Страница 17 из 49
Сердце у меня неприятно колотилось.
— Скажи мне одну вещь, — спросил я, — это ты разгуливала на утесе около Кинсейла в субботу вечером?
На мгновение ее лицо разгладилось.
— Каким образом...
— А Гектор? — продолжал я, используя свое преимущество. — Он тоже был с тобой? Небольшая пробежка по берегу вниз к Кросхевену?
Ее глаза стали совсем черными и быстро перебегали, как «дворники» на ветровом стекле, от меня к стоящему невдалеке Гектору и обратно. Удивление на ее лице несколько ослабло, а гневное напряжение и расчетливость вернулись. Она засмеялась высоким некрасивым смехом, который эхом отразился от каменных сооружений гавани, и сказала:
— Это ты можешь выяснить и не учиняя мне допроса.
— Как все-таки относительно Гектора?
Сверкнув зубами, он развел руки и ответил:
— Она уже все сказала, старина.
— Пошли, — дернула его Эми. — Мне это общество не нравится.
Я вернулся в клуб и тотчас нарвался на Франка Миллстоуна.
— Эгаттер, — сказал он, — в этом клубе не любят парней, которые занимаются рукоприкладством по отношению к леди. Может, тебе лучше отправиться домой и подумать об этом?
Я посмотрел на его веселое лицо с холодными глазами, в которых светилось удовлетворение, пожал плечами, вышел из клуба и пошел по набережной, опустив голову. Яхт-клуб вобрал в себя все, что воняло в Новом Пултни.
Голос около меня сказал:
— Не расстраивайся, Чарли.
Я поднял голову. Это был Джонни Форсайт, его шея была непривычно туго зажата белым воротничком и галстуком яхт-клуба.
— Я бы на твоем месте держался подальше. Со мной опасно знаться.
— Не слишком приятно быть в зависимости от них? Мне-то это хорошо известно.
— Да, — сказал я, щуря глаза от блеска вечернего солнца над гаванью.
— Посмотри, как живем мы. Некоторые сезоны удачные, другие — нет. В этом году у жены в ресторане дела неплохи. А у меня работы немного, и если Фрэнк найдет лодку для гонок на Кубок Капитана, я буду разрабатывать для нее тактику. О Боже, извини, Чарли, я вовсе не хотел растравлять твои раны.
— Я понимаю, — кивнул я. — Спасибо тебе.
— Я просто хотел, чтобы ты знал.
— Благодарю, — сказал я. — Послушай, тебе лучше вернуться на вечеринку. — И я потащился по Кей-стрит.
Я органически не способен примириться с поражением. В таких случаях я всегда испытываю сильнейшее негодование. Но когда я, задевая ветки жимолости, остановился перед воротами своего дома, я уже знал, что следует делать, чтобы попасть на гонки. Я вытащил бутылку «Феймоуз Граус» и отхлебнул порядочную порцию виски. Мой проект требовал известного хмельного мужества. Затем я услышал скрежет шин по мостовой и скрип ворот: по дорожке шли Салли и Эд Бейс.
— Эми — сука, — сказала Салли. — Ты в порядке, Чарли?
— Я чувствую себя совершенным идиотом. Не надо было ее трогать.
— Тебе надо было швырнуть ее через парапет, — возразил Эд.
— Это мило с твоей стороны... защитить мою честь, — произнесла Салли, отводя глаза. — Эта шлюха...
— Шлюха?
— Она доставляла Генри немало хлопот. Однажды даже Хьюго пыталась довольно гнусно соблазнить. — Салли держалась спокойно и как бы просто сообщала факты, но я видел, что она очень зла. — У нее просто зуд, у этой особы. Ну, ты понимаешь.
— Не использует ли она и Гектора Поллита для утоления этого зуда? Как по-твоему?
Салли удивилась:
— Гектора? Вполне возможно.
— В субботу вечером в Ирландии они были вместе. На вершине утеса я нашел следы, которые по виду могли принадлежать ей. Во всяком случае, во время диверсии, когда происходила подмена болтов, она была рядом, под рукой.
— Диверсия? — удивился Эд. — О чем ты?
— Потом расскажу, — сказал я. — И если она помогла покрыть эту диверсию, не сделала ли она то же самое и в отношении «Эстета», чтобы избавиться от Генри?
— Очень ненадежный способ, — заметил Эд.
— Достать хотят именно тебя, — размышляла Салли. — Зачем Эми-то тебя губить?
