранившиеся на Центральном плато до нашего времени, стояли в стороне от этого процесса; мало-помалу их оттесняли в труднодоступные районы. Другие, например готтентоты крайнего юга, должно быть, научились выделке железа у голландцев, обосновавшихся в районе мыса Доброй Надежды в 1652 году, хотя дальше к северу они заимствовали эту технику у банту. Но помимо развития материальной культуры, в этих районах происходили также разнообразные и сложные социальные явления, которые в совокупности представляли собой целый мир или даже несколько миров, о которых Европа забыла или никогда не подозревала. Это был своеобразный племенной мир, в котором существовали элементы первобытного коммунизма и в то же время происходили материальные и социальные сдвиги, приведшие этот мир к цивилизации: получению излишков продовольствия, разделению труда, торговле и созданию поселений. Именно это сочетание создало уникальный симбиоз культур Южной и Центральной Африки, для которых характерны каменные постройки и металлургия. Для понимания характера этого процесса во всей его полноте, учитывая, что африканская цивилизация казалась на первый взгляд примитивной, доиндустриальной и зачастую представлялась застойной, хотя и была результатом великих открытий и революционного развития мышления, требуется богатое воображение. Испытывая нехватку орудий труда, эти люди не страдали от недостатка духовных ценностей. Их средства были просты, а методы сложны. Здесь в теории существовали строгие традиции, а на практике – отважный эксперимент. Ничто так не поразило европейских путешественников, как готовность этих народов и их правителей изучить новые идеи, принять новые верования и испробовать новые методы.
Какими бы примитивными ни казались их достижения в сопоставлении с романскими соборами или поэзией Данте, эта цивилизация железного века была создана людьми, впервые успешно решившими проблемы, которые раньше никогда не решались в тропической Африке. И если сопоставить решение проблемы с породившей их действительностью, они предстают в совершенно ином свете. Мы сразу различим закон, и порядок, технический прогресс, накопление богатства, рост знаний, постепенное овладение тайнами природы. Все это, на первый взгляд, возникает как будто из пустоты. Вряд ли тот период был «золотым веком» невинности и блаженства, хотя племенная солидарность у африканских народов была в те времена более прочной и заслуживала большего восхищения, чем в последующую эпоху; по всем человеческим понятиям это был период величия.