— Одному Богу известно, — ответил я. — Но пока что она великолепно с этим справляется.
— Не очень-то здорово не поладить с Миллстоуном, — сказала Салли. — Что ты собираешься делать в связи с этим?
— Загнать его под воду на гонках и забыть о нем.
— Но у него нет лодки, — возразила Салли. — И у тебя тоже.
— У меня будет, — сказал я. — Меня осенило, когда я шел сейчас домой. И Миллстоун тоже собирается достать лодку. Так, по крайней мере, сказал Джонни Форсайт. Знаешь что-нибудь об этом, Эд?
Эд смотрел на свой стакан с виски.
— Да, он действительно ищет лодку, — подтвердил Эд, не поднимая глаз. — Не знаю, что накатило на этот город. Я жду со дня на день, что Миллстоун предложит мне продать «Кристалл».
— Продашь?
— О, не знаю, — сказал Эд и пристально посмотрел на меня, широко улыбаясь. Этот взгляд был мне знаком со времен наших подростковых регат в Пултни. — И каковы же твои планы?
— О, не знаю пока точно, — в тон ему ответил я и тоже посмотрел Эду прямо в глаза. В эти игры мы играли уже двадцать лет, и оба точно знали, что собираемся делать.
Эд допил виски и встал.
— Мне надо еще кое-что сделать, — сказал он. — Салли?
— Можешь подбросить меня домой?
Она положила свою руку на мою. Пальцы были теплыми и сухими.
— Будь осторожен, Чарли.
Не стоило скрывать от самого себя: мне это понравилось.
Они ушли. Было только восемь. Я позвонил Билли Хегарти в Ирландию.
Линии были в их обычном безумном состоянии, и когда я наконец пробился, мне пришлось гоняться за Билли от его дома через две пивных в отель «Жюри» в Корке. Казалось, он слегка пьян, позади слышался веселый шум.
— Чарли, — сказал он. — Вот те на! Я ищу тебя весь день!
— В чем дело?
— Ну, после того как ты уехал, я вызвал ветеринара, чтобы проверить кровь у собаки. Ты был прав, зверюгу угостили сонными таблетками.
Я почувствовал, что улыбаюсь, и скверное ощущение от приема с коктейлем немного притупилось.
— Ты хороший человек, Хегарти, — сказал я. — Теперь послушай меня. Я хочу, чтобы ты рассказал всю эту историю одному человеку. Он владелец яхты, рвется на соревнования, и единственный для него способ выиграть — это если он ни единой душе ничего не скажет об услышанном от тебя. — Билли издал какие-то выражающие сомнение звуки. — И, Билли, — продолжал я, — постарайся выяснить, не случилось ли чего-нибудь необычного в тот день, когда Просероу проверял руль? Какие-либо посторонние на верфи, спящие собаки?
— Что с тобой поделаешь? Придется.
Окончив разговор, я начал искать Брина.
Нелегкая задача. Во-первых, я позвонил в его офис, там никого не было. Затем домой, и кто-то, возможно дворецкий, ответил, что мистер Брин, насколько ему известно, на приеме, но трудно сказать, где именно. Затем слуга начал проявлять необычную осмотрительность и прервал разговор, когда я попросил его заглянуть в ежедневник своего хозяина, чтобы определить, где сэр Брин.
Вдруг меня осенило: примерно полгода назад, когда мы начали готовить чертежи яхты Брина, он как-то дал мне номер телефона своей машины. Я побежал в офис и просмотрел записи за ноябрь. Вот он, этот телефон!
Я весь взмок, пока ожидал ответа. Это был последний шаг, отделяющий Эгаттера от полного краха. Гудок прозвучал дважды, затем кто-то поднял трубку и сказал:
— Алло. — Это был не Брин.
— Алло, — сказал я, — это Джек Дэнфорс. Вы не станете возражать, если я попрошу вас приехать на полчаса позже? В девять часов я еще буду занят.
— Что? — удивились на другом конце. — Э... мистер Дэнфорс... в девять когда? — Похоже, это был шофер.
— Сегодня, конечно, — сказал я более уверенно. — Черт побери, старина, не мог же он забыть.
— Забыть? — сказал шофер, явно нервничая.
— Ну, так пусть он постарается, — сказал я. — Мы будем в Ноттингеме только сегодня. Сможет он заскочить?
— Ноттингем? — спросил шофер. — Это очень далеко. Вряд ли сумеет. Мы в Лимингтоне, в Хэмпшире.